Жюль Верн был мечтателем и поэтом. Поэтом науки.
Место действия его романов — солнечная система.
Содержание — поиски истины, борьба научных идей.
Герои? Французский критик пишет: «В его романах есть нечто такое, что не устаревает и не обесценивается. Это душа его героев». В литературу вошел ученый. Не беспомощный, рассеянный одиночка, не кабинетный сухарь, утонувший в папиросном дыму, а практик, изобретатель, творец. Мужественный, благородный, сильный. Переделывающий землю, создающий невиданные машины, покоряющий пространство и время.
«Непреодолимых препятствий нет». Это говорит Гаттерас, через ледяную пустыню пробивающийся к полюсу.
Робур взмывает в небо в машине тяжелее воздуха.
Капитан Немо покоряет подводный мир.
Мишель Ардан вырывается из объятий земного притяжения и летит к Луне.
Это пути в будущее.
«К бессмертию и вечной юности», — высечено на памятнике Жюлю Верну. К бессмертию человеческого разума! К вечной юности человеческой души, к фантазии и мечте! Ведь «все, что в мире создано великого, порождено творческой мечтой» (Жюль Верн).
Через пару десятилетий космонавт с томиком Жюля Верна присядет на краю лунного кратера — кратера Жюля Верна.
Калуга — космос
В тот день телевизоры Европы принимали передачу из Москвы. На голубоватых экранах радостно ликовала Москва. Столица Советского Союза встречала Колумба вселенной — первого космонавта мира Юрия Алексеевича Гагарина. И телезрители услышали гром аплодисментов на Красной площади, которыми встречали героя. И, конечно, в этот день нельзя было не вспомнить о Константине Эдуардовиче Циолковском, ученом-мечтателе, теоретике космических полетов.
С особым уважением!
Основоположник космонавтики Константин Эдуардович Циолковский родился в сентябре 1857 года, ровно за сто лет до того, как над Землей закружилось первое искусственное тело. Еще в детстве, после скарлатины, потерял слух. Учиться в школе было трудно.
Оставив с третьего класса гимназию, он стал заниматься сам, увлекаясь математикой и физикой. Накопленные знания помогли сдать экстерном экзамен на звание учителя арифметики и геометрии начальной школы.
Восемьдесят лет отделяют полет Юрия Гагарина от первых заметок провинциального учителя, мечтавшего об освоении Космоса. Восемьдесят лет! За эти годы было многое передумано, выстрадано, рассчитано, сделано. Оставаясь наедине, Циолковский давал волю фантазии. Она уносила его на десятки лет вперед, рисуя картины нашего космического сегодня и завтра. Огромной силой обладала эта фантазия. Ведь в ту пору, когда она диктовала ученому яркие страницы его сочинений, не только ракеты, но и аэропланы толком летать не могли.
«Я зрю сквозь целое столетие!» — Циолковский имел полное право не раз повторять эти известные слова Радищева. Он увидел многоступенчатые ракеты и автоматическое управление космическим кораблем, солнечную систему ориентации межпланетного корабля в космическом пространстве, аэродинамический нагрев в атмосфере при возвращении на Землю. Он высказал предположения о мыслящих существах иных миров, организованных совершенно иначе, нежели земляне.
Статья Циолковского в «Калужском вестнике» предвосхитила основы космической сигнализации, того интернационально понятного языка, который основывается на восприятии математических идей. Им придуманы газовые рули, позволяющие управлять ракетой и в атмосфере и в Космосе…
Циолковский все время открывал нечто новое, дотоле неведомое. И отнюдь не случайно немецкие ученые и инженеры, в том числе и Герман Оберт, обращались в двадцатых годах в Калугу с просьбой сообщить им те или иные факты, дать разного рода советы. И удивительно ли, что работами Циолковского интересовался владыка умов в физике Альберт Эйнштейн.
Много, очень много мыслей высказал скромный учитель из Калуги. Его ученики и последователи создали первые в мире космические корабли.
Нельзя не вспомнить первомайский день 1933 года, когда в эфире прозвучал голос Циолковского:
«Привет вам!
Представляю себе Красную площадь столицы. Сотни стальных стрекоз вьются над головами идущих колонн…
Стальным птицам становится тесно в воздухе, и это стало возможным у нас лишь теперь, когда наша партия и правительство, весь наш трудовой народ, каждый трудящийся нашей Советской Родины дружно принялись за осуществление дерзновеннейшей мечты человечества — завоевания заоблачных высот…
Теперь, товарищи, я точно уверен, что и моя другая мечта — межпланетные путешествия, — мною теоретически обоснованная, превратится в действительность.
Сорок лет я работал над реактивным двигателем и думал, что прогулка на Марс начнется лишь через много сотен лет. Но сроки меняются. Я верю, что многие из вас будут свидетелями первого заатмосферного путешествия…»
Первые шаги
Высеченный из розового гранита, строгий и величественный, стоит в Кисловодске памятник человеку, которому многим обязана современная ракетная техника. Чуть аскетическое, худое лицо смотрит на прохожего. Позади сетка меридианов и параллелей обозначает контуры земного шара. Над ними блестит нержавеющая сталь ракеты, устремляющейся в высоту.
Человек, чей прах там покоится, умер 28 марта 1933 года. 25 ноября того же года ракета «ГИРД-Х», копия которой украшает памятник, была помещена в пусковой станок.
— Контакт!
И рев двигателя огласил Подмосковье, унося ракету, которой отдал так много сил Фридрих Артурович Цандер.
Он прожил всего 46 лет. «Вперед, товарищи, и только вперед! Поднимайте ракеты все выше и выше, ближе к звездам», — писал он друзьям-гирдовцам, тяжело больной, умирающий.
От отца, доктора медицины, еще мальчиком слышал он увлекательные рассказы о других планетах, на которых, быть может, живут неведомые существа. И тогда пришла мечта о межпланетных перелетах, которая, как писал ученый в автобиографии, «меня больше не оставляла».
В 1903 году шестнадцатилетний гимназист Цандер узнал о статье Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Через пять лет студент Цандер тратит свои первые заработки на астрономическую трубу. В 1909 году юноша — в числе основателей студенческого общества воздухоплавания и техники полета при Рижском политехническом институте.
Так началась деятельность мечтателя-практика, практика-фантазера. Он придумывает, рассчитывает необыкновенные вещи и тут же начинает их мастерить.
О космической оранжерее писал Циолковский. Цандер наполняет цветочные горшки толченым углем и выращивает горох и капусту…
Можно запустить самолет-ракету и после прохождения атмосферы сжечь ненужные крылья…
Солнечные лучи можно уловить громадными зеркалами и передать космолету…
Первая в мире организация, направленная на пропаганду космических полетов, называлась Обществом изучения межпланетных сообщений. И здесь самым энергичным был Цандер.
Последний пульт управления, у которого стоял этот человек, — технический совет ГИРДа.
1959 год. Советская автоматическая межпланетная станция облетает Луну, фотографирует ее обратную сторону. Друзья вспоминают Цандера: расчет траектории окололунного полета, сделанный в 1957 году В. А. Егоровым, во многом совпал с методом Цандера, предложенным еще в 1924 году.
Цандер до первого полета не дожил. Но сумел вложить в него все, что имел. Свою жизнь.
Мечта не оставляла его.
Работавшие даром
ГИРД? Что это такое? «Группы инженеров, работающих даром» — так в шутку расшифровывали это слово сами инженеры. Однако в шутке была немалая доля истины. Слово «ГИРД» родилось в начале тридцатых годов и означало: «Группы изучения реактивного движения».
Собирались частенько в сыром и темном подвале на Садово-Кудринской улице в Москве. Приходил Фридрих Цандер. Рядом с совсем зелеными мечтателями — руководитель ГИРДа С. П. Королев, известные специалисты В. П. Ветчинкин, Б. С. Стечкин и другие. Конструировали, испытывали, радовались, разочаровывались, мечтали. Читали письма гирдовцев из Ленинграда, проглатывали книги, присланные Циолковским из Калуги.
