— А что, уже пора? — спросила я с надеждой.

— Давно пора! — снова заорала Юлька. — Знаешь же, что Савва держит тебя из-за одного только уважения ко мне.

— А ты меня уважаешь?

— Убила бы, — сказала Юлька и полезла за батарею, искать припрятанную там сигаретную заначку.

— Ну и что мне теперь прикажешь делать? — спросила я, продолжая умывать руки.

— Надо делать ноги, — неожиданно предложила мне Юлька, — не твое это, Маня, дело, не твое.

— Я и без тебя знаю, что не мое! — разозлилась я. — Но на жизнь зарабатывать как-то надо?

— Как-то надо, — согласилась Юлька.

— Знать бы еще, как, — вздохнула я.

— Тем более! — встрепенулась она. — Если не можешь заработать себе на булку с маслом, дорожи хотя бы той корочкой хлеба, которая у тебя пока есть.

— Ты сама себе противоречишь, — поймала ее я, — то «делай ноги», то «корочкой дорожи».

— Вот где не надо, там ты, Маня, умная, — обиделась Юлька.

— Не без того, — я воспряла духом и тут же выключила воду.

— Только вот, если ты такая умная, — продолжила она, — то почему такая бедная?

Я вытянула из Юлькиных тонких пальцев сигарету и глубоко затянулась.

А ведь она права. Куда ни глянь, я всюду дура. Но тебе, умная моя Юлечка, я найду, что сказать.

— Не везет мне в деньгах, повезет в любви. — Я гордо улыбнулась своему отражению в зеркале и затушила Юлькину сигарету о дно раковины.

— Ё-мое, — заржала Юлька, — нашла, чем хвастаться. Твой шалашный рай — до первых холодов. А потом подует ветерок, дождик закапает — и все, дорогая моя стрекозуля, поди-ка, попляши.

— А мне все равно, — гордо заявила я, — сколько б ни было отпущено — все мое!

— Ну-ну, — усмехнулась Юлька, — посмотрим, как ты запоешь, когда тебя Савва на улицу выгонит.

— А я не доставлю ему такого удовольствия, я прямо сейчас пойду и напишу заявление.

— Ну пошутили и хватит, — попыталась остановить меня Юлька.

— Тоже мне, нашел терпилу, — слезы зазвенели в моем голосе, и я стала судорожно искать по карманам платок.

— Все! Успокойся! — снова заорала на меня Юлька. — Заявление она напишет! Да не уволит он тебя, не дергайся!

— А я и спрашивать его не стану! — завелась я. — Сколько можно? Ты в состоянии мне ответить? Сколько можно? Ну не родилась я торговкой, понимаешь? Убейте меня за это! Убейте, только не мучайте!

Если бы на мне была надета простая суконная рубаха, то для чистоты жанра на последней фразе я должна была порвать ее от горла и до пупа. Но на мне были джинсы и тонкая синтетическая водолазка, так что как я ни старалась, мне удалось только слегка растянуть ее ворот.

— Дура! — Юлька перешла на сдавленный шепот, — да может быть, он тебя и не ненавидит вовсе, а совсем даже наоборот.

— Как это? — растерялась я.

— А вот так! — выпучила глаза Юлька. — Думаешь, ему надо, чтобы ты деньги ему зарабатывала? Да плевать он хотел на твои деньги. У него этих денег как собак нерезаных. Ему внимание твое нужно и ласка.

— Чего-чего ему нужно? — не поверила я своим ушам.

— Для особо тупых повторяю, — смилостивилась Юлька, — ему нужна твоя любовь и нежность. А так как он понимает, что ни того, ни другого ему от тебя не дождаться, ему ничего другого не остается, как на тебе же свое зло и срывать.

— Юль, а может, ты опять съела что-то нехорошее, — предположила я, — и у тебя глюки начались?

— Мань, я на дур не обижаюсь, — спокойно сказала Юлька, — я их люблю и по-своему даже жалею.

И я задумалась: а вдруг в ее словах есть доля правды?

— Так вот, — продолжала Юлька, — вместо того, чтобы бычиться, ты бы к нему присмотрелась. Это тебе не шалаш на ветру. Это «Ключи от рая»!

— Ты это серьезно сейчас сказала или как?

— А что? — пожала плечами Юлька. — Крепкий еще старичок. А потом, не ты первая, не ты и последняя.

— А вот с этого момента попрошу поподробнее. — Во мне проснулся вполне понятный и довольно живой интерес.

— Тебе имена назвать? Пороли, явки?

— Именами обойдусь, — ободрила ее я.

Юлька посмотрела на меня с сожалением и осторожно произнесла:

— Ну, скажем, Ира Маленькая.

— Ира Маленькая? — не поверила я.

— В очередь, как говорят на театре, с Ирой Большой.

— С Ирой Большой?

— А теперь загибай пальцы, — торжествовала Юлька. — Весь штат Светы Егоровны, девочки-кассиры, поставщица румынской мебели Валя, шторница Зоя, пара-тройка малярш-строительниц, ну и без твоей покорной рабы дело, естественно, не обошлось.

— Я тебе не верю, — тихо сказала я.

— Какой смысл мне тебя обманывать?

— Тогда почему ты раньше мне ничего не говорила?

— Просто я щадила твою тонкую, перемать, душевную организацию.

— Но как ты могла?

— А что тут мочь? — скривила губы Юлька. — Хочешь жрать — умей ублажать. Да и когда это было? Хотя надо отдать Савве должное, в койке он особо не капризничал, что дашь, то и съест.

— А как же Лена Львовна? — вспомнила я.

— А что Лена Львовна? — не врубилась Юлька.

— Неужели она ничего не знает?

— Может, и знает, — пожала плечами Юлька, — а может, и не знает.

— Петя ей разве не подстукивает?

— А что Петя? Он не на нее работает, а на Савву. А кто платит, тому Петя и служит верой и правдой.

— Что же Савва и Петю тоже? — изумилась я.

— Не думаю, — засмеялась Юлька, — Савва Морозыч — исключительно порядочный натурал. Теперь тебе все понятно?

Я все еще обескураженно смотрела на Юльку.

— Чем смогла, как говорится, тем помогла. — Юлька подтянула колготки и направилась к выходу.

— Юлька! — выдохнула я. — Что же мне теперь делать?

— Не ссы, — успокоила меня подруга, — еще полгодика целкой проходишь, а там, может, и вместе свалим.

Я не долго убивалась по утраченным иллюзиям. Наоборот, на душе даже стало как-то спокойней. Будь что будет. Стану разбираться с будущими трудностями по мере их поступления. Но я уже совершенно ясно понимала, что мое пребывание на этой работе медленно клонится к закату, но самой торопить финал было как-то не с руки, тем более что Савва вместе с Леной Львовной свалили на отдых в Карловы Вары.

Следующая неделя пролетела незаметно. Наступила пятница, и вечером мы с Никитой собрались ехать за город, в гости к его другу.

Никита позвонил мне в середине дня и предупредил, чтобы я не строила никаких самостоятельных планов и ждала его после работы дома.

Он приехал часам к семи вечера, таща в обеих руках сумки с продуктами.

— Ты еще не готова? — удивился он.

— А как, собственно, я должна быть готова? — спросила я.

— Джинсы, кроссовки, вечернее платье в авоську — и быстро на выход.

— А вечернее платье зачем?

— Маня, не нервируй меня, мы опаздываем!

— Никита, а платье-то зачем? — Я стояла с растопыренными руками и моргала глазами как кукла.

— Маня! Какое, к черту, платье, ты в своем уме? — Никита потряс меня за плечи и поцеловал в лоб. — Шучу я так. Быстро собирайся.

Я пошла в спальню, нарыла в шкафу джинсы, майку, свитер и все это на себя проворно натянула.

— Никита, я готова! — радостно проорала я и выскочила из спальни.

Никита сидел в кресле и с кем-то разговаривал по телефону. При моем появлении он попробовал свернуть разговор и уже даже попрощался, но собеседник на другом конце провода не отпускал его, и Никита раздраженно и нетерпеливо барабанил пальцами по столу и качал головой.

— Хорошо… Да… Пожалуйста… Но нам с Маней пора бежать, — сказал он, как будто извиняясь, и, еще раз попрощавшись, отключил телефон.

— Кто это был? — услышав свое имя, спросила я.

— Да так, неважно, — уклончиво ответил Никита.

— Она меня знает?

— Знает, — кивнул Никита и спохватился: — А почему ты решила, что это женщина?

— Почувствовала.

— Ну, ты даешь! — восхитился Никита. — Да Юлька это. По делу.