Эти данные Россия представила также в секретариат Лондонской конвенции и в Международное агентство по атомной энергии. Несомненно, что нам и нашим потомкам предстоит огромная работа по дезактивазации морей и океанов. В том числе - подъем затонувших или затопленных атомоходов, контейнеров с радиоактивными отходами, покоящихся на незначительных глубинах.

Читателю уже известно, в каких условиях велась наладка и эксплуатация главных энергетических установок на первых подводных атомоходах. Из-за несовершенства технологий и низкого качества материалов постоянно случались течи радиоактивного контура и другие опасные аварии. В итоге, уже после нескольких лет эксплуатации радиационная обстановка на некоторых лодках не позволяла производить на них ремонтные работы: реакторный отсек представлял немалую опасность для жизни и здоровья личного состава. Чтобы решить эту проблему, нашли следующий выход: вырезать реакторный отсек со всем оборудованием и заменить его новым. Такую манипуляцию и проделали в середине 60-х годов на пяти лодках: на “КЗ” и “К-5” в плановом порядке, а на “К-19”, “К-11” и “К-140” - после аварии главной энергоустановки.

Однако сегодня речь идет уже не об одной-двух субмаринах, а о десятках подводных атомоходов первого и второго поколений, выработавших свой ресурс. Поэтому о захоронении реакторов расскажу подробнее.

Происходило это так: на “К-3” и “К-5” из реакторов полностью выгрузили топливную композицию и заполнили их твердеющей смесью. В принципе, уже одна эта мера обеспечивала максимальную безопасность захоронения для окружающей среды. Однако на двух других, аварийных лодках, выгрузить тепловыделяющие каналы целиком не удалось, так как во время проведения работ каналы оборвались. Неоднократные попытки извлечь обрывки с помощью специальных устройств успеха не принесли. Поэтому заполнять реакторы твердеющей смесью решили в том виде, как есть.

К ампутированным реакторным отсекам для обеспечения плавучести приварили легкие були, в которые заложили взрывчатые устройства. Потом их отбуксировали на место затопления. Були подорвали, и отсеки затонули. Именно так пошли ко дну первые четыре отсека, в каждом из которых помещалось два реактора. Долгое время место затопления оставалось строго засекреченным. Однако мы считаем, что о нем, как о потенциальном источнике глобальной опасности, международная общественность должна знать. Эта зона находится у берегов Новой Земли, к востоку от залива Степового и южнее пролива Маточкин Шар, между 72° и 73° с.ш. и 55° и 60° в.д. Здесь же, напомню, захоронена целиком атомная лодка “К-27”.

Весной 1992 года Северодвинск посетил Президент России Б. Ельцин. Во время его визита и было решено сделать этот город центром атомного кораблестроения.

Собственно, таким центром Северодвинск стал фактически почти тридцать лет назад. Здесь строились крейсеры и дизельные подводные лодки, а в 1957 году со стапеля Северного машиностроительного предприятия (СМП) была спущена первая атомная подлодка “К-3”. Более десяти проектов атомных лодок, как серийных, так и опытных, было создано на этом предприятии. Темпы строительства здесь были гораздо выше, чем где-либо в мире. Например, с 1967 по 1972 годы СМП передало флоту 24 ракетных подводных крейсера стратегического назначения. Это вполне было тогда под силу молодому, но опытному коллективу в несколько десятков тысяч человек. Возглавляли предприятие такие выдающиеся организаторы атомного кораблестроения, как Евгений Павлович Егоров, Валентин Иванович Вашанцев, Иван Михайлович Савченко, Григорий Лазаревич Просянкин, Анатолий Иннокентьевич Макаренко.

Ремонтировались лодки на заводе “Звездочка”, которым долгие годы руководил Александр Федорович Зрячев.

В последнее время, правда, проявилась обратная сторона этой стахановской медали. В период проектирования и строительства атомного флота не была предусмотрена единая система утилизации радиоактивных отходов, и с течением лет Северодвинск все более и более стал напоминать атомную свалку.

В 60-70-х годах, пока международный контроль был слаб, судостроительное предприятие совместно с ВМФ систематически избавлялось от твердых радиоактивных отходов, затапливая их в Карском море. Таким методом было затоплено несколько реакторных отсеков и несколько тысяч контейнеров с радиоактивными отходами.

Время шло. На Тихоокеанском флоте скопилось 29 требующих утилизации подводных лодок, на Северном флоте - почти в два раза больше. Игнорировать эту проблему и дальше было уже невозможно. Поэтому российские власти разработали проект государственной программы по обращению с радиоактивными отходами до 2005 года. Вышло в свет и постановление Правительства РФ о проведении опытных работ по утилизации атомных подводных лодок. Восемь единиц предписано “разделать” Северодвинску.

Однако практическое осуществление программы сталкивается с серьезными трудностями. Во-первых, далеко не все судостроительные заводы готовы выполнять работы по выгрузке и консервации реакторов подводных лодок. Во-вторых, не созданы и хранилища для реакторных отсеков, в которых они могли бы содержаться тысячелетиями, вплоть до естественного распада плутония-239, или до эксплуатации топлива в реакторах на быстрых нейтронах.

Соединенные Штаты для хранения радиоактивных отходов всей Америки выбрали гору Юкка-Маунти в штате Невада. Одна только экспертиза на предмет возможности встроить в эту гору хранилище для радиоактивных отходов обошлась в миллиард долларов. Строительство же потребует еще восемь миллиардов.

Будущее хранилище представляет собой штольню длиной в 170 километров. Экспертизе пришлось ответить на такие вопросы: насколько реально, что в штольню не будет поступать вода? Предвидятся ли в этом районе в ближайшие десять тысяч лет вулканические явления или землетрясения, способные разрушить хранилище и “выбросить” продукты радиоактивного распада?

Существуют в Америке и достаточно обоснованные с научной точки зрения проекты “саркофагов” для реакторных отсеков. Известно, например, что вырезанный в 1959 году и затопленный реакторный отсек с подводной лодки “Си Вулф” за двадцать лет снизил радиоактивность за счет естественного распада на 90 процентов. Мы же, увы, пока копим радиоактивные отходы. Вот как обрисовал ситуацию в Северодвинске в мае 1993 года его мэр В. Лысков:

“Главной особенностью нашего города является наличие в нем более пятидесяти атомных реакторов на подводных лодках. Суммарное содержание радиоактивности в двадцать раз превышает радиоактивность, содержавшуюся в аварийном блоке Чернобыльской АЭС! Практически в центре города ежегодно проводится свыше 1000 потенциально опасных работ, среди которых с наибольшим риском связаны перегрузки ядерного топлива в реакторах атомных субмарин и физический пуск реакторов. Другой, не менее серьезной проблемой является накопление по вине ВМФ снятых с эксплуатации атомных подводных лодок с невыгруженными активными зонами реакторов. Отдельные подводные лодки хранятся в Северодвинске уже около четверти века. Это привело к значительному повышению степени риска аварий”.

Нетрудно догадаться, что когда начнется массовая утилизация лодок постройки 1973-1979 годов, угрожающая экологическая обстановка в городе может перерасти в катастрофическую. Стоит ли удивляться, что терпение горожан иссякло? Не так давно малый совет Северодвинска принял решение: не впускать в городской порт атомные подводные лодки с отработанными реакторами.

В ценах 1995 года стоимость годового содержания в отстое одной атомной подводной лодки составляла примерно 385 миллионов рублей. В 1996 году в отстое находилось 150 подводных атомоходов, из них 100 единиц с невыгруженными активными зонами реакторов. Причем для поддержания отстойных кораблей на плаву необходимо иметь и оптимальную команду, численность которой на подводных лодках доходит до тридцати человек. Понятно, почему ныне на хранение в отстое всего отслужившего “хозяйства” у ВМФ уходит 60 процентов всего бюджета Минобороны на эти виды затрат. Для сравнения: содержание в отстое одного танка составляет за год 0,031 миллионов рублей.