Звено Леонида Смирнова (говорили Тарапуни) наотрез отказалось сеять лен по дополнительному плану.
— Леонид Алексеич, — предвидя и для себя неприятности, пыталась уреќзонить звень-евого Александра, — так же нельзя, сам понимаешь…
— План утвержден кем?.. правлением?.. — Тарапуня обрел уже свою таќктику и владел выдержкой "руковода". — Вот и собирайте общее собраќние, изменяйте и отменяете то, что нарешали.
Уверенность Тарапуне придала заметка о его звене в районке,"3аре коммунизма", Андрея Великанова. Ни кем-нибудь написана, а корреспонќдентом центральной газеты. Горяшин яро противился ее помещению: "Кого в печати отмечаете?.. Неуравновешенный тип, этот Тарапуќня". Пришлось идти за разрешением к "Первому". И тот рассудил: "Хо-рошо ли будет, если такая заметка в центральной прессе появится?.. А тут мы сами разбе-ремся". О Нестерове Андрей Великанов сказал: "Мужик с пониманием, но и ему прихо-дится осторожничать. Умный ныне управляќет методом выжидания. Глядит, куда само со-бой поворотят…" О льне Нестеров советовал Великанову не писать. Да газетчики и сами начинали уже понимать, на что не следует пытаться класть свой глаз.
Газету с заметкой вручил Тарапуне Иван. Звеньевой остался не очень доволен пи-саниной:
— Без прихваста, как лисе без хвоста, видно уж никак нельзя, — высказал он Ивану с ехидцей, будто инженер лично был причастен к этому прихвасту. — Ну да ладно, — взмах-нул он газеткой и тряхнул ухарски головой, — поможет хвост трубой держать, как царская грамота отпущенному на волю бедолаге.
Тарапуня вырезал заметку и дополнил большой свой бумажник, где он держал дру-гие разные вырезки. В заметке Великанова выделялись достоинства самого звеньевого: "Думающий, инициативный… В звене держится дух коллективизма при самостоятельно-сти каждого…" О самостоятельности — это подсказ Дмитрия Даниловича.
Горяшин избегал встречи с Тарапуней, опасался его выходок. Но "черт попутал". Уперлись лоб в лоб ненароком возле конторы. Молчком разойтись было нельзя, как же — старые знакомые. Тарапуня первый, без усмешечки, тронул за козырек кепку: "Мое поч-тение, Игорю Константиновичу". Зав протянул руку. И тут же снисходительно, как бы по-свойски, спросил прославленного звеньевого, сколько он льна посеял. Только что в конто-ре Николай Петрович доложил о перевыполнении дополнительного плана сева по этой культуре. Горяшин был в благодушном настроении. Тарапуня же слегка подвеселил себя в компании. Вроде безобидно, без задней мысли, начистоту, выпалил:
— Так уж ловко и ладно вы нас подправляете и подбадриваете разными накидками. Что санитары мураши во все гнилые щели влезаете. — Поднаторел в правилах обхождения. Порицал, и притом весело улыбаясь, всего лишь действия отдельного лица, а не порядки демиургенизма и самих демиургенов.
Горяшин вскипел, резко одернул: "Думай, что говоришь".
Тарапуня без возмущения отсек: "Мне-то что думать, оно и не положено, сущест-вуй без рассуждений". И все с той же своей затаенной ехидцей, вынул из бокового карма-на пухлый бумажник, извлек из него вырезки и выписки, и держа из перед грудью, тыкал в них пальцем, глядя в упор на зава и приговаривая, расставляя слова:
— Вот тут у меня постановления партии и правительства о предоставлении колхозам и колхозникам самостоятельности. А вы ходу этим посќтановлениям не даете. Против пар-тийной воли как слепой танк прете. Так и выходит, что вредите… А я вот весь в послуша-нии нашей парќтии и правительству, не то что вы.
От Тарапуни начальство отступалось, как от человека с озорными причудами. Шла молва: "Этот парень — буза. Что ему в гоќлову взбредет — колом не выбьешь". И все же пря-мой отпор ущемил заќва. Горяшин потребовал "положить конец" выходкам Тарапуни. Раз-мываќется колхозная дисциплина, хозяйчики развелись.
Но в райкоме "Первый" и тут не торопился с выводами. И пошли слуќхи: "Настоять, так и по-правде можно что-то сделать". Только вот беќда — делать-то по-правде, как надо, не многие уже и хотели. Лучше — как велят. И "пропаганда" Тарапуни не влияла на селян-ское мир-ство. Оно впадало "в медвежью спячку". Это "Первый", Нестеров, по-своему и учитывал.
На одном из совещаний специалистов как бы между прочим вымолвил: "Вот и бе-рите пример с Большесельского колхоза, там люди с инициативой, к своему делу подхо-дят творчески". Но председателей к примеру уже не тянуло. Им-то вольней, как язвила та же большесельская молва, "за демиургенами прятаться". Это "Первый'' тоже хорошо поќнимал. На него как бы уже массы работали.
Иван убеждался в правоте своих "крамольных мыслей", что неладности усугубля-ются служебным рвением мелких сошек — демиургенчиков", готовых поддерживать "вся-кое" "целиком и полностью". О Горяшине подумалось: "Поощри его Нестеров, а пуще Су-хов, и командовал бы он колхозниками, как мундирный старшина солдатами своей роты".
Опасения за Тарапуню у Ивана и Александры оставались. Не мытьем, так катаньем доймут парня. Дмитрий Данилович попросил Ивана поговорить о нем с учителем Климо-вым, парторгом. Не дать вере потуќхнуть в себе.
— А гектары Тарапуни по льну, — сказал он Ивану с полным серьезом, — пуќсть Гуров в сводку и впишет тарапунину звену. Горяшину к носу и поднести. Никогда крестьянин не жил обманом, самому-то себя, что обманывать, а тут, выходит, при обмане брюхо колхоз-ника сытей и голова целей.
Было муторно на душе от таких, советов сыну, к греху его подталкивать. Но вот высказалось. И за шутку уже не принималось. Пакостим-то сами, своими помыслами и руками
Зло свершаем. Ровно это о нас таких в писании и сказано: "Что творят — не ведают".
Сводки о дополнительном плане посевов льна, с перевыполнением его колхозами, были помещены, как и полагалось, в "Заре коммунизма". И Тарапунино звено попало в газету как передовое. И это не обошло молву. Ныне очереди у магазинов, что тебе преж-ние сходки. Над Тарапуней похвально подшучивали. И он тоже молчком улыбался. Разго-воры как бы и не о нем, а о чьей-то плутне безобидной. "С виду-то у нас по газеткам, везде рай, а дела коснись — хоть псом цепным лай"… Но кто лай-то услышит. Все по ветру и разнесется.
Старик Соколов Яков Филиппович, по окончании важного дела, как это уже всегда водилось, зашел к Кориным. И в неминуемом разговоре о льќ ном деле, подвел итог пере-судам: "Нужда не ложь, а наставит на тожь". Что тут было сказать: не по правде жить — душу в чистоте не обережешь, а ноли все во лжи — то вранье твое уже и не ложь, а избав-ление праведников от хулы. Но и тут совестливый мужик ходит, как сам не свой, ровно в нечистоте обмаранный. И опять же — кто к вони своќей не привыкает. Только как вот по-том-то отвыкать от нее… Соборно коли и надо отмывать всеобщий грех, в веру и входить, о том и Бога молить.
2
И все же, хотя ты и в грехе великом, солнце вечное над тобой и природа буйствует зеленью вокруг. Радость эта и отгоняет от тебя всякую сумятицу.
В первое же воскресение, как закончили сев, охваченные осознанием какой ни на есть, а освобожденности, Дмитрий Данилович позвонил Толюшке Лестенькову по теле-фону.
— Никак разбудил. Толя, — услышав сонный голос в трубке телефона, спросил с на-стойчивостью человека, имеющего неотложную цель и потоќму не больно винившемуся.
— Да нет, встаю, — услышал ответ.
— Желание есть рыбку поудить. Переберемся на комяге к большому плесу. А там посмотрим, можно и к льнозаводу… Или другие планы?
— Да нет, никаких планов, — голос ободрился, — можно, конечно.
— Тогда собирайся, я все приготовил… Ты мотоцикл починил… Так я за тобой за-скочу.
Дмитрию Даниловичу хотелось побыть вдвоем на досуге со своим напаќрником по звену. Поговорить о чем придется, без принуждения. И не дома, и не о Деле, а на воле, под небом просторным, как вот со Стаќриком Соколовым или художником. К тому же, как ни как, — они не чужие, по метрикам один отец, Данило Игнатьич Корин. Только фамилия у Анатолия Даниловича материна — Лестеньков. Это и понятно, чтобы род длился… Исстари шло — нет у ребенка отца — крестный его замеќняет. Без отца червь ущербно душу точит. И Дмитрий Данилович держаќлся с Толюшкой родственных, сыновне-братских чувств и от-ношений. Пуќсть эта родственность и не кровная, но привык к нему. На глазах выќрос, с Иваном из одной миски кашу ели… Но вот за последнее время в парне что-то недопони-маться. И тянуло с братцем побыть на вольном досуге.
