Учитель Климов слушал Коммуниста, во Христе молча. Кивал головой, то ли под-тверждая, что слушает, то ли соглашаясь с ним. Отчего-то вот остерегался своих выска-зов. Скорее мешала должность парторга.

Разговор этот произошел в рубившемся плотниками доме для самого парторга, ютившегося учителем в старенькой избенке. Парторг и зашел к бригадиру плотников как бы посмотреть на свое будущее жилище. Когда вышли из дома, Яков Филиппович сказал, но уже не парторгу, а учителю Климову что по луне собираются с Дмитрием Данилови-чем сходить на Татаров бугор. Взглянуть, может след какой оставлен. Учитель Климов порывался было к ним присоединиться, но Старик Соколов отговорил: "Коли с кем уж другим не дню и сходите. А ним надо вдвоем с Данилычем, иначе без проку".

Коммунист во Христе держал в себе все ведомое ему о клятом месте в таинствен-ных видениях. И появления там светящегося шара ожидал. Но об этом мог поведать толь-ко Дмитрию Даниловичу. Да еще Марфе Ручейной и дьяку Акндию, но это уже опосля, как вот сходят на сам бугор. Марфа и Акиндий были как бы оглашенными молельниками и верой своей могли противиться соблазнам темных сил. Яков Филиппович жалел, что нет сейчас в Мохове художника. Ему он тоже мог бы открыться.

Сатанинское кубло.

1

Лютое неподобие мыслей и действий окаянных не исчезает, скапливается тлетвор-ным ядом в околлективленном люде. Пагубным своим действом чернит души обезобра-женных и омрачает их разум. Также, как и всякая злоядная особь, высматривает себе оби-талище и оседает в нем. Соблазненные нечистью человеки — это уже живые мертвецы, от-ринутые от Соборного храма. Басурмане, руша мирство Святой Руси, прежде всего и зо-рили светлые ее обители, чтобы не дать опамятоваться оневоленным мирянам. Словно бы по роковому наречению такая беда в лихую пору татарского ига нашла и на лесную дере-веньку Мохово. Вблизи нее, на бугре за рекой Шелекшей, стоял скит старца-отшельника. Страждущие и обремененные шли туда за молитвенным словом утешения. Уносили с со-бой освященную водицу из озерца под бугром для исцеления телесных и душевных не-мощей, обережения дома и скотины. Летом вокруг скита стояла первозданная тишина во покое небесном. С наступлением снежной стужи торговый люд торил мимо бугра зимний тракт, уходивший через Соколье болото в богатый край. Мирские обозники скит объезжа-ли, не решаясь тревожить старца. Скапливались на краю болота, чтобы гужом одолеть многоверстный белый простор. Так жизнь и шла своей чередой, пока не нагрянули в эти тихие места батыевы конники. Пришли по торному зимнему торговому тракту. Мохово разорили, старца-отшельника изгнали, скит, святое место мирян, опоганили. Через само болото не пошли. Ихний ведун запрет на то наложил, вещая гибель. На бугре, где был скит, и свершилась битва мирян воителей с погаными. Там нашел свою гибель и черный ведун. С тех пор моховский бугор за рекой Шелекшей стал называться Татаровым, а дере-венька перед Сокольим болотом — Каверзино. Так сами татарские конники ее нарекли. На-звание и прижилось. А клятый дух ведуна витает над Татаровым бугром, стережет непри-нятый землей и не опамятованный людом свой прах. И ждет, как ему наречено, пришель-ца, по воле которого тление и будет вызволено из подземной тьмы. Земля противится не-чистому духу, осквернившему ее, а сам дух яро мстит православному люду за свой плен, вбирая в свое сатанинское кубло людские пороки и прегрешения… И вот этот пришелец явился по душу ведуна.

Священник большесельской церкви Всех Святых, отец Матвей, собирал о том чер-ном времени всякие сведения, удерживаемые молвой. Свершившееся и в таких глухих местах слагает и славу православной Руси, и обнажает ее беды. Знать об этом обязан каж-дый, чтобы свято чтить память о своих пращурах. Но в то же время не свершать их грехов. Многие из татарове, оставшись вживе, покаянно приняли милость православных христи-ан, отошедших сердцем. Поведали и черном своем ведуне, проклятия которого и сами боялись… Отец Матвей, уже в наше время огораживал крестом и молитвой свою паству от тлетворного духа. Но вот черные силы одолевали огреховленных человеков, понудили их разрушить свой храм Всех святых и тем дали злу полную волю. Олукавленное время и выродило всевластных демиургенов. Не изойти бедам из Святой Руси, коли не будут воз-ведены соборные храмы и не очистятся клятые места взывным к благу колокольным зво-ном.

В наставших сумерках Яков Филиппович зашел к Дмитрию Даниловичу. Спросил его, при кресте ли он? Нательный крест носился не отпавшим от веры людом тайно. Не дай бог, какому активисту заметить у тебя гавитан на шее… Велел взять Дмитрию Дани-ловичу иконку Божьей матери и спрятать ее на груди, как сам он под шубой спрятал образ Спасителя.

Как только выкатилась полная луна, взяли лыжи и задворками выбрались за Мохо-во. Руслом Шелекши шли молча, твердя молитвы. Пришелец должен к ним выйти на са-мом Татаровом бугре, как и было предречено живым затылоглазником красному бойцу Соколову. Но вот какой будет эта встреча?.. Одолеют ли они зло, или же так и будут вер-ховодить над ними демиургены. И тогда кубло нечистой силы останется на Татаровом бугре и будет властвовать над демиургенами, а они над простым человеком.

Вышли к Черемуховой круче и из русла реки поднялись к дубкам. Через Нижнее поле направились к Лягушечьему озерцу. На заснеженном льду его в увидели черное пят-но, будто разлив дегтя. Остановились, прислушиваясь к назойливой тишине, как к чему-то притихшему живому. Старик Соколов в остережение сказал, глядя на пятно:

— Не соблазниться бы, не поддаться искусу и коснуться черноты, или ступить ногой на пятно и тем подпасть под волю призрака.

И все же надо было спуститься на лед озерца. Постояли шагах в пяти от пятна. Снег был на месте его как бы прожжен огнем. В середине черноты зияла дыра, тоже вы-жженная. Никаких следов вокруг не было. Луна освещала одинаково и чистый снег, и пятно. Обошли вокруг черноты, окольцовывая ее лыжным следом и зачураясь. Огородили и лица свои крестом.

— То признак, — сказал Старик Соколов о пятне, — что тление ведуна таится в самом озерце. — Эти слова его как бы и стали взывом к тайным силам, очернившим лед посреди озерца.

На бугре под соснами возникло дымное свечение. Повисев, спустилось на саванно белый снег. Из него выявилась черная фигура человека. Подождав, шагнула в сторону стоявших на льду. В глазах холодный не земной блеск, похожий на свечение. Сделала резкий указательный рывок рукой, вытянув ее в направлении черной дыры во льду озерца. Старик Соколов тут же уловил в этом жесте руки схожесть с затылоглазником. Тот так же вот выбрасывал руку, когда на что-то указывал. Фигура в черном подзывала стоявших на льду озерца к себе. Но ни Яков Филиппович, ни Дмитрий Данилович не двинулись с мес-та. И духу затылоглазника тоже что-то мешало двинуться с места. Постояв так, хриплым голосом, как бы исходившим с граммофонной пластинки, призрак произнес одно единст-венное слово: "Остерегитесь!" Оно скорее всего относилось к Якову Филипповичу.

Истолковать этот высказ можно было двояко: и как запрет рушить бугор, и как сбережение при этом рушении. И не от себя это изрек явленный дух, а как бы исполнял волю другой силы. Может вот той, что руководила демиургенами. Земные порождения дьявола превзошли во зле его самого. И дух тьмы сам превратился в служителя телесным демиургенам. И у адского мира зародилась ревность к ним. Это, похоже, и выказывал призрак затылоглазника. Он не сулил кару пахарям от себя, а остерегал их от человеческо-го зла… И тогда, в гражданскую, живой затылоглазник был милостив к красному бойцу из староверов. И теперешная встреча с духом его не была во вред Коммунисту во Христе. Зане-воленная черная душа ведуна, похоже, тоже устала состязаться с демиургенами, тво-рителями неподобия, и выпрашивает избавления от них.