Озаренные благими помыслами, отправились в Мохово. Сойдя с мотоцикла возле дома Кориных, художник как бы договорил свою думу:

— Помнишь, Данилыч, рассказы и толкования стариков о большом пожаре. Напасть тогда, как говорилось, тоже изошла от Татарова бугра. Огонь вдоль всей деревни и потя-нуло туда будто силой какой.

Чужое слово — добро не несет.

1

За Большесельским колхозом, словно занесенные в поминальник души усопших, числились пашней моховские Гари. В двадцать первом году, когда стар и мал были на дальней пустоши Каверзино, Мохово выгорело все дотла. От деревеньки осталась потре-билка — общественный амбар, вновь было заполненный зерном после революции, и сыро-варня — сараюшка на крутом берегу Шелекши, напротив камня Шадровика. В самый пол-день вспыхнула избенка бобылки Флеганихи с краю на красном посаде. Винили старушку, будто она, разжигая самовар, заронила в щель в полу серянку. Затаенно держалось и дру-гое мнение. Беда была предвещена моховцам за назамолимые грехи их сородичей. И изо-шло реченное наказание… Огонь вихрем и пошел по соломенным крышам вдоль всей де-ревни к реке. И над Татаровым бугром скопился черный дым густым облаком… Прошли молебны, в церкви. Отец Матвей обошел крестным ходом с хоругвями пепелища и поля, прося Всевышнего о благости.

Моховцы принялись заново строиться, уповая на милость Божью. Зерно из потре-билки роздали по рукам, в сыроварню ведрами носили молоко, копя деньгу. Старый бере-женый сосновый бор сходом решили подчистую вырубить. Расселились в землянках и по-гребах и принялись возводить новые дома и постройки. Выруб постановили распахать. Земля хоть и бедная, супесь, но мужики захотели возделать там поле, назвав его Гари… Каждый год не по одной свадьбе справлялось, деревня разрасталась. Но жизнь, опять же по воле судьбы, как пророчили старики, так и не пошла в гору… Гари моховцы, уже при колхозе, запустили, отвели под сенокос. А в годы Великой Отечественной войны и с ко-сой туда не наведывались. Бывшее поле тружно взялось новым сосняком.

Шло время. И вот где-то там осенило казенную голову спустить директиву о вос-становлении прежних сельскохозяйственных угодий. Руководству Большесельского кол-хоза Гарями стали "колоть глаза". В планы мелиоративных работ их не включали, считая пашней. И все же по настоянию Николая Петровича, председателя колхоза, обещали при-слать технику. И Дмитрий Данилович решил словчить — "веленое дело сделать по-своему". Вместо распашки гарей — срыть Татаров бугор. В сводке указать, что в колхозе прибави-лось пашни как раз на это гаринское поле. И тем закрыть "вопрос". Главный инженер ПМКа мелиораторов, муж Александры, главного инженера их колхоза, взял в толк дово-ды Дмитрия Даниловича. С начальником мелиораторов — вместе когда-то работали. Поко-лебавшись, и он согласился. Земля-то колхозная и просит об этом сам главный инженер колхоза… Николай Петрович как-то равнодушно к этому отнесся. Не все ли равно, где хлебу расти. Всеми полевыми работами в колхозе руководил Дмитрий Данилович, замес-титель председателя по механизации. Александра, молодой еще агроном, тоже с ним сове-товалась, как и бригадиры полеводы. Председатель не сетовал на своего заместителя, ста-рался быть только в курсе. Подписывал бумаги, проводил совещания, отбывал на разные конференции в район и область. Пользуясь знакомством в "инстанциях", "выбивал фон-ды". Не крестьянин от роду — землей на болел. А у Дмитрия Даниловича не было склонно-сти к "доставаниям", "выбиваниям" и "говорениям". Так и ладили, пока не появился в колхозе новый парторг Саша Жохов. До Саши, каким-то чудом, долгое время во главе коммунистов колхоза стоял Старик Соколов. Даже само районное начальство и парторги других колхозов дивились, как это Староверская борода, Коммунист во Христе, держится в парторгах. Яков Филиппович на это отвечал: "Тихим словом в правде и добром". По-степенно и сложилось мнение, что старика Соколова в самом райкоме, а то и в области, может даже и повыше, "рука" поддерживает. И не диво — сын в Москве, генерал. На том ныне мир и стоит — у кого "рука", да сам тих, тот и тензит. А коли кто открыто со своим мнением — вечная помеха начальству, как от прытких насекомых живому телу под руба-хой.

Новый парторг колхоза, Саша Жохов, стал ревниво следить за каждым шагом Дмитрия Даниловича. Парторгом в колхоз Сашу перевели из председателей сельсовета, а в председатели он спустился с заместителя прокурора. И не мог снести обиды и изжить в себе прокурорскую власть. Чего бы вот ему не внять делу Дмитрия Даниловича. Свой, моховский, вместе росли. Но где там. Парнями не больно ладили, а тут полный раздор. В колхозе любое дело не может миновать парторга. Как раньше свадьбы и крестины церкви и батюшки. Приходский священник к Божьему духу паству взывал, а парторг — к подчине-нию. Что не так — "руки вязал", разум оскоплял. От Саши исходил один нелад. За мертвое слово указаний прятался, как голая купальщица за ивовый кустик.

Саша Жохов нашел полную поддержку инструктора райкома Горяшина. Столк-нувшись с ним, усмотрел, что этот Корень больно много на себя берет. Разговорами о "своих полях" смуту среди механизаторов сеет… Из-за Гарей и произошла открытая стыч-ка парторга с Дмитрием Даниловичем. Горяшин о том информировал "Первого" — секрета-ря райкома Нестерова: "Игнорируются решения партии. С райкомом, и даже с парторгом вопросы не согласуются, сговор с мелиораторами. Старик Соколов, когда был парторгом, при наседании того же Горяшина, как-то ухитрялся заручиться поддержкой Нестерова — "Первого". А тут и "Первый" посоветовал "вынести вопрос" на обсуждение партийного собрания колхоза.

Саша ликовал: "Проработаем, вправим мозги Корню, отобьем охоту о своем поле помышлять".

Старик Соколов, вчерашний парторг, на собрании взял сторону Дмитрия Данило-вича. Не обращая внимания на присутствие Горяшина, заявил:

— Не тебе бы, Александр Ильич, такое предлагать. Парторг-то ты, парторг, но без головы надо быть, чтобы решиться Гари корчевать. Из тамошних сосен лет через десять новое Мохово строй. А поля за Шелекшей, знамо, надо соединить, а Татаров бугор срыть. Оно по гектарам и выйдет, сколько в Гарях. Чего лучше-то.

Кто-то созорничал:

— Заодно и чертей татарских оттуда выкурим, пугать-то и перестанет.

Смех как-то смягчил высказанное Стариком Соколовым мнение, супротивное пар-торгу и Горяшину. Даже и Николай Петрович шутку подбросил:

— Говорят туда они перекочевали со всего района. Место красивое, удобное. С ля-гушками вот и повенчались.

Александра открыто поддержала Дмитрия Даниловича и Старика Соколова. Лес, сосны в Гарях, оставить, а поля соединить. Горяшин водил глазами, сбитый с толку. Ста-рик Соколов сидел пророком с краю стола, держа кулаки тяжелых рук на полированной доске. Пенно белые пряди волос на голове взвихрены. Борода, словно срезанная острой косой, старая кочка белоуса, спускалась на черный пиджак. Какая-то сила исходила от не-го, завораживая собрание.

Напало онемение на сидевших коммунистов и актив.

Саша Жохов ерзал на стуле, вертел головой. И в эту секунду, вроде бы для того, чтобы разрушить оцепенение, словно от дуновения ветерка, приоткрылась створка окна. И в рас-твор влетела черная муха. Пронзительно сверля воздух, покружилась над столом, где си-дели Горяшин, Николай Петрович и Саша Жохов. И от них зигзагами, скачками в воздухе, прозудила над головами остальных, сидевших за длинным столом.

Старик Соколов взмахнул правой рукой, открещиваясь от надоедливого срамного зуда. И муха стрелой тут же вылетела вон из председательского кабинета. Мушиное зуде-ние как бы высвободило Горяшина из-под влияния высказов Коммуниста во Христе. Све-дя брови, он скосил глаза на парторга. И Саша тут же усек угрозу в расхожем высказе: "теряешь инициативу". Встал над столом и обрел прокурорскую решимость.