На третий день после обеда Дмитрий Данилович переехал на свое Данилово поле. Прошел круг с боронами, волнение улеглось. Не то было на душе минувшей осенью, ко-гда очищал Лягушечье озерцо и срывал Татаров бугор.

Трактор шел плавно по ровной пашне. Земля не волочилась за зубьяќми борон и не липла на гусеницы трактора. Легко выдирались сорняки, начавшие выпячиваться. Пахарю это как раз и подсказывало: и не опозќдал, и не поспешил.

Домой вернулся поздно, с задорными думами на завтра. Оставил мотоцикл у крыльца, заглянул к Анне. Приуныл. Анна, как вот и дедушка Данило, приняла на себя людские грехи и за всех искупает их. Через сострадальческие сердца и проходят человече-ские беды, а малочувственные оберегаются примирением с неладным. И зло ходит властеќлином по торным неверным дорогам, губя праведников.

Иван тоже только успел вернуться. Светлана собрала на стол, сели ужинать. Анна не встала. Сказала, что заходила Парасковья, так и поќпили с ней чайку.

Разговор с Иваном не сразу пошел. Ел он медленно, вроде нехотя. Отќходил, как он сказал, от постного пустословия. Трое уполномоченных, словно удавы висели на шее. И звонки без конца. Из конторы полдня не мог выбраться, пока все там сами не устали от себя. Председатель с Александрой на совещании. Скучно, как о чем-то без конца повто-ряющеќмся, рассказывал Иван отцу и Светлане о минувшем дне.

Светлана гасила недужный настрой пахарей своим вниманием к ним. И все те до-сады, о чем говорил Иван и тревожился Дмитрий Данилович, восќпринимались как бы уже за обычные житейские курьезы. Все настоящее в жизни — тут вот, в доме своем. Что вне его — изойдет, как хмурь с небес. Для Светланы каждый день жизни дома Кориных стано-вился открыќтием в нем чего-то особенного. Не в сам их дом входила из мира благая весть, а копилась она в их доме и для других, для мира. Дом — это как и сам человек, живой, с сердцем. В покое дома, душой его и разуќмом, отделяется в тебе истинное от скверны. Светлана это и ощущала постоянно. Приходя из школы, она как бы озарялась внутренним светом, зарожденным в доме теми, кто жил в нем до них вот. Теперь, она, Светлана, сиде-ла за столом в нем молодой хозяйкой.

В легкой шерстяной кофте, серой юбке, мягких туфлях, во всем вроде бы и вче-рашнем. Но для Ивана все это было в ней новым. Что-то вот незримо меняла она в себе, изменялось и все вокруг. Коса густых золотистых волос собрана в пучок, полными капля-ми свисали с мочек ушей янтарные серьги. Бархатная смуглость щек, чуть заметная полу-отќкрытость губ. И в голосе как бы шутливый укор, то ли себе, то ли еще кому. Все это в ней настраивает на умиротворение — зачем близко к сердцу принимать чужое, вчерашнее в сегодняшний свой день. Надо беречь то, что твое. Дмитрий Данилович и Анна Савельевна любоќвались молодыми. В доме поселилась новая красота. И был покой. При любой не-удаче за стенами его, всякая напряженность спадала.

В коринском роду исстари вжился порядок — пришел с поля ли, с друќгой какой ра-боты, выходи к столу как при дорогих гостях. Блюдешь чиќстоту, заботишься об уюте дома — и в твоей душе держится свет и тепќло. В мыслях ясность — и сердце при всех невзгодах смягчается и мудреет. Кто-то вот из Кориных вживил установленный природой уклад дома, и его держатся как заповеди Божьей. Устой в хозяйстве и семье складывает порядок и всей державы. Корины и жили заботами о державе: куда и как без нее… Но вот что-то постоянно накатывается на Русь и корежит жизнь люда. Будто из бездны адовой вырыва-ется ядовитый смрад и травит живое вокруг.

4

Иван не торопился расспрашивать отца о севе, ровно опасаясь услыќшать для себя что-то неожиданное. Дмитрий Данилович тоже медлил с высказом. И выждав время как бы между прочим обмолвился, что перееќхал за Шелекшу. Светлана, умница, тут же и пе-репќросила, словно бы о чем домашнем шла речь:

— На свое, на Данилове поле?..

Иван с тихой скрытой улыбкой во взгляде повернул голову в сторону отца. Дмит-рий Данилович понимал, что если сыну держаться должностных установок, то он должен быть недоволен: какое еще свое?.. При своќем график ломается и метод не соблюдается. Про себя же опять подумаќлось: "Вот жизнь настала, с сыном родным хитри". Дмитрий Данилова знал, что в других бригадах не больно ладится с севом. Сыну хотелось об этом поговорить, но сдерживался. Светлана сказала о своем поќле и повернула разговор и на-строение.

Иван, пожалуй, не хуже отца понимал, что Данилово поле, это первая ступень одо-ления того, чего все тупо держатся — выполнения надуманќных планов и соблюдения ко-мандных графиков. Данилово поле и рушило всякие установки. Свое поле и своя ответст-венность. Наконец — своя выгода, забота об урожае. Команды тут ни к чему. Отец пока что не больно на далекое загадывал. Быть и в колхозе при своем постоянном деле, как бы хо-зяином его. Иван же, пока еще смутно, предугадывал в затее отца зарождение новых от-ношений пахаря с землей. Поле нужќдается не в работнике на нем, а во владельце им, в за-ботнике. Этим владельцем и должна быть крестьянская семья. Путь к ней ныне через зве-но семейное, пусть это так называется. Надо по-своему использоќвать выдумки демиурге-нов. Дальше семейного звена у Ивана мысли пока не шли. Осознавал, что полных прав и такому звену не дадут, за них надо бороться. И оно тоже не долговечно. Словно дерево с хилыми коќрнями на болотной почве. Поторчит, пока не свалит "ветер новый". А веќтра та-кого жди… Не будем же вечно кормиться заграниќцей. Только бы вот без бури обошлось.

Пахари, отец и сын, как-то в полусловах, иносказно, и обмолвились такими мысля-ми за ужином, лелея надежду, что все образуется. Разрушение "неразрушимой" крепости — время свершит.

Светлана, оперев подбородок на сцепленные пальбы рук, смотрела на них с улыб-чивой веселостью. Записывать этот их разговор на пленку опасалась: "мало ли?.." К их разговору льнули в ее голове мысли о Старике Соколове, Коммунисте во Христе. В забо-тах отца и сына (тут вроде как по божественному писанию) жажда разумного порядка на отчей земле Святой Руси. А если попроще сказать, непонятливей — устройства по-крестьянски своего жития. По своему разуму, без демиургенового досмотра за тобой… Но толк-то от всех таких разговоров, все равно, что ветер растопыренными пальцами ос-танавливать. Это и сами они поќнимают, но говорят, как бы вторя Старику Соколову, на-поминающему Евангельское изречение, что в Начале было Слово… Слово пахарей и долќжно быть сотворительным, чистым, идущим от Бога. И Светлана выќ молвила вслух, под-сказанное настроением:

— Цивилизованные кооператоры… Крестьянская семья — прочный фундамент обще-ства. — Кинула с улыбкой взгляд на Ивана. — Основа будуќщей Расеи… Корины — одна вот из таких ячеек…

Иван повернулся к ней с удивлением. Как это у нее выговорилось… Корины — одна из ячеек обществ… будущего Расеи. И в то же время как бы ирония: вполслуха отчего бы себя и такими разговорами не потешить… Как-то Иван поведал Светлане о запомнившем-ся ему разговоре дедушки и Старика Соколова с Суховым, тогдашним "Первым". "Цивиќлизованных-то кооператоров из нас вот и не вышло", — к слову выроќнил дедушка. "Да уж какие кооператоры, коли не продай своего, ни куќпи у другого", — досказал Старик Соко-лов. Была в этих словах какая-то прятанная надежда. От Ивана, тогда школьника, это не ускользнуло. Надежда на то постоянно сквозила в разговорах и моховских стариков, при-ходивших в сарайчик-мастерскую к дедушке. И отец вот, сотворитель Данилова поля как бы об этом держит тайную мысль. Но теперь ни Стаќрику Соколову, ни отцу, да и самому Ивану так вот, как дедушка, не поговорить со своим "Первым". Да и есть ли смысл в та-ких разговорах с сегодняшними демиургенами?..

Тогда Иван не мог вникнуть в смысл разговором дедушки и Старика Соколова с Суховым. Сухов на слова, что не вышло цивилизованных кооператоров, не отозвался. Смуро глядел в огонь топившейся лежанки. Молча — какое-то время, И как бы в дреме, очнувшись, покивал головой, грустно улыбаясь, скорее каким-то своим мыслям. И дедуш-ка с Яковом