2

Как и прежде водилось в общинном моховском миру, так и в колхозе сев начинался с открытых полей вокруг Барских прудов. Почва там как бы изнутри согревалась земным теплом, щедрее принимала лучи солнца. Ныне делом правил другой резон — быть навыка-зе. Поля у Барских пруќдов этому самому выказу как раз и способствовали. Тянулись вдоль шоќссе, издали и видно как на них ползают трактора. Затылоглазники тут же "Первому" и донесут, что в Большесельском пашут. На очередном совещании специалистов и похвалят председателя, а колхоз запишут в передовики по началу сева… Все так и делится на пере-довое и на отстающее, на хваленое и разруганное.

Спущенный график начала полевых работ в эту весну по случайности совпадал с умыслом природы. Дмитрий Данилович по три дня ездил к прудам. Приглядывался к по-лям, ощупывал ладонями почву. И вот вывел на пахоту свое звено. Тут же во все район-ные конторы, и в первую очередь в райком, полетели донесения. И должностной демиур-геновой люд всех рангов был доволен.

Дмитрию Даниловичу с Лестеньковым пришлось-таки взять Сашу Жохова в свое звено. Настоял Николай Петрович. Не иначе как Горяшин велел включить Сашу в звено к Корню для присмотра за ним, "себяшником". Иван тоже, поразќмыслив, советовал взять Сашу. Но советы сына вынужденная уступка. Не на пользу дела, а чтобы по мелочам не пререкаться с тем же Горяшиным.

Земли вокруг Барских прудов отводились под овес, ячмень и лен. Сев рассчитыва-ли закончить за два с половиной дня. Потом Дмитрий Данилович переберется на свое Данилово поле, а Лестеньков с Сашей Жоховым — один в Патрикийку, другой в Кузнецо-во.

Но все загады звеньевого тут же сбились. У Саши Жохова вышел из строя трактор. Причина — плохой ремонт, а больше по вине самого тракториста. Дмитрий Данилович так и сказал Саше. И тот огрызнулся ехиќдно, с каким-то даже злорадством:

— С сына своего спрашивал бы, с главного инженера. Смотреть надо было, что от мастерских принимаешь.

Дмитрий Данилович промолчал. Саша и тут обвинитель, чистенький. Трактор не его, и поле ему чужое. В мягких кожаных перчатках. Нос утирает незамаранной рукой. Кепка набекрень, лоб открытый. Взор отќрешенный, никакой озабоченности. Будто по до-роге чья-то машина встаќла и можно ее обойти. В нейлоновой куртке, мышиного цвета свитере, брюки из какой-то нездешней материи. На разных должностях потерся и напо-лучал. Вот и надо донашивать обретенное одеяньишко. Дмитрий Данилович, глядя на та-кого Сашу, машинально подумал: "Как раз ни дать, ни взять — тот самый, кто из ничем стал "всем". И опять ничего

не хочет трудом честным обрести". Но вот и такому надо хлеб самому добывать. Но где с этим Саше смириться. И он не теряет надежды попасть на хлебную должность. Нет, не озадачен Саша Жохов поломкой трактора.

А сам-то Дмитрий Данилович — кто для Саши?.. Звеньевой, в промасќленном комби-незоне, с жесткими от железа руками. Землю своей считает, домом своим норовит жить. Жадный мужик по Саше, с кулацкой Закваской. И верно что — чудной, таким вот и другие его считают… Дом-то его стоит — не на своей земле, а он — свое поле. Но от этого чудака, от его прямого взгляда, бывший прокурор поќеживается, глаза прячет, мнет яловыми сапо-гами покорную, только вот ему, чудаку, пашню.

Пререкаться с Сашей ни к чему. Да он и прав. Одно дело ездить на тракторе, дру-гое — быть земледельцем. Саша Жохов только ездит. Зимќняя учеба не пошла ему впрок. И сам Дмитрий Данилович не проверил трактор Саши. Поддался ложному чувству — задеть самолюбие бывшего прокурора и парторга. И в ответ услышать ехидное: "Не доверяешь, значит…" Саша ушел с поля за тягачем. Вернулся ни с чем. Пришлось прервать бороно-вание и самому оттащить трактор Саши в масќтерские. Неделя уйдет на ремонт с достава-нием, вернее, выспрашиванием запчастей в сельхозтехнике. Нечего было и думать, что они с Лестеньковым управятся с севом в намеченные сроки.

На Другой день Дмитрий Данилович все же не вытерпел, промахнул на мотоцикле к Данилову полю. Вернулся обеспокоенным. Почва подсыхала, начали пробиваться сор-няки. Посоветовался с Толюшкой Лестеньковым и решили сеять на ДТ-75 двумя сеялка-ми. Придется маневрировать на концах и выступах. Лен Лестеньков уже на колеснике по-сеет.

— Лен, оно и ничего, денек другой и потерпит, — Дмитрий Данилович опасался, как бы Толюшка не подумал, что он оставляет его одного у прудов из-за своего поля. — Лен сей по теплу, рекли старики. Дай выќбиться сорнякам и сбей их боронами да плотно зем-лю копытами лошади утопчи. Вот и будешь со льном. Что такое прополка льна и знать не знали в Мохове.

В своих действиях Дмитрий Данилович не сомневался. Хотелось только избежать занудных объяснений с демиургенами. Вроде бы и они все за саќмостоятельность, в звенья вот понуждают объединяться. Но тут же талдычат и о групповом методе. Чтобы скопом, всей техникой на одно поќле навалиться, как бурлаки за одну бечеву гужом и тянуть… Го-ряшин, знамо, не преминет лягнуть Корня, что пренебрегает методом. При методе и ему бы, сельхозрабу, спокойней. Можно и оправдаться в любом срыве графика и во всем про-чем: по методу работали, во всю стаќрались… Сына тоже не хотелось вмешивать. Все одно к одному, ни обоќйти, ни объехать указчиков. Но бояться "нарушительства" — значит не по совести с землей обойтись… С большака узрят, что в Большесельском "рассеивается тех-ника". Этого председатель, Николай Петрович, и убоится. "Первый" хитрый маневр при-думал. Пускает свою черную "волгу" с седоком без себя по дорогам района. И так пугает тягловой люд, ждущий, что вот, вот заявится. Сам ли до того додумался, или у кого пере-нял… Случайно ли такое? И так ли уж смешно, хотя и на анеќкдот смахивает. Но систему вслух осуждать опасно.

Таких своих мыслей Дмитрий Данилович ни Толюшке, ни тем более Саќше, не вы-скажет. Не из-за боязни, а чтобы не навредить своему делу. Молчком, вроде бы при пол-ном подчинении всему, и надо по-своему управляться. Оно за тебя осенью и проагитирует лучше всяких слов. Когда сходятся два крестьянина трудолюба — между ними разговор-совет. Один у другого что-то и выведывает, выпытывает. А с инстќрукцией мертвой — ка-кой суд-разговор. Несогласия она не примет, соќмнений не знает. Ее надо молча обходить, и не словом, а делом. Предќседателю еще можно сказать: "поле так потребовало". Он ус-мехнется, и Александре, агроному, потом скажет: "Корнь все свое, поле его потќребовало".

И вдруг Дмитрию Даниловичу как-то стало не по себе: "разговариваю вот с собст-венной персоной". Что же в голову-то лезет. Но как уйти от мысли, что мне, крестьянину, не дают по-крестьянски со своим полем обойтись. И я боюсь непозволения позволите-лей… Вскипело внутри, в краску бросило от стыда перед кем-то невидимым. Перед своќим отцом, дедом, прадедом… Черный злой дух, таившийся от веку на Татаровом бугре, все так и продолжает витать вокруг тебя соблазнителем. Как бесы в свиней, вселился он в стадо наших демиургенов — творителей светлой жизни. И они нас вместе с собой затянут в пропасть.

И ждешь вот, когда придет пора всем нашим божкам утонуть в людской беде, как утонули обесовленные свиньи в глуби озера.

3

Председатель не появлялся у Барских прудов. От конторы видно, что трактора на этих полях снуют. И Фомич, бригадир, не наведывался. Но Фомичу и не почто наведы-ваться. Александра тоже могла заглянуть за каким либо советом. Да и то постесняется от-рывать от дела. Поди уж знает, что они с Лестеньковым одни, без Саши Жохова. И Дмит-рий Даниќлович был в душе доволен, что их не донимают доглядами. Но тут же и усмешка: без догляда — ты это, или уж не ты, у себя, или уже где-то в другом месте и миру?.. Не-вольно, как хворый слова знахаря, и ждешь указаний. Контроль — это как бы защита тебя от лукавого. Начаќльство глянет — с души спало, делай, как делается. Другой раз сам-то вроде и понимаешь, что не совсем так надо бы, а после "гляда" сомќнения отпадают — все так. Бывает — на что-то и укажут. Иначе как — обязанность тебя наставлять. Ответы на это готовые, заученные: "Тут вы верно заметили, учтем". Доглядателю то и надо: повлиял. Оба — тракторист-безответчик, и демиурген-надсмотрщик чуть ли не обняться готовы. А если по правде — тот и другой от совести отделались. Ответа-то за дело ни у того, ни у другого и нет.