От тягостных дум его отвлекли вопли, донесшиеся со стороны собственных войск.

Как оказалось, кричал Волобуев и, как водится, на своих:

— Осади назад! Разойдись пошире! Дай простор для замаха!

Замахиваться силач собрался даже чересчур широко. Во всяком случае, места он себе отвоевывал столько, как если был метров 10-ти росту. Да и то ему все только мешали.

— Волобуй, поди сюда! — Велел спецназовец и, когда тот приблизился, приказал:- Возьми сотни три мегалаков, самых головорезов, встань позади. Ударишь, только когда станет совсем худо, и только когда я сам позову!

— Не губи, Великий! — Силач упал на колени, лязгнув массивными доспехами.

— Будешь орать, превращу тебя в женщину! — пригрозил Антон, грубо конечно, зато действенно.

Волобуев строптиво подобрал оружие и припустил на левый фланг, некоторое время было слышно, как они с руганью препираются с Юфом, который ни в какую не хотел делить отряд. Наконец мегалаки кое-как поделились, и половина из них ушла назад в Ахангаран.

Янычары приветствовали отступление оглушающим свистом и издевательским смехом.

Они развлекались. Горожане от их гогота лишь боязливо переминались, не прочь сами присоединиться к ушедшим.

Благо, Волобуев вник в обстановку и остановил засадный отряд на виду. Сам влез на стену и замер со сложенными на груди руками, обиженный, молчаливый и неподвижный словно статуя.

Наступила тишина. Смолкли разговоры, затих лязг доспехов.

Противников разделяло метров сто, и они насторожено и с любопытством разглядывали друг друга.

Напрасно спецназовец выискивал среди врагов Фонарщика, он оставил грязную работу другим. Антону же в очередной раз приходилось выполнять самую грязную работу самому. Судьба такая. Антон почувствовал сильное раздражение.

Подбавил огоньку выскочивший из стана врагов клоун. На этот раз, настоящий.

Разряженный, с огромным красным носом и ртом до ушей. Одетый в картонные доспехи и вооруженный деревянным мечом, он дурашливо закричал:

— Кто тут Ледокол? Хочу с ним биться.

Рыцари издевательски захохотали.

Клоун продолжал паясничать, спускать штаны и показывать выкрашенную красной краской задницу. И неизвестно, сколько бы продолжалось это безобразие, если бы в центр зада как в мишень не врезался камень из пращи, пущенный Волобуевым.

Метров за двести запулил, с уважением подумал Антон.

Клоун взвыл и покатился по земле, после чего, нашаривая и подтягивая штаны, заковылял прочь.

Ему опять не повезло, и по пути он столкнулся с настоящим бойцом, идущим навстречу, и отлетел в сторону словно пушинка.

Поединщик казался огромным. Руки его из-за обилия мышц торчали в растопырку. Он поигрывал сокрушительного вида секирой. Обоюдоострое лезвие, напоминающее бабочку, зловеще отсверкивало. "Рано я таблетку проглотил", — подумал спецназовец. — "Не могли, гады, две вшить." — Хочу с Ледоколом биться! — громогласно изрек боец. — Где ты? Я жду!

— Это Ганг, поражений не знающий! — сообщил Юф. — Тебе с ним не справиться, а мы не можем остаться без командира! Разреши я пойду!

Спецназовец остановил его движением руки. Потом стал экипироваться к бою. Одел шлем. Взял меч, в другую руку щит, который закрывал его почти в полный рост.

— Ганг дерется не честно, не дай ему крикнуть, — предупредил Юф.

Поединщик ждал его, поигрывая секирой и издавая громкий рык. Словно зверя выпустили из клетки.

Мы возьмем его культурой, подумал Антон.

Но едва он сдвинулся с места, как горожане истошно завопили:

— Великий!

Янычары в ответ:

— Убей его, Ганг! Убей!

И те и другие старались перекричать друг друга, и над полем повис непереносимый ор. Увидев его, Ганг издал непередаваемый горловой клич и двинулся навстречу.

Вопли стихли только тогда, когда продолжавшие сближаться поединщики оказались на расстоянии десятка шагов друг от друга.

В наступившей полной тишине, когда стал слышен ветерок, гуляющий между собравшимися крушить друг друга войсками, спецназовец, наконец, понял, с ЧЕМ ему придется иметь дело.

Во-первых, это был не человек. Он был на метр выше Антона, весил центнера три.

Во-вторых: его секира была настолько огромна, что была способна разрубить его напополам, при этом часть лезвия даже не запачкалась бы в крови.

Посмотрим, на что годна сталь атканларская, подумал Антон.

Решив выступить вторым номером, он ждал атаки, но когда она случилась, едва ее не проспал, поплатившись за это самым серьезным образом. Заревев, Ганг кинулся на него. Хоть он был большой, и по идее должен был быть неуклюжим, на деле ничего подобного. Он преодолел разделявшие их 10 шагов в два прыжка, а на последнем шаге стал двигаться с такой скоростью, что на мгновение выпал из поля зрения.

И это едва не стало для спецназовца роковым. Почуяв неладное, он лишь начал входить в боевой транс, поэтому успел только вскинуть щит повыше, как получил в него удар секирой.

По идее, такие удары не могут наноситься. Разве что машиной собьет. Щит неподъемной тяжестью осел на нем, вдавился в доспехи и тело. И как не крепился спецназовец, на ногах он не устоял.

Его откинуло назад, равновесие он утерял безвозвратно. И чтобы не загреметь навзничь, был вынужден наклониться вперед, припав на колено. Со стороны это выглядело, как если бы он поклонился сопернику.

Янычары заулюлюкали. Ганг же стоял, наслаждаясь видом его унижения.

Впрочем, когда спецназовец быстро поднялся, Ганг заворчал. Должно быть, он должен был остаться на коленях, тогда ему сподручнее было смахнуть голову.

Спецназовец подвигался, проводя инвентаризацию. В щите появился широкий вдавленный след.

Видя, что противник против обыкновения быстро очухался, Ганг вновь пошел на него.

На этот раз спецназовец был гораздо более внимателен и ждал удара. Даже взмахнул мечом навстречу.

И все равно удар прозевал.

Лезвие молнией сверкнуло перед глазами и врезалось в щит. На этот раз спецназовец не упал, но крутанулся вокруг своей оси. У него возникло нехорошее чувство, что он видит сквозь щит.

Так и есть. Второй удар пришелся почти в тоже место, что и первый, и щит не выдержал. В середине зияла безобразная трещина, почти рассекшая щит пополам.

Его обескураженный вид так понравился Гангу, что он захохотал. Это так разозлило спецназовца, что он с ходу вошел в боевой режим, одномоментно сблизился с громилой и рубанул его мечом в голову.

Когда нечто довольно далеко отлетело, он был уверен, что голова, оказалось, шлем.

Мегалаки и так не красавцы, но открывшаяся морда была мерзка до отвращения.

Кожистые складки на лбу. Налитые кровью глаза низко, на щеках. Меж ними широкий как у быка нос, в который вдето толстое кольцо толщиной в сосиску.

Теперь восторженно заорали горожане.

Обезумев от жажды мести, мегалак кинулся на него. Спецназовец отбросил в сторону испорченный щит, который уже не мог выполнять свое предназначение, и выхватил второй меч, доселе висевший в ножнах.

Для стороннего наблюдателя, меч оказался в его руке мгновенно, словно выпрыгнув из ножен. Войска восторженно взревели.

Очередной страшный удар спецназовец принял на скрещенные мечи. Сталь звякнула о сталь, Ганг навалился с тяжестью грузовика, но спецназовец тоже поднапрягся, и они взаимно отбросили друг друга.

Дистанция вполне позволяла нанести удар, или пару ударов, но спецназовец не успел сделать ни одного. Он уже делал выпад, когда на морде мегалака вдруг разверзлась поросшая волосами пасть.

В ухо словно спицу вставили. Не выпуская меча, он вытер локтем ухо, и на доспехах осталось кровавое пятно.

Мегалак ухмыльнулся и вновь беззвучно раззявил пасть. На этот раз боль была нестерпимой. Разверзшаяся пасть пульсировала, притягивала.

Ноги сделались ватными, казалось, ничто не заставит сдвинуться с места. Мегалак надвигался на него, замахиваясь секирой, но это казалось не существенным, даже безобидным, но он все же заставил себя, казалось, без особой необходимости отшагнуть в сторону с линии удара.