Бэтти вновь работала у Марты.

– Сколько ты получаешь гувернанткой? – спросила она, прикуривая от поднесенной официантом спички. – Два доллара в день? Дура. Пока молода, надо брать от жизни все. Если повезет, сама потом гувернантку наймешь.

Бэтти говорила, что быть дорогой «старательницей» – самое выгодное дело. Всегда сыта, богата, а если правильно себя поставить, то идешь в номер только с приятным мужчиной, который ни битья, ни грубостей себе не позволяет.

– Выбирай не самых красивых «ящеров», а самых умных. Особенно привечай офицеров – в наше время нужно знать, что они затевают. А то начнут из пушек по городу лупить, а ты и смыться вовремя не успеешь.

Ада и так жила как на иголках, а Бэтти еще больше напугала ее.

Из офицеров она знала только Даниэля, да и тот служил добровольцем. Многие белые мужчины записались в волонтерский полк: после работы ехали на плацы, учились стрелять и маршировать, а ночами патрулировали улицы. Ада почти не встречалась с мистером Бернаром, впрочем, ей и не хотелось его видеть. Даниэль был очень странным: он как будто нарочно изводил Аду – заговаривал с ней, делал гадкие намеки.

Ох, поскорей бы кончилась война и поскорей бы вернулись Уайеры.

Нести корзину было тяжело, и Ада решила проехаться на трамвае. Места первого класса – для пассажиров в чистой одежде. Для них удобные плетеные сиденья вдоль стенок. В третьем классе едут голодранцы – с тележками и коробками; иногда какой-нибудь дурень козу затащит в вагон.

Ада ездила только первым классом за двенадцать центов – бог с ней, с экономией! – а то вшей нахватаешься от китайцев – дороже выводить.

– Здравствуйте! – крикнул кто-то по-русски через весь вагон.

Ада оглянулась. Это был Митя – все та же затасканная роба, мешок.

– Куда? Куда в первый класс лезешь? – закричал на него кондуктор.

– Я за него заплачу, – откликнулась Ада.

Как хорошо встретить хоть кого-то знакомого!

– Ты куда пропал? – спросила она.

Митя смотрел на нее: улыбка – до ушей.

– Никуда.

Оказалось, что он с утра ездит на трамвае – очень нравится.

– Понимаешь, тут звонок есть особенный – его пяткой надо жать, тогда вагон остановится.

Аде было смешно: вот дурак – удивляется давно известным вещам.

– Поедешь со мной – поможешь мне корзину до дому донести, – сказала она.

Митя кивнул.

– Как ты живешь? Надеюсь, у тебя солнечно на душе?

Ада опять рассмеялась. Дожила: единственный человек, которому интересно, как у нее на душе, – полоумный монашек.

Когда они пришли домой, она велела Мите остаться на ночь – чтобы не быть одной.

– Не бойся: с тобой ничего не случится, – серьезно сказал он. – Я каждый день молюсь за тебя.

Вот уже больше месяца Клим и дон Фернандо со свитой жили в изгнании. Удили рыбу, кормили комаров, играли в карты.

Несколько раз Клим пытался уехать, но дон Фернандо не пускал его:

– Не огорчай меня!

Он страдал: в Шанхае творились великие дела (о том ежедневно докладывал верный лазутчик), а сам дон Фернандо сидел на острове, всеми покинутый и забытый.

Когда к нему приезжали гости, он выгонял Клима из рыбачьей хибары, но новости так его возбуждали, что он долго не мог успокоиться. По обрывкам проклятий Клим догадался, что бандиты договорились с губернатором: Рябой был выпущен на свободу.

– А нам-то что делать? – сердился дон Фернандо. – Тут сидеть или в Шанхай возвращаться? М-да… Теперь вся власть в Зеленой банде перейдет к Большеухому Ду, помощнику Рябого. Рябой после этой истории «потерял лицо», а Зеленая банда – это тебе не армия: тут не звания, а авторитет нужен. Большеухий выкупил учителя, теперь будет держать его рядом, будет кланяться ему, а все дела приберет к рукам. Кто знает, может, он сам и подстроил арест Рябого.

Ночью Рубен (так звали бритоголового баска) разбудил Клима:

– Вставай. Едем в Шанхай – Лу сбежал в Нагасаки, в Китайский город вошли войска Ученого Ци Сеюаня.

Фернандо сидел на корме лодки, дрожал щеками и ругался. Дона не радовало, что его предсказания сбылись. Верный человек шепнул ему, что перед отъездом губернатор продал свои запасы опиума по бросовой цене. На складе в Нантао у дона Фернандо лежала крупная партия, за которую он надеялся выручить большие деньги. Но опиум Лу наводнил город, и стоимость зелья упала.

Высадились у доков в Китайском городе. Дона Фернандо ждал автомобиль.

– Сейчас едем в «Летучий голландец», – сказал он Климу. – Там, правда, неприютно, солдаты все разгромили, ну да плевать… Одному по темноте ходить опасно, так что переночуешь у меня, а утром отправишься, куда тебе надо.

Клим проснулся от боли в спине – отлежал: спал на чехле контрабаса в ресторанном зале. Сквозь заколоченные витрины пробивалось солнце. Пыль, сломанная мебель, на полу – битые тарелки.

Рубен сбежал вниз по лестнице:

– Иди, тебя дон зовет.

Кабинет с серебряной звездой на двери тоже был разграблен. Дон Фернандо восседал на кресле с оторванной спинкой, перед ним стоял толстый китаец-военный.

– Переведи, чего ему надо, – велел дон Фернандо.

Клим выслушал гостя.

– Это Сю, бывший полковник на службе губернатора, – объяснил он. – У него под началом батальон экипированных и обученных солдат. У них есть оружие, но нет пайка. Сидят в отцепленных вагонах на Северном вокзале. В плен их не берут. Сю хочет продать и себя, и батальон. Его солдаты готовы служить за еду.

Фернандо поскреб заросший подбородок. Сю следил за ними беспокойным взглядом.

– Это ведь сила, – задумчиво сказал дон. – И с такой силой мы можем горы свернуть.

– У тебя есть деньги, чтобы содержать батальон солдат? – спросил Клим. – Прибыли от них никакой.

– Как знать, как знать… Но Большеухий не потерпит в городе такую силу, значит, будет война за территорию. Мы его можем потрепать, но выиграть, конечно, не выиграем. Вот что, сейчас едем к Большеухому и предложим ему сделку: он дает мне кредит на казино, а я ему организую охрану опиумных складов. После ареста Рябого у него с этим проблемы: не все командиры хотят, чтобы он был главой Зеленой банды. Умой рожу и поехали – будешь переводить.

– Дон, я…

– Не огорчай меня!

Все разместились в одной машине. Рубен сел за руль.

– Дом номер сорок на Рут-Валлон, – назвал адрес дон Фернандо.

Клим сделал безразличное лицо. Смотрел в окно на школьниц, на мороженщика с тележкой, на нищего солдата у дороги – в военной форме, с протянутой рукой. Жизнь кипит и, может, еще не кончится к обеду.

У пропускного пункта на Северной Сычуань-роуд стояла очередь из нескольких автомобилей. Улица была перегорожена мешками с песком. За ними мелькали каски американской морской пехоты.

Высокий горбоносый лейтенант проверял документы.

– Сидите тут, – сказал дон Фернандо, выбираясь из автомобиля.

Клим напряженно прислушивался к переговорам, но ничего не мог разобрать. Дон Фернандо улыбался, тыча в свои бумаги. Офицер вытянул шею, что-то сказал своим, и в ту же минуту к автомобилю подбежали несколько солдат:

– Всем выйти! Руки за голову!

Проклиная все на свете, Клим вылез наружу. Его поставили носом к стене, обыскали.

– Эге, какую птицу мы выловили! – сказал кто-то.

Клим вздрогнул и только через секунду догадался, что речь не о нем, а о полковнике Сю.

– Стоять, я сказал! Этот Сю, сэр, персона нон грата в Международном поселении. Он военный преступник, сэр, – послужной список, как у Чингисхана.

– Вы уверены, что это он?

– Офицер-волонтер опознал его, сэр.

Арестованных посадили в военный фургон, отвезли в центральный полицейский участок и заперли в переполненном изоляторе.

– Я – подданный Мексики! – кричал дон Фернандо и яростно тряс решетку. – Я обладаю правом экстерриториальности!