Бофор, как корсарский корабль, готовый взять на абордаж торговое судно, устремился к ней, прокладывая себе, путь среди яхточек, шлюпок, брандеров — такие морские ассоциации пришли в голову Шевретте после песенок экипажа. Но наперерез Бофору устремился де Невиль и перехватил графиню. Стремясь поскорее избавиться от Оливье, Шевретта как могла, успокоила терзаемого сомнениями барона, и Оливье сообразил, что он мешает графине и адмиралу беседовать о каких-то своих делах. Оливье поклонился и отошел. Бофор был тут как тут.

— Мари, — шепнул Бофор одними губами, называя ее по имени, не по-великосветски, а по-заговорщицки, — Я же сейчас могу, пока еще не поздно, отправить с вами Рауля просить подкрепления. Хотите?

— Неужели ситуация настолько опасна? И вам так необходимо подкрепление? — спросила Шевретта, — У вас же около двадцати тысяч войска. Целая флотилия!

— Я говорил с местными жителями, с представителями власти, с разными людьми и в состоянии оценить ситуацию объективно. Да, подкрепление необходимо.

— У кого вы собираетесь просить подкрепления, Франсуа?

— У короля, конечно, у кого же еще!

— Людовик обещал снарядить в ближайшем будущем вторую эскадру. В присутствии всего Двора. И он сдержит слово.

— У короля? О Франсуа, разве вы не понимаете, что Рауль откажется от такого поручения. Разве вы его не знаете?

— Но мы убьем двух зайцев, Мари, друг мой! Я на какое-то время выведу Рауля из игры — а ведь вы этого хотите, я же знаю! И дам знать королю о положении на побережье. Даст Бог, они уладят свои разногласия. Если мы убедим Людовика, что помощь необходима немедленно, а то все пропадем…

— Нет, дорогой Франсуа, мне страшно за него. Боюсь… Я женщина, и я имею право произносить это слово. Франсуа, боюсь, что вражда не только не затихнет, а разгорится с новой силой. Так король вас и послушает!

— Я хотел использовать этот шанс, — сказал Бофор.

— Аплодируйте, Франсуа, аплодируйте! Первый куплет закончился, и на нас смотрит ваша дочь.

Бофор зааплодировал, и все вслед за ним.

— У меня тоже важные бумаги Отцов Святой Троицы. Переведите их как можно скорее — они на латыни.

— Но я еле-еле, и то, если напрягу память, лепечу по латыни…Какая тут латынь! Меня же дразнят косноязычным!

— Не вы, Франсуа, не вы. Переводить документы будет ваша умненькая молодежь. Что же до помощи, здесь нужна более ловкая дипломатия. Я постараюсь настроить мою подругу королеву соответствующим образом.

— Кстати, о золотых, — сказал герцог, — Ваш любезный муж просто убил меня на месте одной своей фразой.

— Это он может, — согласилась Шевретта, — Но вы живы, Франсуа.

— Мари, не играйте словами. Я вижу, у вас уже созрел какой-то план…

— Тс! Слушайте!

"Мы освободим Железную Маску. Мы разыщем в Париже этих мальчишек-заговорщиков, Роже де Шаверни и его товарищей. Организуем захват замка, где Людовик держит в заточении своего несчастного брата. Мы сделаем это. Атос и я".

"А за это время, — думала Шевретта, отметив, с каким вниманием слушает златокудрый паж песенку о капитанах, — А за это время наши милые детки уладят свои дела. Бофорочка просто прелесть, как ловко она опрокинула бокал во время обеда… За это время у них все решится. И тогда мы… с освобожденным принцем…

"…Вернемся к герцогу на нашей белой 'Виктории' и увезем за тридевять земель Рауля и Анжелику. По ту сторону океана. Подальше от Людовика' .

— Вы не принимаете мой план, Мари? Вас не страшит грядущая война с арабами?

— Не хочу казаться лучше, чем я есть. Я далеко не римлянка и далеко не спартанка. Но в этой ситуации, с вами, здесь, безопаснее, чем где бы то ни было.

"Вооруженный захват замка. Или, как хотел Бофор — поручение к королю' .

— Видит Бог, у меня были лучшие намерения…

— "Добрый джин", — пробормотал Бофор, — Какой там добрый джин! Авантюру мы затеяли, Мари…

— Но вы же взяли с собой молоденькую дочь, Франсуа. Ее и будет охранять 'добрый джин' . Наше Сокровище защитит ваше Сокровище, адмирал!

— Или вы хотите, чтобы я увезла на «Виктории» Анри де Вандома? Подальше от войны? Найдите предлог, и я сделаю это.

Бофор вздрогнул.

— Как вы можете так говорить, Мари? Анжелика не оставит меня! Да и я ее ни на шаг не отпущу от себя. Черт с ней, с войной! Двум смертям не бывать. Все лучше, чем оставить моего ангела при Дворе без защиты. Она такая наивная, искренняя, доверчивая! И ее — Ad bestias — видите, я тоже помню кое-что из латыни.

— Вот именно, Ad bestias,[46] — кивнула Шевретта, — Они нас не послушаются, Франсуа. А если мы будем настаивать, окажем давление… приказы и инструкции…

— …у них еще остается Тортуга.

— Тортуга? Вы с ума сошли! Я похож на отца буканьерши? — Бофор играючи слегка задел свое кружевное жабо и пригладил кудри роскошного парика.

— Так же как я — на мать буканьера, — Шевретта оттопырила пальчик с золотым колечком — знаменитым сапиром в оправе из алмазов, — Но наши дети непредсказуемы. От них можно ожидать чего угодно.

— Полагаете, рванут на Тортугу за сокровищами? У вас есть основания так говорить?

— Если бы не было оснований, я не говорила бы. А может быть, я пошутила, — лукаво сказала Шевретта, и герцог перевел дух.

— Ну у вас и шуточки! Аплодируйте, Мари, аплодируйте! Мне очень нравится эта морская песенка! Просто очаровательна, не правда ли, господа!..Но я еще не сказал нечто очень важное… я начал было, но мы отвлеклись… Рауль! Повтори, дружок, сделай одолжение!

— Вы что-то говорили насчет Атоса? — напомнила Шевретта.

— Да, — сказал герцог совсем тихо, — …есть одна проблема…

— С Атосом? Меня этим не удивишь!

Герцог вздохнул.

— Как вам сказать… — протянул герцог.

— Так и говорите. Как есть.

— Ох…

— Я жду, Франсуа.