— Господин Люк, нарисуйте сундук с сокровищами.

— Господин Люк, изобразите якорь.

Господин Люк то, господин Люк се — я рисовал что велели. Шпаги, пушечные ядра, мушкеты.

— Отлично! — сказал герцог, — Я вас беру, господин Люк. И мою работу сразу отправили в типографию — и краски не успели просохнуть, а мой красавец к вечеру был растиражирован в тысячах экземпляров.

— Видел я вашего красавца в Нанте, — сказал Жюль, — Даже воровали ваши афиши.

— Польщен такой популярностью, — сказал Люк, — Но я способен на большее.

— В этом мы не сомневаемся, — сказал Гугенот, — Но твой Викинг покорил Париж, а потом и всю Францию. Весь Тулон был обвешан люковыми плакатами. Его и в Тулоне воровали с заборов!

— Это же дешевка, — вздохнул Люк, — Правда, работая над портретом Викинга, я выложился до конца, а шрифт и заставку рисовал играючи. Итак, я подписал контракт, и зашла речь о деньгах. Вот тут-то пришлось торговаться.

— Черт с вами! — махнул рукой Бофор, — Хотя в записке граф представляет вас как 'молодого дворянина' , вы торгуетесь как мои знакомые рыночные торговки.

— Господин де Бофор, все так дорого, а я такой бедный! — сказал я.

Бофор захохотал:

— А что вы беспокоитесь? На лошадь вам тратиться не надо — возьмете любую, когда понадобится. Что есть-пить — не ваша забота. Что касается оружия, ваше дело рисовать, наше — рисковать. Я хочу сказать — драться предоставьте нам.

Художники, кстати, тоже рискуют!

— А краски? — сказал я, — За краски-то надо платить наличными. А у меня как раз кончились…

— Белила! — сказали на этот раз желторотые.

— Белила… Я, чтоб вы знали, портрет Розы заканчивал, вымазывая с палитры остатки белил. Это — чтобы было яснее, как последние капли вина в бутылке. Последние боеприпасы, так понятнее, господа военные?

— Хорошо! — сказал Бофор, — И тогда…

— Его Величество Король! — заорали Пираты.

— Наконец-то! — воскликнул Серж, — Ваше Пиратское Величество, как тяжело было мне нести бремя власти! Вручаю вам скипетр / бутылку / и державу / апельсин / и уступаю свой трон. Где тебя черти носили, приятель?

— Sub rosa,[43] — сказал Рауль, увидев сооружение, под которым полулежал де Невиль.

— О розах мы в основном и говорили, — заметил Гугенот.

— Что хотел от вас герцог? — спросил Люк не без тревоги.

— Ничего особенного. Потом. Продолжайте свой рассказ, Люк.

— Он продолжит, — сказал Оливье, — Но после очередного тоста. Ждем, Ваше Пиратское Величество.

— За букет роз, преподнесенный Жилем Ганишем Генриху Мореплавателю со словами: 'Плавать по морю необходимо — жить не так уж необходимо' , — сказал Пиратский Король, — Матросская пословица, если точнее.

— Жаль, Ролан не слышит, — вздохнул Жюль, — Он очень любит такие афоризмы.

Король Пиратов отпил из 'скипетра' , закусил 'державой' и милостиво кивнул Люку:

— Вещай!

— Я рассказывал о своем знакомстве с герцогом де Бофором, — пояснил Люк, — Бофор велел мне явиться в его резиденцию к 10 часам утра. А за работу и в качестве аванса вручил мне чек на 1000 ливров. С паршивой овцы хоть шерсти клок, решил я.

— У герцога действительно не было тогда наличных денег, — заметил Рауль, — Он со всеми чеками расссчитывался.

— Да, но на моем чеке нажились хитрые банкиры! Герцог-то мне не сказал, что я могу получить по чеку деньги только в банках Южной Франции. Поверенный Фуке мне отказал, поверенный Кольбера — тоже. А что мне Юг? Деньги-то мне были нужны в Париже!

— Как же ты вышел из положения? — спросил Гугенот.

— Очень просто: уступил чек герцога одному хитроватому молодому человеку с внешностью клерка за 900 ливров. Я потерял на этом 100 ливров, то есть десять процентов, но — хороша ложка к обеду. Толку-то мне с этих денег на Юге? Я побежал по художественным лавкам закупать краски. Да, кстати, виконт, можете не беспокоиться, — первым долгом я пошел в багетную мастерскую и заказал раму для картины… вы знаете, о какой картине я говорю. Я сообщил размеры нашего холста, и на следующий день рама была готова. Точно такая, как вы хотели.

— Отлично, — пробормотал Рауль.

— Раму я сам и доставил вашему Оливену. Конечно, вид у меня был комический, когда я тащил по Парижу огромную золоченую раму. Народ ржал — я сам в этой раме смотрелся, как нечто инородное. "Рама-то лучше будет, слышь ты, парень… ' Но это была жертва, принесенная мною на алтарь искусства.

— Я все жду, как вы расскажете, как обновили свой гардероб, господин Люк, — сказал Шарль-Анри, — Я на вашем месте прошелся бы по модным лавкам и портным. А вы все про свои краски да рамы!

— К самому Персерену, еще скажите! — рассмеялся Люк, — Одежда мне нужна была срочно, и времени бегать по лавкам у меня не было. Выручил меня ваш милейший Оливен, виконт. Он познакомил меня с вашим приятелем, неким Маниканом. Этот господин де Маникан лежал в постели и был одержим бесом, именуемым 'меланхолия' . И, как всегда в таких случаях…

— Продавал костюмы? — предположил Рауль смеясь.

— Воистину верно. Совсем новые и почти не ношеные. Мне везло! Мы с Маниканом оказались почти одного роста. Я облачился в один из его прелестных костюмов, сразу почувствовал себя человеком. О цене мы как-то быстро договорились. Этот милый Маникан, по характеру своему вполне достойный быть аббатом Телемской обители господина Рабле…

— Точная характеристика, — сказал Рауль насмешливо.

— Да? Но это мое первое впечатление… Итак, этот милый Маникан уступил костюмы бедному художнику с большой скидкой. Он, кстати, просил передать вам привет. Простите, что раньше не удосужился сказать вам, что достал багет и передать привет от приятеля.

— Спасибо за багет и за привет. Лучше поздно, чем никогда, — промолвил Король Пиратов.

— Жаль только, что вас облапошили на 100 ливров, — сказал Гугенот, — Бедный Апеллес![44]

— Вы слишком добры, господин Гугенот, сравнив меня с Апеллесом. Но я отплачу вам той же монетой, сравнив вас с Ахиллесом, — улыбнулся Люк.

— О, на этот раз я скажу, что вы слишком добры! — возразил Гугенот, — А все-таки грех обижать бедного художника, правда, господа?

— Истинная правда! — подтвердила вся компания.

— Сто ливров не такая уж и крупная сумма, господин Гугенот. Вы сами говорили, что в карты проигрывали куда больше.

— Это цена десяти ваших кабацких портретов, — заметил до сих пор молчавший де Невиль.

— Жаль, я не знал о ваших затруднениях, — сказал Рауль, — У меня же было на руках 100 таких чеков. И наличные.

— Сто тысяч? — разинул рот Люк, — Герцог отвалил вам сто тысяч ливров?

— Не мне. Вот на что пошли чеки герцога, — Король Пиратов кивнул в сторону корзин с бутылками и фруктами.

— Не в упрек будь сказано нашему гасконцу, — заметил Гугенот, — Он бы наварился на таком поручении.

— Ну, мне-то ничего не перепало, — заметил Рауль, — Кстати, кислый виноград всучила какая-то сволочь в мое осутствие.

— Съедим и такой! — заявил Люк, — Было бы что есть!

— Бедный наш Апеллес! Подвергаться насмешкам черни, тащить через весь Париж огромную раму. Лучше уж опасный рейд в тыл врага!

— Я не тащил раму через весь Париж, — возразил Люк, — Багетная мастерская совсем недалеко от квартиры господина виконта.

— Я этого не знал, правда, Апеллес!

— Зато я наперечет знаю все художественные лавки и мастерские. И надо мной смеялись все, да и я сам над собой смеялся. Парижанам только дай повод похохотать. А повод — вот он я! Я же представлял, как это комично выглядит — золоченая шикарная рама с резьбой — цветы, виногрданые гроздья, всякие навороты… рама на ногах!рама наногахгроздья, всякие навороты… Рама, достойная полководца, принца, героя, словом, супер! И из этой супер-рамы выглядывает моя встревоженная рожа! Вот виконт вам скажет, какая великолепная была рама на той картине!