Посылка была перечеркнута. Крест накрест — диагональными линиями. 'Ну и правильно сделала, — подумал Гримо, почесывая лысину, — Не стоит ябедничать родителям на то, что 'любит он Луизу' . Родителям и без нее об этом ведомо. Впрочем, не так уж и любит. Скорее нет, чем да. А кто их поймет, этих влюбленных!"

Перечитывая 'Посылку' , Гримо мысленно обратился к родителям автора и адресата: "Бофор! Атос! Вы хоть что-нибудь понимаете? Я никак не могу понять' .

Анжелика зашевелилась во сне. Крыло гипсового ангелочка врезалось ей в щеку. Она перевернулась на другой бок. На розовой щеке отпечаталось крыло ангела. Гримо смотрел на гипсового ангела, простенькую поделку, не произведение великого ваятеля. Ему припомнилось, как торговцы и ремесленники расположились со своими изделиями, заполонив все площадки и пятачки Тулонского порта, предлагая свои нехитрые товары солдатам. И, видимо, там же, в Тулоне, дочь герцога выпросила у отца в подарок ангела, бродя по этой импровизировнной ярмарке.

''А может быть, — подумал Гримо, — будет так, как должно быть — не по законам этого подлого мира, а по законам Божественной Справедливости — Бофор и Атос будут крестить у вас детей? Передай это Господу, ангелочек…

Зажатый в кулачке ангел чуть шевельнулся. Солнечный луч скользнул в щель задраенного иллюминатора. В луч попала макушка стихокропательницы и синяя бандана.

''Может, это ответ свыше? — подумал Гримо, и тут же одернул себя, — Я точно впал в маразм. Эти гипсовые ангелы стояли шеренгами на деревянных столах ремесленников. 'Купите ангела, господа! Совсем недорого! Этот талисман принесет удачу! На память о Провансе' . А рядом ловкий малый выводил кисточкой на белых одеяниях ангелов имена покупателей, за собственное имя требуя приплаты. Ловкий малый был окружен группой гвардейцев — те непременно желали иметь собственного ангела-хранителя. А рядом с народным мастером его компаньон выстраивал новые шеренги таких вот поделок. Подходящие сувениры для добрых католиков, которые собираются на войну со злыми мусульманами. Парни учли момент и попали в струю. Но разве может тулонская безделица совершить чудо?

Гримо хотел перелистать несколько страничек вперед, чтобы прочесть, что написала Анжелика до своей баллады: 'Надо с этим подразобраться' . Но спала м-ль де Бофор очень уж беспокойно. Того гляди проснется. И Гримо решил не рисковать. Он положил тетрадь на прежнее место и аккуратно закрыл синей банданой.

И правильно сделал! Потому что в этот момент, конечно же, Анжелика де Бофор проснулась.

— Ой, Боже праведный! Мы уже утонули? Мы на дне морском? — воскликнула дочь Бофора.

— Успокойтесь, дитя мое, — ответил Гримо, — Успокойтесь, как успокоилось море.

Гримо не знал, как к ней обращаться. Он решил обойтись нейтральным 'дитя мое' . Старик раскрыл иллюминатор. Высунувшись наружу, Бофорочка собственными глазами убедилась, что гибель в морской пучине им больше не грозит.

— Все живы-здоровы, дитя мое. Никто не пострадал. Все отлично себя чувствуют. Поверьте! И адмирал, и мой господин, и барабанщик — все, все, все.

— Слава Богу! Мне было так страшно! — и она бросилась на шею Гримо. Гримо как мог, успокаивал м-ль де Бофор. А м-ль де Бофор снова вошла в роль пажа и улыбнулась.

— Этот ужасный шторм! Смешно, не правда ли? Я спросонья и не узнал вас, дражайший Гримо! Я принял вас за ангела смерти!

— Ну, вот еще! — буркнул Гримо, — Где вы видели ангела смерти в парике алонж?!

— А кстати, где ваш знаменитый парик, господин Гримо?

Гримо провел рукой по своей блестящей лысине. О парике, так потешавшем всех обитателей 'Короны' , он совсем забыл. Видимо, штормовой ветер сорвал с головы ветерана роскошный алонж и унес в море. Но унесенный ветром парик не вызвал у Гримо особых сожалений. Стараясь быть галантным и остроумным, / кое-что он все-таки пытался перенять у Атоса / Гримо сказал:

— Мой алонж теперь, наверно, украшает голову Его Величества Нептуна.

— Ветром сдуло? Но вы не огорчайтесь, герцог вам новый задарит.

— Это ни к чему, сударь. Почудили и будет.

Вспомнив о герцоге, Анри де Вандом нахмурился. Вспомнив о герцоге, Гримо сосредоточился на своей миссии миротворца. А поручение было не самое легкое — по лицу Анри Гримо понял, что паж обижен на адмирала всерьез. Теперь уже не девушка Анжелика, насмерть перепуганная ужасным штормом, а паж Анри разрыдался и уткнулся в плечо Гримо. А Гримо никогда не приходилось утешать рыдающих девушек.

— Ну,… это… что вы… господин паж… ну перестаньте…

— Герцог, — прошептал Анри, — Ой, Гримо! Я никогда не видел герцога в такой ярости! Я никогда не прощу его! Знаете, что он мне сказал?!

Гримо кивнул. Повторять резкие слова герцога он не хотел. Но угрозу Бофора расслышал отчетливо. Бофор сказал именно то, что нужно. Так сказал бы на его месте любой мужчина. Но нежная утонченная девушка от слов отца в шоке, хоть и пытается изо всех сил разыгрывать отважного мальчишку.

— Что теперь обо мне подумают?! Какими глазами я посмотрю на Пиратов? На моряков? Представляю, как теперь меня все презирают! Я теперь буду сказкой 'Короны' !

''Да вы и есть 'сказка 'Короны' '', мадемуазель де Бофор' , — подумал Гримо, гладя по голове мнимого пажа.

— ПУСТЯКИ, — сказал Гримо.

Но Анри де Вандом употребил слово 'сказка' в негативном смысле.

— Я должен был остаться. Пусть лучше бы герцог убил меня! Но он сказал "клянусь честью' ! И это все слышали! Понимаете? Если Бофор клянется честью — это не пустая угроза! Гримо, знаете, у меня в глазах потемнело! Я даже хотел утопиться! Истинная правда! Броситься за борт!

По лицу Анри Гримо понял, что паж говорит правду.

— Слава Богу, что вы не совершили эту глупость, дорогой Анри. Иначе в ту же секунду ваш… / слово 'отец' чуть не сорвалось, но старик опомнился /…Великий Адмирал последовал бы за вами. Я ли не знаю Бофора!

— А вот и нет! — возразил Анри, — Он отвернулся от меня и побежал к куче мешков. Мешки ему дороже, чем,… / а тут и Анри чуть не выпалил 'родная дочь' , но тоже вовремя остановился /.

— Вас спасли бы по-любому, — сказал Гримо убежденно, — Не герцог, так кто-нибудь из экипажа… и, скорее всего САМИ ЗНАЕТЕ КТО.

— На кого вы намекаете? — спросил Анри.

Гримо улыбнулся.

— ОН ЖЕ БЫЛ НА ВАНТАХ.

— Мне ли не знать моего господина?

Анри вздрогнул.

— Видите, дорогой Анри, вы только бы создали нам лишние трудности. И, слава Богу, что вы справились со своим отчаянием.

Тут хитроумный Гримо решил замолвить пару слов за своего господина, подлить масла в огонь. Он сказал:

— УТОПАЮЩИХ СПАСАТЬ МОЙ ГОСПОДИН УМЕЕТ, поверьте на слово.

— Расскажите, — попросил Анри.

Гримо, конечно, рассказал![65] Анри потянулся к своей бандане. Завязал бандану. Схватил свой дневник. Захлопнул и спрятал.

— Вы прочли что-нибудь?

— Ни в коем случае! — напыщенно произнес Гримо.

— Простите, миленький Гримо, я совсем с ума сошел! Не обижайтесь, пожалуйста! Как я мог подумать о вас такое! Вы не обиделись?

Гримо смущенно отвернулся. Анри, по наивности решив, что своим нелепым подозрением оскорбил вернейшего сподвижника благородного Атоса, обнял старика за плечи и затараторил:

— Нет-нет, Гримо, я вижу, вы обиделись, иначе бы вы не отворачивались, я иногда сам не знаю, почему так получается, ляпну что-нибудь не со зла, а просто не подумав, а потом люди обижаются, я же прекрасно знаю, что на такие подлые поступки люди Атоса не способны, такими гадостями могут заниматься только какие-нибудь отвратительные шпионы Людовика Четырнадцатого, умоляю вас простить мне мои глупые слова!

Гримо готов был провалиться сквозь землю. Но земля была очень далеко. Бежать от бофоровой девчонки, куда глаза глядят. А потом подумал: 'Бог простит. Я ж действовал с лучшими намерениями".

Нельзя сказать, что Гримо мучила совесть, когда он читал балладу Анжелики. Его переполняла радость, но к радости примешивалась и тревога. Пока дочь Бофора выпаливала лихорадочные извинения и лепетала комплименты в адрес Атоса, старик Гримо чувствовал, что краснеет как мальчишка. У бедняги даже уши покраснели!