— Вот бездельники! — пробормотал Анри.

— А разбрелись совсем недавно.

— В полном составе? — уточнил Вандом.

— Как всегда, — ответил Ролан, продолжая писать, — А кто вас интересует?

— Де Невиль, например, — сказал Анри, не решаясь сразу назвать главную фигуру мессы Бахуса.

— Де Невиль перепил, бедняга. Его так развезло… Барона так и выворачивало, когда он доплелся до борта. Они же смешали ром, вино, пиво — пили что ни попадя. 'Что за дрянь эта морская болезнь' , — стонал де Невиль, и так заваливался на реллинги, что стоявший подле него Бражелон держал его за полу камзола, чтобы барон не кувырнулся за борт.

— Тоже пьяный?

— Как все!

— Вот разгильдяи! А эта морская болезнь и его скрутила? Тоже, небось, позеленел?

— Кто?

— Де Бражелон! Так ему и надо!

— Нет, знаете, по нему не особо и заметно было. Он даже посмеивался над де Невилем. А тот, умора, все орал: "Вы думаете, я пьяный? Я совершенно трезвый! Это все морская болезнь, так ее и так!" И Бражелон, посмеиваясь, поддакивал ему. Он, конечно, тоже ходил и шатался, но ведь качка, поди, пойми. А остальные пели песни, которые вы, к счастью, не слышали — вы их сочли бы непристойными. Вот так веселились Пираты, или львята, как нас называет герцог, когда у него хорошее настроение.

— Пьяницы несчастные, — сердито сказал Анри.

Между тем Ролан достал очередную бумажку и принялся переписывать с нее всякие термины. Анри полюбопытствовал, что это господин летописец пишет с таким азартом. Ролан взял только что исписанный им лист и важно сообщил Вандому: 'Я сегодня изучал тему Курсы корабля относительно ветра".

— Ну и что же вы изучили, господин писатель?

— Вот, слушайте: если ветер дует прямо в корму, то корабль идет на фордевинд или полным ветром.

— Как сейчас, что ли?

— Почти. Фордевинд, вы запомнили?

— Фордевинд. Попутный ветер. Валяйте дальше. Что вы еще успели разнюхать?

— Если ветер дует в бок, то корабль идет в пол-ветра.

— Это и дураку ясно, — заметил Анри.

— Но есть и специальный морской термин — галфвинд. Повторить?

— Не трудитесь, милый Ролан, все равно не запомню. Пол-ветра запомню, а этим вашим галфвиндом я голову забивать себе не буду.

— Как хотите, Вандом, как хотите. Но я, признаться, нахожу в этих морских словечках особое очарование. Вы послушайте, как здорово звучит: "Бейдевинд" "Правый галс!" "Левый галс!" "Бакштаг!"

Анри захлопал в ладоши.

— Браво, господин сочинитель! Так вы скоро оставите позади высокоученого капитана и прочих морских волков. Мачты и паруса вы уже, кажется, выучили. Все эти барсели и марсели.

— Брамсели, Вандом! — захохотал Ролан, — Вы чудовищно невежественны!

Вандом опять улыбнулся. Ролан заболел морской болезнью в более острой форме, чем Оливье де Невиль. Бывший паж Короля-Солнца влюбился в море, в корабли, в паруса. И Вандом разделял роланову влюбленность, но он только восхищался красивыми парусами, ловкими матросами, замечательным убранством кают. У пажа не хватило бы терпения учить навигацкую науку, даже если бы ему дали нечто вроде учебника. Кое-что запоминалось само собой, и на том спасибо! А Ролан, рискуя показаться навязчивым, собирает по крупицам всякие морские словечки, потом так гордо употребляет их в своих мемуарах.

— Что вы на меня так смотрите, Вандом? — спросил Ролан, перебирая свои бумаги.

— Я?

— Да, вы! Мне кажется, вы смотрите этак с иронией. Вот, мол, совсем помешался на море.

— Нет, Ролан, нет, уверяю вас! Я смотрю на вас с восхищением. Вы умница, Ролан, я же глупец. Я тоже люблю море, но по-другому.

— А сами, небось, думаете: и зачем ему это надо?

— Нет, Ролан, вы ошибаетесь! Я понимаю, что вам все это нужно для творчества. Для ваших мемуаров. Расскажите еще что-нибудь. Я с удовольствием послушаю.

— Извольте. Вы знаете, что я еще разнюхал про 'Корону' ? Наша «Корона» — линейный корабль первого ранга. Понимаете?

— Нет. Не понимаю.

— Ну, корабли, самые крупные, делятся на три ранга. Линейные корабли. Понимаете?

— Не понимаю.

— Линейные корабли составляют основное ядро флота и предназначаются для ведения артиллерийского боя. Теперь понял?

— Более менее.

— Ранг корабля зависит от водоизмещения, количества пушек и численности экипажа корабля. Это понятно?

— Понятно.

— Всего шесть рангов кораблей. А там уже самая мелюзга, брандеры всякие и прочая мелочь. Наша 'Корона' — корабль высшего класса. Впрочем, характеристику 'Короны' я напишу в отдельной главе мемуаров, сейчас столько событий, пока руки не доходят.

— Как вы сказали? — зевнул Вандом, — Водо — что?

— Водоизмещение.

— Это еще что?

— Водизмещение? Ну, слово такое. У 'Короны' во-до-из-ме-ще-ние 2100 тонн!

— Это много?

— Это много даже для корабля первого ранга! Вот, видите, у меня записано, со слов капитана: 'Корабли первого ранга — водоизмещение от 900 до 1800 тонн". Теперь о пушках. Будете слушать?

— Я само внимание!

— Если на корабле от 64 до 100 пушек, его относят к первому рангу.

— А у нас сколько?

— Семьдесят две!

— Ого! Я и не знал, что их так много!

— Представьте себе, когда они все пальнут, вот грохот будет!

— Да, грохот будет, — поежился Вандом, — Но я не разделяю вашего энтузиазма, Ролан. Посмотрите, как сейчас хорошо! Тихо, мирно, красиво… Я не хотел бы, чтобы пушки 'Короны' стреляли в кого-нибудь. Вот для салюта — другое дело.

— Так не бывает, — снисходительно заметил барабанщик, — Так вы договоритесь до того, что армия нужна только для парадов.

Анри достал очередную порцию печенья.

— А что? — вздохнул Анри, — Это было бы здорово!

— Скажите это Пиратам, они вас выкинут за борт! Они уже сетовали на то, что им скучно. Пить да играть в кости, иногда в карты, иногда в шахматы. И ничего не происходит.

— А что им надо?

— Я, Анри, не разделяю точку зрения Пиратов. У меня дел полно! Но — представьте! — они даже хотят, чтобы на нас напали настоящие алжирские пираты — для разнообразия!

— Какой ужас! — воскликнул Анри, — Вот безумцы!

— Это от безделья, Анри, от безделья. Барон де Невиль точно с жиру бесится, вот и хочет подраться с морскими разбойниками. Наверно, правильно было бы сказать, что и возлияния в честь Бахуса сыграли тут не последнюю роль. Только у Гугенота, я хочу сказать, у господина де Монваллана хватает терпения на такой жаре изучать иностранный язык. А разленившаяся пиратская компания внимает ему в пол-уха. Приключения им, видите ли, подавай! Шторма мало было, что ли? Тогда-то мало не показалось, а теперь де Невиль ворчит — вот если бы абордажный бой, тут я размялся бы!

— А мне не хочется ни нового шторма, ни абордажного боя. И капитану 'Короны' с его экипажем тоже, я уверен!

— Да, вы правы, дорогой Анри. О! Вот что я забыл написать в мемуарах! Барон де Невиль чуть не подрался на дуэли с помощником капитана.

— Как так? — спросил Анри.

— Сейчас расскажу, — пообещал барабанщик, — Дайте-ка еще печенюжек!

— Угощайтесь, господин писатель, — учтиво сказал Анри, — Приятного аппетита!

— Вот как было дело, — начал Ролан, — наши Пираты, и я в том числе, с самого начала путешествия стали щеголять морскими словечками. Это сразу как-то вошло в моду. Мы не скажем 'иди сюда' , а 'бросай якорь' , не скажем 'пошел вон' , а 'отчаливай' и прочие более навороченные термины…

— Вроде поворот на бейдевинд, поднять бом-брамсель?

— Ну,… вроде того. В этом отчасти виноват я, ибо я приставал ко всем. Но все меня, как ни странно, терпят и любезно отвечают на мои вопросы. После того, как любезный господин де Вентадорн поведал мне, что корпус нашего славного флагмана изготовлен из дуба, причем при постройке корабля судостроитель Шарль Моррье и его команда старались, чтобы форма ствола дерева соответствовала форме той или иной детали судна, / например, форштевня / и, следовательно, изгиб волокон соответствовал ее изгибу, что придавало деталям чрезвычайную прочность…, я решил, что с капитана на сегодня достаточно. Капитан, как всегда, уточнил, все ли мне понятно и напоследок сообщил, что для постройки корпуса потребовалось около двух тысяч хорошо высушенных дубов. Тогда я разговорился с нашим Вожаком. К чести нашего Вожака, он пьет нехотя, как бы через силу и, может быть, подстраховывает Пиратов. Чтобы не подрались на дуэли,… чтобы за борт не попадали… Ну, я не знаю, что еще могут натворить Пираты по пьяному делу. Сам-то я не пью! Мало ли что придет в голову людям, когда они вливают в свои утробы такое количество вина. Итак, мы беседовали о парусном вооружении 'Короны' и вообще… о линейных кораблях. И я узнал, что абордажный бой, в котором так хочет поучаствовать неугомонный де Невиль, выходит из моды. То есть корабли выстраиваются в одну линию — могу показать на печенюжках — вот так — и начинают палить из пушек. Потому и название 'линейные' , по словам господина де Бражелона. Так что абордаж, по большому счету, уже прошлое.