С собой Власов взял два комплекта документов - настоящие и для представительства - и бумажник. Подумав, он решил взять с собой всю имевшуюся у него наличность: около пяти тысяч в рублях и марках. Как выяснилось впоследствии, это было дальновидным решением.
Предложение сыграть роль проводника было принято Хансом почти с восторгом. Он немедленно вызвался вести "BMW". Власов согласился: самому водить машину по оживлённым улицам чужого города, не зная местных неформальных правил и принятого стиля езды, ему не хотелось. В таких случаях лучше сперва немного посидеть справа от водителя, чтобы понять, что к чему.
Однако, через некоторое время выяснилось, что добраться до главной московской улицы не так-то просто: дорога, на которую собирался было вырулить Лемке, оказалась перегорожена из-за каких-то ремонтных работ. Пришлось ехать вкругаля.
Очень скоро у Власова сложилось мнение о московских дорогах и водителях, и оно было нелестным. Сами по себе дороги, впрочем, были неплохими, даже очень неплохими - вопреки нытью давешнего таксиста, по крайней мере в центре Москвы асфальт клали явно не на снег. Зная об извечных российских проблемах с континентальным климатом и глинистой почвой, можно было даже восхититься качеством покрытия. Однако, всё портила организация движения. Светофоры, казалось, были понатыканы безо всякой системы, полосы пешеходных переходов располагались в самых неудобных местах, и так далее. Особенно же раздражало поведение водителей - агрессивное и нервозное. Такую езду Власов видел только в западных фильмах.
Лемке за рулём его тоже не порадовал. Он нервничал, часто бил по тормозам, слишком много крутил головой, и вообще демонстрировал все признаки плохого, но самоуверенного водителя. К тому же маленький оперативник всё чаще поглядывал на зелёный экранчик навигатора, на котором менялись контуры улиц с длинными славянскими названиями. Похоже, его знание московских закоулков всё-таки оставляло желать лучшего.
Довольно скоро они стали свидетелями ДТП - потрёпанного вида "Мерседес" пятой модели буквально въехал в зад чёрного лакированного "Запорожца". Вальяжный владелец "запора" в меховой шубе до пят объяснялся - судя по мимике, на повышенных тонах - с полицейским в синей форме, который меланхолично заполнял какую-то квитанцию.
Глядя на два столь разных столкнувшихся автомобиля, трудно было поверить, что на самом деле они братья. Точнее, кузены: "Запорожец", ставший во всем мире символом роскоши, комфорта и дороговизны (по слухам, цена некоторых моделей, собранных по индивидуальному заказу в единственном экземпляре, была сопоставима с бюджетом небольшой африканской страны), был совместным детищем концерна "Мерседес-Бенц" и четырех российских компаний. От "Мерседеса" у машины был общий дизайн, каркас, ходовая часть, система управления и бортовая электроника. Русские обеспечивали "Запорожец" могучим и безотказным МиГовским двигателем и роскошной отделкой снаружи и внутри; еще две фирмы участвовали в проекте только инвестициями. Кстати, несмотря на заоблачные цены - а точнее, как раз благодаря им - проект был не таким уж и прибыльным: уж больно узок был рынок. Во всем Райхе, в частности, обычно покупали не более пяти-семи "Запорожцев" в год, да и то чаще всего на восточных территориях: практичные дойчи, даже весьма состоятельные, предпочитали более дешевые и скромные машины. В странах Атлантического блока, по понятным причинам, люди соответствующего круга отдавали предпочтение местным "Бентли", "Роллс-Ройсам" и "Линкольнам", хотя даже западные эксперты вынуждены были признать, что по своим техническим характеристикам "Запорожцы" превосходят каждую из этих марок. Зато в России продажа шла весьма неплохо, а бронированная модель "Атаман-Люкс" пользовалась неослабевающей популярностью у многих глав государств, от латиноамериканских диктаторов до нефтяных шейхов; личный гараж султана Брунея насчитывал целую дюжину этих машин. Кстати, под своим родным названием "Запорожец" был известен в основном в России и славянских землях Райхсраума, а также, в дословном переводе - Hinterstromschneller, или HSS - в самом Райхе; в остальные страны автомобиль обычно экспортировался под более коротким и произносимым названием "Kosak". Собирали же чудо-машину, как ни странно, украинские рабочие, потомки тех самых запорожцев, в честь которых был назван автомобиль; завод располагался почти на самой границе между Райхом и Россией, но все же на территории Райха. Большинство мастеров и инженеров на заводе были дойчи.
"Запорожец", попавший сейчас в ДТП на московской улице, был, конечно, не класса "Атаман" - напротив, одна из самых дешевых моделей, вряд ли хозяин выложил за него больше четырехсот тысяч марок. Но все равно будущее владельца "Мерседеса", если его вина будет доказана, рисовалось в мрачном свете. Особенно учитывая национальную нелюбовь русских к страхованию.
- Плохая примета, - мрачно заметил Лемке. - Как бы самим не влипнуть...
- Надо лучше следить за дорогой, - откликнулся Власов, - и меньше верить в приметы. Иначе вы будете подсознательно настроены на неудачу, и она случится. Суеверие - признак непрофессионализма.
- Наверное, всё сложнее, шеф, - осторожно сказал Лемке, явно опасаясь вызывать неудовольствие Власова. - Вот, к примеру, господин Вебер по этому поводу говорил, что... Дерьмо! - "вольво" из соседнего ряда внезапно вильнул вправо, подрезая их машину. Лемке вывернул руль, одновременно резко нажимая на тормоз; Власова швырнула вперед, на ремень, и одновременно он явственно услышал хлопок. Рука Фридриха автоматически прыгнула в карман, где лежал "стечкин". Сзади тоже раздался визг тормозов и резкое гудение.
"Вольво" тем временем шарахнулся обратно влево, успешно преодолел (точнее, снёс) тоненький разделительный заборчик между полосами и теперь нёсся по встречной. Несколько машин сумели в последний момент сумели уклониться от столкновения. Над улицей повис рёв гудков.
Лемке под возмущенные гудки с решительным лицом вырулил направо и загнал машину на тротуар - прямо под надписью "Стоянка запрещена" на трёх языках. После чего извлёк из кармана целленхёрер и начал набирать номер.
Злополучную машину тем временем вынесло на противоположный тротуар, с которого буквально сдуло прохожих. Власову показалось, что "вольво" теперь уже точно во что-нибудь врежется, но водителю, видимо, все же удалось затормозить. Фридрих подождал еще несколько секунд, после чего опустил пистолет на колени. Похоже, это не провокация и не попытка покушения. Следовало, тем не менее, понаблюдать за развитием событий.
В этот момент - прежде, чем Лемке успел куда-либо дозвониться - прямо перед ними замаячил синий мундир. Потом возникло лицо полицейского, который заглядывал через стекло в салон.
Через секунду на Лемке и Власова глядело чёрное отверстие ствола. Полицейский выразительно показал рукой направо, не спуская глаз с водителя и пассажира. Власов открыл дверь и начал медленно, подчёркивая каждое движение, выбираться наружу. "Стечкин" соскользнул с колена и упал.
Фридрих вылез, подошёл к капоту, положил обе руки на холодное железо, уже успевшее покрыться грязными брызгами, и расставил ноги, приготовившись к обыску. Следом за ним, пыхтя, из недр салона выпростался Лемке.
Полицейский не спускал с них глаз, поигрывая оружием.
- Допо Москвы, фельдфебель Владимир Кормер, личный номер девяноста два тридцать семь, - представился он. - На основании Дорожного Уложения, параграф 16, пункт "г", вы задержаны до выяснения обстоятельств. Патруль уже вызван. Вы и ваш автомобиль будут подвергнуты обыску...
- Но ведь не было ничего серьёзного, - заявил Лемке. - Мы очень торопимся. Выпишите штраф, и отпустите нас.
- Вы и ваш автомобиль будут подвергнуты обыску, - повторил, нахмурившись, фельдфебель.
- Лучше бы вам заняться делом, - продолжал своё Лемке. - Посмотрите, что там творится! - он попытался протянуть руку вперёд, но был остановлен окриком: "Руки на капот!": фельдфебель был явно не настроен на ведение дискуссий.
