- Ну, - Хайнц торжественно поднял стопку, - за встречу. Хоть ты и не пьёшь... - Он зажмурился, быстро опрокинул в рот водку, подцепил вилкой ломтик севрюги, окунул в хрен, закусил - после чего блаженно откинулся на спинку стула.
В этот момент его лицо на мгновение попало в полосу света.
То, что Фридрих увидел в эту секунду, ему совсем не понравилось. Тонкое, нервное лицо Эберлинга на секунду лишилось своей обычной иронической маски - и на нём проступили напряжение, усталость и глубоко въевшееся беспокойство. Фридрих внезапно понял, что Хайнц зазвал его сюда не только затем, чтобы оградить себя от каких-то ненужных расспросов. Ему и в самом деле нужно было расслабиться. То есть, проще говоря, выпить...
Власову стало неприятно. Он отвернулся и спросил у девушки, могут ли они пожарить для него лично свинину с картошкой. Девушка записала свинину, попыталась предложить в качестве гарнира какой-то там "картофель-грате", но по лицу клиента поняла, что это не очень хорошая идея.
- Так вернёмся к кинокритике, - вступил Эберлинг. Судя по голосу, момент слабости благополучно миновал. - Что же ты имеешь против международного признания нашего кинематографа?
Он пододвинул к себе блюдо под крышкой. Снял её. Вдохнул аромат жареного мяса, после чего вонзил в него вилку и нож.
- Начнём со слова "международное", - Власов завёлся с полуоборота. - Сейчас оно имеет одно значение - "американо-франко-британское". Заметим, не дойчское, не итальянское, не испанское, не русское. А именно американо-франко-британское! Мы почему-то отдали врагу право называть себя "Мировым Сообществом", после чего немедленно начали ощущать себя провинциалами. И нуждаться в "международном признании". То есть в похвале врага, если называть вещи своими именами. И чествовать тех, кто заслужил эту похвалу. Но заслужить похвалу врага может только тот, кто ему полезен...
- Ничего себе логика! Ты хочешь сказать, что старая ведьма - пособница американской плутократии? - Эберлинг фыркнул. - О ней можно сказать много всяких гадостей. Но что она патриотка до мозга костей, в этом-то сомневаться не приходится.
- Да я в этом и не сомневаюсь. Но я хорошо знаю, что патриотизм, как и любая другая система убеждений, вещь двусмысленная. Особенно у нас, у дойчей. Патриот Дойчлянда, как правило, любит не Фатерлянд, а своё представление о нем. Дальше он совершает одну из двух типичных ошибок. Либо он принимает реальность за своё представление, и начинает эту реальность боготворить, препятствуя всяческим переменам. Либо он понимает, что реальность непохожа на его представление, и начинает её ненавидеть. Насколько мне известно, Лени Рифеншталь состоит сразу в дюжине реакционных организаций, включая ХНПФ. Где до сих пор принято приветствовать друг друга "Хайль Хитлер"...
- А что в этом страшного? ХНПФ сейчас - организация беззубая во всех смыслах, включая буквальный. Всё что они могут - устраивать коллективные камлания под коричневым портретом. Что касается остального - я, конечно, понимаю твои славянские чувства к Хитлеру... Но всё-таки именно Хитлер создал Райх. Иначе нас просто не было бы. Хотя - переживи он Сентябрь...
- При чём тут мои славянские чувства? Ты, кажется, не понимаешь простой вещи: врагам Райха всё равно, какие имена использовать для пропаганды. В нашем случае это делается, чтобы противопоставить "идеалы чистого хитлеровского национал-социализма" той реальности, которая настала после Обновления. Обращение к святыням противника с целью манипуляции ими - самый обычный пропагандистский приём. К примеру, если бы мы и в самом деле хотели морально разложить Америку, следовало бы начать с обильного финансирования Джефферсоновского общества и Линкольновского клуба. Чтобы они непрерывно поносили Рейгана, как отступника от заветов отцов-основателей...
- Ну, допустим, ты в чём-то прав... Прости, я ещё клюкну. За наше здоровье, - Эберлинг наполнил стопку, закусил рыбкой. - Но при чём тут Каннский фестиваль?
- Ещё раз. Похвалу врага может заслужить только тот, кто ему полезен. За что этому фильму дали приз? Да за то, что впервые за всю историю кинематографа дойчи, известные своим пуританством, показали всему миру на широком экране сексуальные извращения. Совершаемые французским офицером с нашей девушкой. Причём - полицейской из ночного патруля... И это сделала сама Фрау! Фигура вне критики! Политуправление вынуждено было заткнуться. Помнишь, что после этого началось на телевидении? А в печати?
- Ничего особенного не началось. Я вообще не вижу связи. Людям надоела униформа, ханжество и запреты, вот и всё. Рано или поздно это должно было произойти. Не надо во всём видеть козни врагов.
- Во-первых, не подменяй понятия. Ханжество - это лицемерие, а вовсе не чистота нравов. Борец с развратом и извращениями является ханжой лишь в том случае, если он сам - развратник и извращенец. И вот это последнее нам пытается внушить вся эта озабоченная публика, начиная с Фройда. Что на самом деле порочны все, а потому - еще одна грубая подмена - порок есть на самом деле норма. Ложь, грубая и грязная ложь, но скажи человеку сто раз "свинья" - он захрюкает. Особенно если ему попутно внушать, что хрюкать не постыдно. Ты знаешь, я не юдофоб, но я не знаю, кто принес человечеству больше зла - Маркс или Фройд. И, как бы я ни относился к Хитлеру, но когда он жег книги того и другого - он был прав на сто пятьдесят процентов. Это не было возвратом в средневековье, как вопят либеральные демагоги. Это была нормальная дезинфекция. Выжигание заразы, более вредоносной, чем чума, - Фридрих глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Хайнц открыл было рот, но Власов уже продолжил: - И потом, что значит - надоело? Что, если где-то кому-то что-то надоедает, с этим следует завязывать? Если школьнику надоели уроки - пусть растет невеждой и бездельником? Если кому-то надоело честно работать, ему надо разрешить воровать? Или мы уже превратились в Америку и сделали своим богом мнение толпы? Да, кстати - американцев ведь никто не спрашивает, не надоел ли им их свободный рынок? Тоже, между прочим, изматывающая вещь - когда в любой момент ты можешь лишиться всего и сразу. Это у нас в Райхе все законопослушные граждане имеют крышу над головой и "Фольксваген" в гараже...
- Свободный рынок - это же естественный порядок вещей, - Хайнц хмелел на глазах: Фридрих отметил про себя, что раньше Эберлинга от ста грамм водки и недопитой кружки пива так бы не повело. Похоже, его ждут сложности в Управлении... Впрочем, может быть, у него уже начались какие-то проблемы на работе - поэтому он и пьёт? Надо будет провентилировать эту тему...
- Ну разумеется - "естественный"! - саркастически протянул Власов. - А естественное может надоедать сколько угодно, потому что отменить его все равно некому. Зато когда что-то открыто и официально контролируется государством, всегда можно предъявить претензии к государству, чтобы оно всё сделало по-другому. Между тем, в рыночной экономике ничего естественного нет. Такой же государственный институт, как и все остальные. Просто западная пропаганда внушила всем, что их порядки - это законы природы. Зато их плутократы ни за что не отвечают: всё делается как бы само. А у нас до сих пор принято учение Хитлера о фюрерпринципе, в том числе и о личной ответственности власти за всё. Это, конечно, честно, но пропагандистски - невыгодно... Но мы отвлеклись. Ты хотел что-то рассказать о Рифеншталь-Фонде.
- Ах да, совсем из головы вылетело... Надо выпить, - Хайнц налил себе ещё, глотнул, отрезал кусок мяса. - Чёрт, остывает... Это надо есть горячим... - Он склонился к блюду и заработал ножом и вилкой.
В кармане у Власова завибрировал целленхёрер.
Фридрих потянулся было к карману, но вовремя понял, что вибрация какая-то странноватая: тушка сотового подёргивалась слишком быстро и неритмично. Др, др, дрррр... др, дррр... Старая добрая морзянка, честно служащая свою службу в эпоху высоких технологий - особенно в ситуации, когда информация срочная, а передать его надо по возможности незаметно. Кажется, придумка Мюллера.
