- Ищу, - подтвердил Фридрих.
- Вам просили передать... - рыжая осеклась, сообразив, что начинает не с того. - Простите... Ваша фамилия Власов?
- Да, - сказал Фридрих.
Девушка с облегчением вздохнула.
- Вам просили передать, чтобы вы подождали. Ваш друг отошёл по делам и скоро будет. Позвольте, я провожу вас за столик...
Столик на двоих в углу оказался неожиданно удобным: несмотря на людей вокруг, он стоял уединённо. На столешнице осталась пивная кружка с остатками пены и блестящая водочная стопка: видимо, Эберлинг уже успел принять на грудь. Власов заметил, что его друг занял самое лучшее место - в углу, спиной к стене. В качестве маленькой мести Фридрих решил было занять это место сам, но потом передумал. У обоих мужчин был по понятным причинам сильно развит "спинной рефлекс": сидеть, не видя, что делается за спиной, им было неприятно. Однако, Хайнц всё-таки пришёл раньше...
Подскочила официантка, ойкнула, увидев неприбранную посуду, извинилась и унесла кружку и стопку. Власов попросил меню, устроился поудобнее и попытался отвлечься от окружающего шума. Впрочем, в этом углу он как-то смазывался, даже музыка звучала глуховато.
В голову лезли странноватые мысли. Например, кружка и стопка. Если их не убрали вовремя, значит, Хайнц ушёл отсюда буквально только что. Почему же они не встретились с ним в гардеробе или хотя бы на выходе? Впрочем, в той толчее немудрено и разминуться... Стоп, стоп. Немудрено для кого? Фридрих был уверен, что узнал бы Эберлинга в любом случае. Не значит ли это, что Хайнц вовсе не выходил из "Калачей"? Или вышел через служебный вход - он же здесь завсегдатай? Может быть, он увидел кого-то - и не хочет, чтобы этого человека видел Власов? Точнее, не хочет, чтобы его видели с ним вместе? Кто это мог быть? Возможно, какой-нибудь дэгэбэшник? Или...
- Привет, дружище! - это был Хайнц. - Прости, что заставил ждать. Но, знаешь ли, мне пришлось выбирать, кого заставлять ждать - тебя или мой мочевой пузырь, и я пришел к выводу, что ты окажешься сговорчивей, - он довольно хохотнул над своей тяжеловесной шуткой.
Власов почувствовал себя сконфуженным. Ему не пришло в голову самое простое - и он уже успел наизобретать всяких сложностей. Может быть, и в деле Вебера он не видит чего-то тривиального? С этой чертовой работой самое простое всегда приходит в голову последним...
Эберлинг, казалось, в упор не замечал настроения друга. Он заказал себе литровую кружку своего любимого пойла, заказал половинку утки по-старочешски с кнедликами и опрокинул в себя для аппетита ещё стопку водки. Фридриху всё это решительно не нравилось. Меланхолично жуя говядину с грибами - надо признать, неплохо приготовленную - он слушал болтовню друга, дожидаясь, когда же, наконец, они смогут выйти отсюда и поговорить без учёта "первого крестика". Намёки не помогали.
Наконец, Власов не выдержал.
- У меня есть сведения, касающиеся нашего дела, - сказал он.
- Если они входили в твои отчёты, то я уже в курсе, - заявил Эберлинг. - Меня лично заинтересовало одно обстоятельство. Что это за событие в Москве, к которому так торопилась эта Галле?
Фридрих внимательно посмотрел на Эберлинга: он должен был понимать, можно ли говорить об этом здесь. Тот невозмутимо вернул взгляд.
- Это не вполне понятно. Судя по тому, что я знаю сейчас, готовится неожиданный приезд в Москву кого-то из наших политиканов. Визит официальный: его санкционирует российское руководство. Скорее всего, политикан при должности. И, что называется, знаковая фигура. Будет что-то сказано. Визиту препятствуют влиятельные круги - и у нас, и здесь. Ожидается скандал. Это пока всё.
- Н-да, - Хайнц прожевал очередной кусочек утки, запил пивом. - У меня есть кое-какая информация из дома... а ещё больше - от наших друзей здесь. Это не слухи. Что-то такое и в самом деле готовится. Конкретно - где-то на Масленицу ожидается визит в Россию кого-то из политиков верхнего уровня. Что, в свою очередь...
- Стоп, - Власов взмахнул рукой. - Ну, допустим, ожидается чей-то официальный визит. В последние годы в Россию из Райха ездят мало, особенно если дело касается фигур первого уровня. Допустим, решено взломать лёд. Но это не сенсация и тем более не скандал. Даже если сюда прилетит сам Райхспрезидент. Разве что он прилетит на "Норде"... - мрачно пошутил он.
- Ну, в общем, ты прав, - согласился Эберлинг. - Никакого скандала в таком визите нет. Но шум всё-таки ожидается. В Россию собирается какая-то известная политическая фигура. При этом обладающая какими-то официальными полномочиями. Если же учесть то, как взбудоражены либералы...
- Понятно, - Власов схватил идею. - Крупный оппозиционный политик либеральной направленности. Летит в Москву, чтобы выступить здесь с каким-нибудь сильным заявлением. Повод тоже ясен: референдум. Вопрос: что такого страшного он может произнести именно в Москве?
-Мало ли что. Разные бывают варианты... - Хайнц в задумчивости отхлебнул пива. - Ну, например... например - призвать райхсграждан, живущих в России, голосовать против сохранения нынешнего устройства Райха... Их тут довольно много. Те же фольки имеют двойное гражданство через одного. Вот и вариант.
- Извини, это чушь, - Власов вытащил из вкусного соуса грибочек, наколол на ту же вилку кусочек мяса и аккуратно отправил всё это в рот. - Начнём с того, что сколько-нибудь официальное лицо ничего такого говорить просто не имеет права. Это несовместимо с должностными обязанностями. Разве что независимый политик... Но кто? Кто там в СЛС достаточно влиятелен? У них нет ни одного запоминающегося лидера - я имею в виду, такого, который реально что-то значит. Ну, допустим, какая-нибудь Новодворская. Или кто там у них от христианский демократов... Да хоть бы даже Лех Валенса, если его выпустят из-под очередного ареста. Всё это - не такие события, чтобы устраивать по этому поводу столько возни. Но главное - в чём смысл? Проповедовать фолькам вредные для Германии идеи - это просто смешно. Что в Варшаве, что здесь. Фольки - опора Райхсраума... - тут он вспомнил Марту Шварценеггер и запнулся.
- Я только высказал гипотезу, - легко сдал назад Эберлинг. - Есть и другие возможности. Помнишь, как тогда Кёлер грохнул в Варшаве про покаяние?..
- Ну и что он этим добился? - пожал плечами Фридрих. - Сейчас его уже все забыли. Просто идиот.
История с Хорстом Кёлером была и в самом деле идиотской. Престарелый лидер кёльнских христиан Кёлер когда-то был наиболее реальным кандидатом на лидера объединённой оппозиции. Однако, в разгар польских событий этот умеренный до трусости политик сделал, наконец, ошибку: приехал в Варшаву и выступил по польскому телевидению с пламенной речью о неких "преступлениях хитлеровских войск" по отношению к полякам и призывом к соотечественникам-дойчам "по-христиански покаяться". Речь была и вправду сильная: впоследствии Управлению пришлось потрудиться, разыскивая тех, кто её написал на самом деле. Что касается самого Кёлера, то с ним обошлись просто - подняли кое-какие документы времён войны, из которых следовало, что капрал Кёлер во время польской компании был разжалован в рядовые за "чрезмерную жестокость в обращении с пленными"... Впоследствии Кёлер тихо уехал в Швейцарию, где пристроился около "Евангелического радио". Учитывая католическое вероисповедание самого Кёлера, это было более чем показательно.
- Ну всё-таки. Кто-нибудь может сыграть в ту же игру здесь, - Эберлинг осторожно протёр губы салфеткой. - Референдум для многих - последняя ставка. Если всё пройдёт успешно, это будет последнее крупное политическое событие на много лет вперёд, в котором оппозиция сможет принять хоть какое-то участие. Либералы это знают и идут na vse tiaszkie...
- Во все тяжкие, - автоматически поправил Власов.
Хайнц промолчал, вознаградив себя ещё одни глотком пива.
- Хотя постой. Мы всё время говорим о либералах, - Власову пришла в голову идея, - а почему, собственно?
