Руководство космодрома, получившее указания из дворца, дало разрешение на взлет.

Корабль стартовал. И скоро вышел в космос.

Прозоров наслаждался управлением. Чтобы не мешать, Ники пошел в кают–компанию.

Там собрались все, кроме Эфиан.

Официальная представительница уединилась, сразу же после ужина.

Остальным не спалось. Сейчас земляне хотели быть вместе.

Брэндон, разложив на куске полотна детали, чистил свой тайный арсенал. Коншин и Марио с интересом разглядывали оружие, спасавшее их всех не раз.

– Что это? – спросил Кьянти.

– Револьвер, – сказал писатель. – Я видел такие в кино.

– «Кольт–писмейкер», сорок пятый калибр, – уточнил Брэндон.

– Стащил из музея? – улыбнулся Марио.

– Почти.

– Не понимаю, как мог стрелять этот ржавый пистолет.

– Он не ржавый, – обиделся Лу. – Я же его чищу. Смазываю…

От него отстали. И начали говорить с Мэй о том, что было бы желательно получить на завтрак.

Ники сел рядом с Лу:

– Как тебе удалось протащить револьвер из прошлого?

– У каждого андроида есть тайник. У меня тоже есть, вот здесь. – Брэндон хлопнул по животу. – Меня проверили, но только я успел «кольт» перепрятать.

– А взял зачем? Ведь ты рисковал.

– Ну как… На память. Достаю иногда, вспоминаю далекие времена.

– Икси мог бы тобой гордиться. Ты молодец, Лу. Правда.

Брэндон склонил голову:

– У меня только один патрон остался…

– А кто это – Икси? – подходя, спросил Чолич.

– Его друг. Очень давний друг.

Хонда Мэй внесла и поставила на стол блюдо персиков, спелых, ароматных, желто–бордовых. Свежевымытых.

– Угощайтесь.

Первым сориентирвался Кьянти. Выбрал самый большой плод, но поторопился и уронил его на пол. Тут же схватил, подул. И вонзил в него зубы, сказав:

– Быстро поднятое не считается упавшим!

Тин усмехнулся. Ему временами казалось, что земной оболтус Марио берет верх над продвинутым гостем.

А может, Марио Кьянти был выбран в качестве медиатора, поскольку изначально оказался близок – по типу личности?

Кстати… Ионов назвал Марио продвинутым гостем.

Однако это определение альтернативный экипаж использовал в своем кругу. И – нечасто. Откуда его мог знать Ионов?

Зоран проверял каюты несколько раз. Уж его–то опыту можно доверять.

А самому Чоличу?..

Н–да…

Откуда знал Ионов?

И телепатические способности Мэй – уже не тайна…

Что же будет дальше?

Мэй, садясь, протянула Тину персик:

– Ники, послушай… Эфиан требуется регенерация кисти.

– А ты умеешь работать с регенератором?

– Всякая женщина должна уметь. Не всегда же врач оказывается рядом.

– Я думаю, с этим не следует торопиться.

– Но она сидит на обезболивающих.

– Таким, как Эфиан, следует хорошенько прочувствовать боль.

– Не будь жестоким, Ники.

– А кто будет, Мэй? Ты? У тебя не получится.

– Она ведь женщина. Человек.

– Не женщина. И не человек. 

– Ты очень напряжен. Не умеешь расслабляться.

– Может, поэтому я жив. Да и как тут расслабишься… А вдруг Солнечной системы уже нет? Что будем делать?

– Найдем какую–нибудь необитаемую планету. И станем родоначальниками новой расы. Если только – не одичаем. – Мэй улыбнулась, представив. – Тебе нужна разрядка. Хочешь посмотреть?

– Хочу.

Ники закрыл глаза.

«Ранним утром Ы–ых Косолапый выпрыгнул из пещеры и по традиции издал ушераздирающий рык. Так поступал всякий лохматопупый, желающий распугать хищников, а заодно – голопупых, которые могли оказаться поблизости с очередной военной акцией.

Рык Ы–ыха Косолапого длился не меньше минуты.

Мог бы дольше, конечно, при его грудной клетке и многолетней практике. Но Ы–ых, самозабвенно орущий с запрокинутой головой и закрытыми глазами, вдруг открыл их.

Посмотрев по сторонам, он обнаружил, что слушателей у него на данный момент, в общем–то, нет.

Лохматопупый тут же захлопнул рот.

– Н–да, – пробормотал он, слегка смутившись.

Оставалось радоваться, что И–иха, сварливая супруга нашего героя, возилась с детьми в глубине пещеры и не видела конфуза. А то на месяц хватило бы язвительной критики. Ведь лохматопупые ничего не делают без нужды. Себе же Ы–ых сказал, что этот холостой рык преследовал чисто профилактические цели.

Он вскинул палицу на плечо и свистнул. Из ближайших зарослей, громко топоча ногами, выбежала Фру–фру, огромная травоядная динозавриха, и стала неуклюже ластиться к хозяину.

– Но–но, – мягко отстранил ее Ы–ых, съездив палицей по голове.

Фру–фру, не сводя с Ы–ыха преданных глаз, вытянулась в струну, готовая мчаться куда угодно.

– То–то, – проворчал суровый лохматопупый, не любивший телячьих нежностей.

Он ловко взобрался на спину Фру–фру, утыканную роговыми наростами.

Путь Ы–ыху предстоял долгий, аж до самых Трухлявых пеньков, где жил с семьей его политический соратник У–ух.

Время от времени постукивая Фру–фру по хребтине, чтобы не отвлекалась на зеленую траву и молодых сексапильных динозавров, лохматопупый вдумчиво разрабатывал план охоты на саблезубого бегемота.

Черепная коробка у него была очень прочная, затвердевшая от нередких вражеских и дружеских ударов. Но это сказалось на ее содержимом. Поэтому работа шла трудно.

Когда Фру–фру уперлась носом в крайний Трухлявый пенек, Ы–ых успел обдумать лишь одно положение стратегического плана: «Э–э…»

Фру–фру принялась с аппетитом глодать труху. Услышав этот противный хруст, из–под пенька выполз еще один лохматопупый – У–ух Косоглазый.

Ы–ых сполз с крутого бока Фру–фру на землю. И друзья, воздев палицы, начали приветственно молотить друг друга.

Молотили от души. Когда ритуал был завершен, оба лохматопупых напоминали жертвы горного обвала.

– Э–э… – поделился Ы–ых с верным другом.

У–ух довольно быстро уловил его мысль и примерно через час понимающе заулыбался.

– Э–э! – воскликнул он.

Ы–ых облегченно вздохнул. Наиболее трудная часть дела, можно сказать, уже сделана. И он, поднатужившись, несколько смутно, однако очень тепло подумал: «Хорошо, когда друг понимает тебя с полуслова».

Между тем, в воздухе повисла догадка, что вдвоем с этим опасным зверем не справиться. Оба чувствовали ее присутствие, пусть и не могли отчетливо сформулировать.

Внимательно посмотрев друг другу в подбитые глаза, они вспомнили, что давненько не виделись с Э–эхом, еще одним славным лохматопупым, живущим у самого Синего болота.

– Э–э… – начал Ы–ых.

– Э–эх! – подхватил У–ух Косоглазый.

Ы–ых радостно осклабился.

«Чертовски здорово иметь такого друга!» – излучала его расквашенная физиономия.

У–ух отвязал от баобаба своего динозавра, и друзья объединенные пусть и туманной, зато общей целью, отправились к Э–эху Косорукому.

Вскоре они прибыли на место. Когда закончился ритуал приветствия, трое лохматопупых напоминали жертвы землятрясения. Э–эха уравняло с гостями то, что его–то охаживали в две палицы, тогда как он – благовоспитанно отмахивался одной. 

Утирая кровавые сопли, друзья радостно смотрели на дело рук своих, поскольку все из присутствующих оказались вполне комильфо.

– Э–э… – начал объяснять Ы–ых свою генеральную идею, сосредоточенно тыча палицей в направлении самого Синего болота.

– Э–э! – подхватил У–ух и засунул под верхнюю губу две берцовые кости, валявшиеся под ногами.

– О–о! – закивал сообразительный Э–эх через час. И, подумав немного, добавил: – О–о!

Взгромоздившись на скакунов, трое отважных устремились к самому Синему болоту. Их глаза, хоть и несколько заплывшие, горели огнем. Уши, носы и все остальное – тоже. Нетерпеливая жажда настоящей драки заставляла их неистово колотить скакунов по хребтине – до головы–то не дотянешься.