Быстро отскочил от картины, отбежав к противоположной стене, с немым ужасом наблюдая, как птица расправила крылья, заклекотала, глаз ее неотрывно смотрел прямо на меня… Шорох вновь раздался у уха, я вздрогнул, обернувшись. На выцветшей картине хлопала искривленными крыльями уродливая птица, у нее был один глаз, светящийся… Голова закружилась, а ноги сами понесли вперед. Меня преследовал яростный шорох, освобождающихся птиц… Теперь они, крылатые тени, летели, почти опережая меня, по стенам…

Быстрее, еще… Не было времени чтобы использовать хоть какое-то зелье, птицы за спиной. Так бы я, наверное, и пробежал бы мимо, но слишком ярким было око Глаз Руки Молоха на гобелене. Птицы шипели, люто шипели, но я уже был внутри, в большой комнате. Я не успел рассмотреть, что же было в ней, внимание целиком сосредоточилось на огромной фигуре, она стояла спиной, и я видел, как вспучивались мышцы, как разрывалась ткань, как рвался хриплый стон, как волк бросился в окно. Стекло взорвалось, осыпав капельками пол, а я уже бежал, прыгая за оборотнем, в дождливую дымку леса.

Быстрее. Не ощущался хлещущий ливень, огромными прыжками я несся за волком. Тот бежал примерно с такой же скоростью. Рвались кусты, ломались ветки, я бежал, не чувствуя ничего кроме алчной жажды крови…

Быстрее. Долгий, но, казалось бы, такой небольшой прыжок через обрыв, и дальше в чащу… Бурая фигура все время мелькала между деревьями, она то и дело пыталась свернуть, но я был слишком близко, я слышал, как кипит кровь у него в жилах.

Быстрее. Сиплое дыхание и стук врезающихся в гнилой мох капель дождя. Ничего нет, только жадное предвкушение. Он не устает, и я тоже. Но он сдохнет, и прежде — я вопьюсь клыками в его плоть.

Эта погоня закончилась скоро. Когда внезапно перед нами оказалась широкая река. Когда он прыгнул в бурлящую масу, и я за ним. Но он выбрался на берег, несмотря на кипящие безумные водовороты, и я тоже. Он бежал, выдыхая горячий пар, в котором испарялся дождь. И я тоже. Когда он вдруг резко повернул, прыгая на меня. Когда оглушительно прозвучал выстрел, и пуля жадно вонзилась в скачущее сердце. Когда тело убитого оборотня свалилось у моих ногах. В глазах у него было пусто, а кровь почему-то не лилась.

Рывком обернулся, и увидел направленный на меня револьвер. Он сверкал, несмотря на влажную мглу вокруг. Сердце начало замедляться, старая боль окатила волной, сотни когтей врезались в кожу, сдирая ее.

И все прошло, и я устало стоял, с трудом удерживаясь, чтобы не рухнуть в грязь, глядя на опустившееся дуло.

— Кейн… — мелодично произнес знакомый голос.

Я не ответил.

— Понравилось в нашей штаб-квартире? Как тебе птички? Я уверен, ты им тоже понравился!

— Как ты убил его? — медленно спросил я. Голос немного дрожал.

— Как? — легко рассмеялся Вэйн. — Из вот этого револьвера, любезный. Я готов в любую секунду нажать на курок, и ты — останешься здесь. Два мертвых оборотня, это мило.

— Оборотня нельзя убить из револьвера.

— О, ты так думаешь? В самом деле? — вновь высокий мягкий смех. — Дружище, это не простой револьвер.

— Вот как, — с трудом успокаивался я.

— Да, мой друг Кейн, это серебряный револьвер. Ты разве не знал, что если серебро попадает в кровь оборотня, он умирает? Что же, ты видишь собственными глазами тело Джонни Доугсона. Мертвое, боюсь.

— Так Доугсон был оборотнем? — спросил я, краем глаза наблюдая за направленным на меня оружием.

— Да, любезный, таким же как и ты. Поверь, он бы очень много отдал бы, чтобы обладать таким товаром, который у меня.

— Товаром? — эхом отозвался я.

— Да-да, тем товаром, — На лице у наемника была та же маска — небольшая, белесая, со странными узорами.

— Так ты отдашь его мне? — поинтересовался я, думая, что делать.

— О, любезный Кейн, ты такой наивный. Ведь я же просил тебя убить его, а получилось — убил его я.

— Но никто же не просил тебе встревать в драку, — возразил я.

— Поверь, если бы ты был в состоянии прикончить Доугсона, ты бы это уже сделал, — вкрадчиво промолвил Вэйн. — А так…

— Так что же ты будешь делать? — спокойно спросил я, намереваясь скоро осуществит очень дурацкий план.

— Я… — замешкался убийца. — О, я мог бы убить тебя. Или заставит просить прощения на коленях. Или сделать своей верной собачкой, выполняющей грязную работу… Что тебе по душе?

— Я бы предпочел, чтобы ты убрал свою поганую задницу отсюда побыстрей, — произнес я, прыгая вперед. Когда моя рука была в нескольких дюймах от горла наемника, мне в грудь уперся револьвер.

— Ты слишком храбрый, дружище Кейн, — еле слышно пробормотал тот. — Но ты бы сдох сейчас, если бы не сделал этого.

Наступила пауза, я тяжело дышал, упрямо глядя в светлую маску.

— Ты должен увидеть еще кое-что. Я отпускаю тебя, но знай — ты в любую минуту под моей властью.

Дуло отошло в сторону, и Вэйн начал отходить. Медленно, не убирая револьвер.

— Иди ты к черту, — крикнул я, — Давай, стреляй, мне плевать на твой серебряный пистолетик.

Вэйн не ответил, только покачал головой, идя все быстрее.

— Вернись! — закричал я, побежав за ним.

Он только рассмеялся, и быстро метнулся вправо, в туманистую рощу.

Я бежал несколько минут, петляя, ища эту тварь. Но ответом был лишь унылый дождь, и брызгающая грязь под ногами.

Чернобыльская Зона. Зона отчуждения. Мы судим о ней свысока. Но мы не пытаемся понять ее.

Яркий солнечный свет, струящийся сквозь аккуратные пулевые отверстия в одной из стен, заставил меня поморщиться. Ну а вам приятно, когда спокойно лежишь, и тут бах — пучок света в лицо. Кстати. Почему лежим? И вообще. Кто я?

Попытка поставить на ноги ту оболочку, которая имеет честь называться моим телом, была не очень удачной. С тихим стоном я сполз на пол. В голове царил полный беспорядок. Ничего. Посидим чуток, и все пройдет. Так. А что мы имеем в распоряжении?

Две ноги, обутые в обычную армейскую обувь. Выше обуви, мои нижние конечности были облачены в армейские штаны. Такого же цвета. Сконцентрировав свой взгляд на всем том, что было выше, убедился, что черный цвет, почему-то был «основным». А ведь в Зоне это выдает. Как черная клякса на снегу. Стоп. Какая зона? И почему Зона?

Мои размышления были прерваны непонятным звуком, раздавшимся в соседней комнате. Как будто кто-то идет…

Существо, метнувшееся в мою сторону, было отброшено сильнейшим выстрелом. Опустив руку… Опять не сходится. С опаской посмотрел на свою левую конечность, все еще сжимающую оружие. Магнум 44 калибра. Карманная пушка, имеющая название Орел пустыни. А среди сталкеров — Биг Бен. По-моему, со мной что-то не то. Вдруг там, откуда выметнулось невидимое создание, вновь раздался шум. Вскочив на ноги, вытащил пистолет и замер. Ствол оружия был направлен на дверной проем. Простояв в неудобном положении еще минуту, осторожно огляделся. Кстати! Мое тело уже совершенно не болело. Может все из-за адреналина?

Комната, в которой я находился, была самой обычной. Старая кровать, у изголовья которой приютилась маленькая тумбочка, с сиротливо стоящей на ней иконой. Русская печь, на которой можно спать во время сильных холодов. И тело твари. Осторожно подойдя к распростертому созданию, носком ботинка ковырнул его. Тварь никак не прореагировала на столь бесцеремонное отношение. Конечно, мало кто сможет возмущаться, имея две половинки черепа. В разных концах комнаты. С еще большим уважением посмотрел на оружие в своей руке. Кровососа с одного патрона. Да еще так четко.

Вновь «прорыв» памяти. Покрутив головой, замер. Постепенно в моем мозгу всплывали разные картины:

Зона, монстры, сталкеры, аномалии, группировки…

Артефакты…

И почему-то водка.

Но ведь я ее не пью. Странно. Теперь знаю что-то. Вернее очень много чего-то. О том месте, где я сейчас. Но кто я сам?

Еще раз, оглядев себя — убедился, что черный цвет, наверное, сейчас в моде. Причем вся одежда была очень новая и чистая. Как будто только из магазина. Или со склада. Порывшись по многочисленным карманам, обнаружил много разнообразнейшей чуши — спички, пару патронов к магнуму, маленький ножик, котором, в лучшем случае, можно было убить лишь муху. И клочок бумаги, заляпанный кровью. С одним словом.