Тихо, но слышится шорох сверху. Странный. Шаги?…
Десятая, одиннадцатая, двенадцатая… Вовремя снял носок сапога. Еще пара.
Дверь. Вроде бы деревянная, хотя слишком холодная. Замочной скважины, как и следовало ожидать, не было. И щель-ниточку я так и не нашел. Что ж… Надеюсь, за мной сейчас никто не наблюдает. А то будет потеха: некто склоняется на дверью, оглядывается, вынимает из кармана пузырек, и щедро брызгает ярко-зеленой жидкостью. Тут же раздается шипение сотни рассерженных кошек, а потом все затягивает удушливым белым дымом.
Кашляю, разгоняя облака, чтобы увидеть едва погрызенное мелкими зубками «дерево». Еще раз кашляю, про себя выругавшись. Вот какие двери в этом особнячке. Интересно, больше десяти членов Ордена меня заметили, или нет?
Надо действовать быстро. Перемахиваю через низенькие перила, и славно приземляюсь. Паркет приветствует адским скрипом, который уж наверняка всех известил о гостях. Потом прыгаю к ближней стене, метнув свинцовый шарик в ближнюю лампочку. После чего настает настоящий полумрак, который разорван только в дальнем углу зала.
Дым растворяется, а шороха уже не слышно. Теперь тихо. Жду. Надеюсь, у них нет очков. Ввязываться в драку не хотелось, да и не люблю руки марать. Если хватит терпения, все будет нормально.
Глаза уже немного начинают болеть. Я старался не моргать, всматриваясь в грязную мглу. Не зря. Только немножко света: так, оттенок. Между лестницами. Может быть, открылась дверь. Но главное — это вошедшие двое. Они сделали несколько шагов к ступенькам, ведущим к изъеденной кислотой двери. Чертовщина! Паркет вовсе не скрипел.
Маскировка была потрясающая. Если бы я не привык к полумраку, да и не знал, что здесь кто-то должен быть, я бы так и оставался здесь, глухим и слепым. Дьявол! Ведь если я сейчас пришибу этих, может оказаться, что за спиной будет еще кто-то. Так всегда с грязью. Всегда найдется еще одно пятно. И если его не отмыть, еще, и так бесконечно. Но в моем случае пришлось бы затевать глобальную стирку.
Времени на раздумья не было. Вот уже один из них поднимается вверх, а другой медленно начинает идти прямо в мою сторону. Можно, конечно, попробовать…
Бесшумно коснулась пола электрическая ловушка, ровно в том месте, где должен будет быть убийца, сделав еще пару шагов. Железный ободок подрагивает, в любую секунду готов пропустить через жертву мощный разряд…
Наемник замер, кажется прислушиваясь к чему-то. Ну давай, еще немножко…
Тоненький треск, когда кожаный сапог попадает в пасть, и я подхватываю тело, судорожно обыскивая, где же кинжал. Похоже, второй услышал что-то. Тень повернулась в мою сторону, нашла взглядом согнувшуюся фигуру, и побежала вниз — абсолютно тихо, едва касаясь ступенек.
Вот он! Изящный, длинный, тонкий, на эфесе почти незаметная выемка. Я отскочил в сторону, в прыжке видя, как воздух, там где я стоял, пронзил нож. Ну, там еще одна ловушка. Паркет снова закряхтел, пока я несся к двери. Вот. Стенка чуть теплее.
В спину уперлось что-то острое. Лезвие?…
Я замер, уже почти коснувшись двери кинжалом.
— Теперь аккуратно положи нож на пол.
Я выполнил просьбу, однако «спасибо» мне никто не сказал.
— А теперь…
Фразу тот не досказал, так как я крутнулся, выворачивая руку наемника. Но я допустил ошибку. В свободной руке убийцы вдруг оказался еще один кинжал, который пробил куртку, вонзившись в спину, чуть выше лопаток. Боль была острой и неожиданной, спину обожгло кровью. Зарычав, я нанес левой перекрестный удар в челюсть. Наемник глухо вскрикнул, падая на спину. Прежде чем он коснулся полу, он был мертв.
Я выдернул кинжал, вытирая кровь о странный плащ, и сделал пару неуверенных шагов к двери. Стиснул зубы, дрожа. Нервные импульсы мощным потоком шли по телу. Неприятная, жгучая боль. Я пошатывался, но держался на ногах, и, спустя несколько минут, распрямился. Боль ушла, остались только слабые отголоски.
Рукоятка кинжала стала теплой, когда я прижал лезвие к стене, пытаясь найти щель. Чем больше я держал, прислоненным, нож, тем теплее он становился. Я чувствовал — еще немного, и я не смогу его держать.
Стало горячо. Когда я уже хотел разжать пальцы, на стене вдруг проявился рисунок. Все линии, густо переплетаясь и создавая нечто вроде рамки, тянулись к большому глазу — знаку Руки Молоха. Продолжая держать кинжал в правой руке, поскольку был уверен, что, сними я его, рисунок потухнет, я медленно нагнулся, подняв второй. В желтоватом свете извивающихся линий, я разглядел маленький глаз на гарде. Потом провел кончиком лезвия по краю глаза. Он вошел на несколько сантиметров внутрь. Я сделал кинжалом ровный полукруг — как раз по окружности ока, глаз на мгновение вспыхнул, и дверь растворилась. Пальцы сами собой разжались, а раскаленный кинжал Руки звякнул, упав. Потом шагнул в проем, и, повернувшись, увидел только стену.
Здесь был полумрак — если не сказать, темнота. Где-то вдали замер мутный светлячок, к нему я и направлялся. В моих планах было найти какой-то выход наверх — он должен быть. В таких подземельях обычно с десяток лазеек. Постоянно встречались какие-то конструкции, сундуки, в переплете теней можно было разглядеть едва заметные рисунки на стенах. Возле лампочки я приостановился, прислушиваясь. Стояла звенящая тишина, такая, которая оглушала.
Еще несколько колонн, еще древний шкаф, еще хилая лампочка. Так я шел некоторое время, пока не понял, что иду по кругу. Это все было одно огромное помещение, в котором в хаосе был нагроможден всякий хлам. На удачу я пробежал еще несколько футов, но вновь уткнулся в странную статую в виде одноглазой птицы с изогнутым клювом и кривыми крыльями.
Мне нужна была дверь наверх — но где она? Я свернул налево, и начал изучать стены. Тут тянулись те же тонкие нити, сплетенные во многих местах узлами… Кроме того во многих местах стены были черные густые кляксы, будто бы кто-то плеснул на нее краской. Такие отпечатки были в основном там, где было больше всего узоров, то есть там, где должен был быть знак, а может и — двери. Я случайно прикоснулся к такой кляксе и тут же отдернул руку — пальцы обожгло холодом. Такая вот холодная краска. Что-то было не то. Чем дольше я брел, тем больше становились эти следы… Дьявол, мне точно не кажется! Краска расплывалась по камню все больше, подобно ржавчине.
Я отошел от стены. Лампочка горела слабее, чем я думал. И было слишком, слишком тихо. Я не слышал ничего — даже собственных шагов. Так. Может, вернусь обратно, тут творится что-то неладное… Быстро пробежал мимо статуи, мимо череды шкафчиков, свернул, перепрыгнул через останки стола, уткнулся в стену. Торопливо протянул кинжал, кончик лезвия коснулся стены, только сейчас я понял, что выход — закрыт. Миниатюрное лезвие кинжала исчезло, а в руках остался изящный эфес с тоненьким выгравированным глазом.
Становилось не по себе. Даже при свете яркой капли эликсира на ладони, я видел стены, затянутые угольно-черной тканью. Боюсь, что краска может стечь и на пол. А вот это было бы плохо. Не знаю, как и куда исчезло лезвие кинжальчика, но будет хуже, если исчезнет мое тело, а останутся сапоги. Будет забавно наемникам увидеть сиротливо стоящие сапожки. А где буду я? Вот меня мучал этот вопрос, пока я спешно бежал обратно — к той необычной одноглазой статуе.
Когда я был возле нее, направив ладонь к полу, я разглядел еле отчетливые темные пятнышка… Если это не сработает… Сейчас птичка была на том же месте, а вот постамент на котором она стояла, постепенно темнел. Немножко дрожали пальцы, я прижал эфес нужной стороной к еле ощутимому наросту в самом центре ока. Я давил изо всех сил, чувствуя подступающий холод… Потом, кажется, что-то вспыхнуло, я не выпускал эфес, и яркое пламя на мгновение заставило зажмуриться. Глаза еще болели, когда я разлепил их. Побелевшие пальцы по-прежнему сжимали эфес, прислоненный к птице. А вот она стояла на потресканном столике… Это был коридор особняка.
Это-таки оказался хитроумный портал. Еще сейчас было холодно, но черной ржавчины нигде не видел: тут просто было темно, а на стенах — картины. И пол не скрипел. Еще бы ковер… Но до нашего гнездышка на Гримсон Вэй этому домику далеко. С трудом отбросив лишние архитектурные мысли, осторожно двинулся налево. Дверей тут, как и следовало ожидать, не виделось. Более того, никаких знаков тоже не было. Хотелось бы узнать, где же здесь кабинет Джонни. Может быть, вот он? Я остановился у некоей картины, где была изображена такая же птица. Она хищно смотрела на меня, пока я прикладывал эфес к шероховатому полотну. Видимо, она было слишком злой, поскольку ничего не произошло, только где-то дальше вновь послышался шорох. Такое близкое шуршание, как будто бы его источник почти рядом…
