— Да, — я чувствовала себя необычно, поэтому спрятала фолиант в подпространство, крылья кое-как замаскировала, а секиру оставила в руках.

— Ты решила?

— Я не хочу, что бы ты умирал, — на моих глазах появились слезы, не частые гости на моем лице. — Тем более навсегда…

— Тогда убей… я понимаю это жестоко…

— Ничего ты не понимаешь! — Я отвернулась от него, бросив секиру на пол. — Не могу я тебя убить.

— Прости, — я почувствовала как он подошел ближе и, развернув, прижал к себе, давая выплакаться, как маленькую гладя по голове. Муж называется! В моей непутевой голове в это время созрел самый глупый в моей жизни план! Я резко подняла голову и поцеловала его, выпуская силу смерти. Его глаза расширились от удивления, а губы прошептали «дурочка», да я такая, только дура могла влюбиться в создателя, да еще такого бестолкового как ты. А он исчезал…

Его силуэт разлетелся тысячью светящихся огоньков…

Ты обещал вернуться…

Помнишь?…

Сухой, горький ветер метался по улице. Он яростно дул в лицо, осыпал пыльными осколками, разгонял густое марево. Шаги звучали глухо, словно под ногами был песок. Но каждый услышавший их в этот час старался скрыться как можно дальше. Рядом тихое металлическое шуршание, неуловимый скрежет и сиплое дыхание пара. Он идет тихо. Знает, что уже скоро. Скоро, прозвучит неистовый звериный рев, послышится прерывистое шумное дыхание и нечеловеческий вой огласит улицу, вызывая дрожь и мерную барабанную дробь гнилых зубов окрестных оборванцев.

Бежим. Камень визжит от каждого прикосновения металла, и сотрясается от тяжелых и мягких прыжков. Позади вспыхивают огоньки, и проносится череда револьверных выстрелов. Лишь тонкое электрическое шипение, и на мостовую сыплется свинцовый дождь.

Лай собак. Ближняя улица, погруженный в сон трактир, и треск разрываемой плоти. Кровь вызывает алчное бешенство, застилает глаза сладкой пеленой, и требует новых жертв. Но мы бежим. Облава слишком велика. Равно как и ценность зверя.

Наперерез выбегает темная фигура, поднимает руки, в ладонях которых вспыхивают горсти огня. Отчаянный прыжок, удивленное лицо, и хруст переломанной шеи. Пламя гаснет, остается лишь приторный и теплый привкус…

Бежим еще быстрее. Вопли, яростные, безумные. Жертва в ловушке! Теперь нечего боятся, нас много, а их двое…

Стена холодная. Очень. Успокаивает, усмиряет, перебивает слепую ярость. Позволяет сдернуть кровавую повязку, и взглянуть на огромную толпу перед нами. Рядом ледяной металл, насмешливый шелест, и тихое скрежетание как боевой клич.

Изумленные восклицания, нервные смешки и грубые ругательства. Никто не смеет подойти поближе. Но их много. А нас двое. Потому, что мешает кому-то заливаться истеричным хохотом, издеваться и тыкать пальцем на чудовище? И все же в этом смехе явно слышны нотки страха, глубокого и трусливого.

Этим страхом воняет от всех здесь. Десятков, сотен человечков сжимающих в потных руках оружие и думающих об огромной награде за голову зверя. Кто-то насмешливо воет, а кто-то смеется. Это продолжается недолго, пока один не решает метнуть широкий нож, вонзившийся в плечо.

Тишина. Звонкий удар лезвия о камень, и все, уже не робея, несутся к нам, что-то неразборчиво крича, и сотрясая оружием. Они знают. Их много, а нас всего лишь двое.

Кидаю взгляд на моего спутника, потом на расплывчатых людей, многоруким зверем несущихся на нас. Тихо рычу, вспоминая былую ярость, и бросаюсь вперед. Дикий вой смешивается с холодным шипением пара.

Их много, а нас только двое.

Холодно. Рассвет застал меня в пути, на секунду приоткрыв серую вуаль на небесах. И тут же растворился в бесцветных тучах. Несколько лучиков, впрочем, успели скользнуть по грязному камню улицы, но тут же и исчезли. Конечно, не принеся никакого тепла. Осень вещь в меру поганая. Хотя, как мне кажется, в нашем городе никогда не было хорошей погоды. Вечно — небо в желтовато-бурой накипи, густой и плотный туман…и холод.

Паутина улиц в Таранте огромна, я бы мог воспользоваться услугами метро… но, к сожалению, меня не сильно там любят, равно как и в прочих официальных заведениях. Известность сказывается, тамошние парни, естественно, не любят лишние проблемы. Проще не впустить лишнего незнакомца, чем лишиться работы.

Несколько хилых деревцев, спуск в подземку, покрытый ржавчиной указатель: «Аллея Муллиган-Бойл». Надо сказать, это весьма дрянное место. Бандиты, наемники, ребята из поллокского клана, несколько знакомых воров — в общем, местечко то еще. А мне как раз именно туда и нужно…

Пару обшарпанных домиков я знал — здесь располагается уютный магазинчик некоего мистера Блэка. Иногда я наведывался сюда — уж очень странные вещички изредка попадались. Естественно, не из ассортимента технологического универмага. В поставщиках у Блэка, насколько мне известно, люди самого Джона Хальстера, известнейшего (стражникам в том числе) вора. Нет, он вовсе не состоит в Воровском Подполье, просто люди сами тянутся к нему. Я как-то видел его — мимоходом — и если бы не широкий темный плащ с капюшоном, и несколько подозрительных ребят в свите, я бы подумал, что в торговый квартал забрел богатый дворянин с Полтон Кросс!

Так. Ночлежка Пуна. Тоже знакомое место. Стоит заглянуть, поболтать с владельцем этого заведения. Пнув сапогом жалкого нищего у стены, я толкнул ржавую дверь, и та, мерзко заскрипев, подалась вперед. На меня сразу же дохнуло очаровательным ароматом травки — добрый мистер Пун вдобавок к лежанке предлагает всем посетителям сушеный стебель Кадура. Внутри горела всего лишь одна сальная лампа, не в состоянии пробиться сквозь клубы дыма. На лежанках валялись недвижимые тела — видимо, сказалась врожденная щедрость Пуна. А вот и он сам. Хозяин ночлежки как раз выходил из задней комнаты, с объемистыми пакетами в руках.

— Так, так, так, — я криво усмехнулся, глядя на ошеломленное лицо узнавшего меня Пуна.

Мешки посыпались на пол, и тот, неуклюже кланяясь, бросился их поднимать.

— Здравствуйте…мистер Кейн… — заикаясь, выдавил он, снизу вверх глядя на меня.

— Балуемся травкой? — поинтересовался я, кинув взгляд на скрюченное тело в углу с нелепо раскинутыми руками.