- Это успеется! - отмахнулась Элеонора. - А упустить такую знаменитость!

- А чем занимается ваш муж?

- Модная сейчас профессия - ищет нефть. Говорит, что напал на огромное подземное море. Но что-то там ему мешает. Какие-то пласты все время движутся. Вот и землетрясения поэтому у них, и вулканы, и цунами разные. Но вам же это не интересно! Интересно? Ну так давайте к нам, он расскажет.

" А вот и еще одна наживка. Значит, знают, зачем лечу".

- Он там, конечно, не один там этими изысканиями занимается?

- Конечно! Он говорил, что там и геологи, и инженеры, и эти…вулканологи, - словно невзначай вспомнила Эл.

" Пора ей покаяться" - решил Макс. Других посетителей не было, а бармен скрылся в своей " подсобке". Он наклонился, чтобы заглянуть женщине в глаза. Превратно поняв это движение, Эл зажмурилась, подалась к Максиму и наградила его таким поцелуем, что юноша просто не мог не ответить. В конце концов это было бы уж совсем неучтиво.

- Как-то вы…спонтанно - упрекнула блондинка Макса, переводя дух и оглядываясь. Но других посетителей так и не было (все-таки турбулентность), а вернувшийся бармен был или вышколен, или предупрежден. А может, просто равнодушен к делам и делишкам пассажиров.

- Извините, так уж получилось, - принял и эту ее игру Макс.

- Поговорим об этом у себя.

Максим не возражал. Они уже шли между рядами кресел, когда лайнер вздрогнул и лениво наклонился на одно крыло. Эл взвизгнула и схватилась за своего попутчика.

- Да ничего тут такого, - успокаивал ее Макс, машинально прижимая к себе. - Допустимый угол… градусов тринадцать - пятнадцать… Хотя…

Крен увеличивался и увеличивался. Не удержавшись, они завалились на колени к какому-то толстяку. Когда же самолет практически лег на бок, салон взорвался диким криком ужаса.

" Да что же это такое?" - все еще не верил в происходящее Максим, крепко сжимая в вынужденных объятиях Эл. Они не были пристегнуты, и когда лайнер перевернуло, оба упали на потолок. Туда же посыпались и другие, не пристегнутые пассажиры.

- Сейчас. Только тихо, - попробовал успокоить Макс тоже готовую закричать женщину. Он попытался отвлечься от происходящего и сосредоточиться на системах самолета. Но тот продолжал медленно переворачиваться, и юноша вместе со своей знакомой съехал на бок фюзеляжа, увидел в иллюминатор воду, затем - на пол. Заметив два свободных кресла стюардесс, Максим бегом рванулся к ним, зафиксировался сам и пристегнул Элеонору.

- Мы разобьемся, да? Миленький, мы разобьемся?

- Вроде он выправился.

- Да нет же! Он вертится дальше!

Это было правдой и, осознав положение, люди закричали вновь. Но Макс уже почти не слышал. Закрыв глаза, он мысленно двигался по пульсирующим электрическим и гидравлическим цепям управления. И то, что он увидел или почувствовал, радости не принесло. Что-то здорово рвануло в хвосте в багажном отсеке. Вырванный кусок обшивки ударил по хвостовому оперению, и теперь остановить вращение было практически невозможно. И еще, словно кровь из раны, вытекала гидравлика. А в багажном отсеке бушевал пожар. Что они, черт возьми, возят в своем багаже? Вначале Максим попытался закупорить разлом в гидравлике. Он еще никогда мысленно не воздействовал на материальные предметы. Хотя… Стаканы там передвигал, у Стервозы когда-то падающий бокал подхватил. И если мог так, то почему не получится по-другому? И даже когда подставлял плечо под самолет отца, разве это не воздействие? Так Максим убедил самого себя и вскоре наглухо зажал трубки, из которых до этого хлестала гидравлическая жидкость. Теперь ребята управление не потеряют. А сейчас самое главное. Только надо дождаться, когда наша птичка вновь займет правильное положение…

- Прощай, милый мальчик! И прости меня, - отвлекла его уже смирившаяся с неизбежным Эл. - И я должна сказать тебе, пока мы… ты должен знать…

- Потом, помолчи! - оборвал ее Максим.

- Но "потом" не будет!

- Да помолчи, пожалуйста! Не мешай!

Макс собирал все свои неизведанные силы. Даже крест засветился так ярко, что сияние проникало сквозь одежду. Юноше удалось сконцентрироваться к моменту, когда самолет закончил очередную "бочку". И тогда Максим мысленно подставил плечо под вновь опускающееся крыло. И вращение остановилось! Это было трудно, чертовски, дьявольски трудно. Но, оказалось, возможно. Затихли пассажиры. Затем вновь кто-то завизжал - увидел воду под самым крылом. Но лайнер начал медленно карабкаться вверх, к небу, к жизни.

- Давай, дорогой, давай! - уговаривал Макс не то кэпа, не то самолет. И те оба "давали". Командир попытался очень осторожно довернуть - к ближайшему аэропорту. Максим даже слышал короткие фразы, которые кэп бросал диспетчеру. До ближайшего аэропорта триста километров! Ближе - военный аэродром. В ста двадцати. На самом побережье. Угу. Сто двадцать - это сколько минут лета? При девятистах, пусть теперь при восьмистах… одна седьмая… пусть одна шестая… десять минут? Выдержу?

Он, может, и выдержал бы. Нет, наверняка выдержал бы. Но сил не хватило на другое. А, может, просто оставил Макс без внимания еще одну опасность. А когда почувствовал, что гудящее пламя прорвалось к центральному баку, было уже поздно. Взрыв выжег все живое и расколол лайнер на части. И теперь Мкксим вновь поднимался вверх, над миром, над людьми и над их болью… Или не поднимался? Что-то не пускало, тянуло вниз. Словно шаровая молния, он пронесся над водой и упал на огороженном коралловыми рифами островке. А затем началось невиданное даже для Максима чудо. Словно лазерный луч ударил из его поля в сторону одной из пальм. Вспышка под ней - и на травке появился сидящий, словно сжимающий штурвал кэп. Голый. Но живой! Еще одна - и рядом схватившийся за голову второй пилот. тоже голый. и тоже живой! Затем вспышки последовали одна за другой, с пулеметной частотой и каждый раз на острове появлялся еще один человек, в позе, в которой его застала смерть. Но живой! Они приходили в себя, начинали шевелиться, а некоторые уже повернулись к странному сиянию, из которого появлялись все новые и новые пассажиры. Вот, капитан встал и, пошатываясь, направился ко второму пилоту. Крепко его обнял, замер. Вот заплакал ребенок. А вот и последний пассажир - Все с тем же ужасом смотрящая на него, ну, сейчас на светящийся шар Эл. А затем свечение пропало и на его месте на мгновение появился ужасный ящер, тяжело застонал и исчез, уступив место Максиму.

- Это ты Эйор? Ты сделал это? Ну, молоток! - похвалил Макс своего напарника, проваливаясь, как и тот, в беспамятство.

Судя по всему, беспамятство было недолгим. Макс очнулся, когда солнце еще только начинало садиться, разливая по горизонту расплавленный свинец. Прикрывшиеся какими-то листьями люди высыпали на берег, с ужасом глядя на такой, в другое время показавшийся бы восхитительным, закат. Шок от пережитого давал о себе знать. А несколько человек стонало от боли физической от полученных травм во время аварийных эволюция самолета. Возле них хлопотал экипаж. Максим с уважением смотрел на команду, уже натаскавшую каких-то сухих веток и пытающихся развести костер, стюардесс, накладывающих самодельные шины пострадавшим, капитана, дающего четкие, сухие распоряжения. И люди, глядя на эту деловитость, постепенно выходили из ступора, предлагали свою помощь. И сейчас, через таких добровольным помощников командир, точнее, уже экс-командир корабля, просил всех собраться на открытом песчаном берегу. Макс встал, но тут же, почувствовав слабость, начал опускаться на теплый песок - затраты энергии давали себя знать. Конечно, он гораздо меньше удерживал лайнер, чем тогда. Но тогда он и провалялся без сознания сколько! А сейчас вот, ну, час от силы.

Его заботливо поддержали чьи-то руки. Но почему "чьи-то"? Конечно, это была Элеонора. Видимо, и эту дикую набедренную повязку из листьев соорудила ему она. Потому, что и на ней был наряд того же первобытного покроя. Разве что, еще с намеком на бюстгальтер. Но только с намеком. И следует сказать, не зря ревновал геолог свою блондинку. Здесь "все было при всем". Правда, Макс отметил это чисто машинально. Почти. Сейчас было много других забот, других вопросов.