- Кто это? - спросил я у Светланы.

- Наверное, санитар. Они постоянно приходят за нами и отвозят… туда.

- А второй?

- Тоже. Зря ты это все, Виталь. Они все равно… Только тебе муку придумают.

- Помучимся. Командуй, где карманы.

Увы, в карманах ничего подходящего для отпирания наручников не было. Я кинулся ко второму, но уже стали слышны быстрые шаги многих ног. Подтянув к кровати одного из все еще бесчувственных санитаров, я схватил его свободной рукой за горло.

- Войдете - задушу.

Или не поверили, или все равно им было, но вошли. И навалились на меня, и скрутили в момент чьи-то здоровенные руки, и вновь заковали по полной программе.

- Теперь везем обоих.

Это голос старого садюги Валерия Леонидовича.

- Я говорил вам, Виталий, что порядки здесь жесткие, но послушание для вашей же пользы. Не поверили. Ладно. Вы нам еще очень нужны, поэтому проведем сеанс эээ воспитательной хирургии. и еще поприсутствуете на очень редкой пока операции. Подтвержден заказ вот на эту симпатичную мордочку.

- Нет! Леонидович, миленький, нет! Только не это! Как же я…

- Мне тоже очень жаль, Светик, но ничего личного. И… мне жаль обоих, но ту девушку жальче. Ей в лицо парень один кислотой… когда узнал кое-что А она своей мордашкой только и зарабатывала. Звезда. Ну, пока только в порнофильмах, но с твоей мордашкой…

- Леонидович, умоляю! может у вас тоже есть дочь?

- Откуда у него дочь? мужики не рожают, даже если и ведут женский образ жизни! - встрял я.

- За это, Светик, придется операцию проводить без наркоза.

- Ты не сделаешь, этого, скотина! Слышишь? Ты не сделаешь этого!

- Услышишь, Виталя, услышишь.

Светлана тихонько плакала и пока нас везли на качалках по недлинному коридору, и когда мы оказались в ярко освещенном, это я тоже различил сквозь бинты, помещении. Конечно же, в операционной. Когда девушку переложили на операционный стол, когда привязывали, она уже только всхлипывала. А я оцепенел, прислушиваясь к каждому шагу, каждому шороху.

- Вам, Виталий, как нарушителю, мы сейчас отнимем одну ножку. Только по колено, да? Чтобы больше такие безобразия не повторялись. Нам же еще сотрудничать и сотрудничать. А потом уже возьмемся за главное.

Надо мной склонилась другая фигура.

- Он очень даже ничего, - произнес гортанный женский голос.

- Да, имплантантов будет много. Думаю, что…

- Я говорю, что он очень даже ничего. Ты мне оставишь его на ночь.

- Ты опять за свое, Ната?

- Не за твое же.

- Но он должен быть наказан!

- Я его сама накажу.

- Он буйный.

- Я его расковывать не буду. А ногу отнимешь завтра. А сегодня он мне нужен целенький.

- Никак не угомонишься. Ни одного не пропустишь.

- Да нет же. Только вот таких.

- Но это…

- Все. Он мне нужен на одну ночь.

- Ну вот, Виталя. Твое счастье. Наталья ангажирует тебя на этот вечер. Тогда возьмемся за твою соседку… Вот мы ее уложили, зафиксировали. Сейчас надо хорошенечко помыть руки. Сестра пока подготовит инструмент, - комментировал для меня страшный хирург. - Знаете, - продолжал он откуда-то из-за шума воды, без наркоза оно даже здоровее. Ну, покричит Светик немножко, а потом все равно же потеряет сознание. Мы, врачи к крикам привыкшие. А вы? Ладно, приступим, - сообщил он, не дождавшись ответа.

Пронзительный крик боли и ужаса взорвал меня изнутри. Чего греха таить, я очень надеялся на проявление этих, мягко говоря "странностей" моего существа и уже начал, было, отчаиваться. Ведь позволило оно почему-то вылущить этим уродам у меня глаза? Или оно действует только, когда надо других защищать? Но когда тома меня ножом… ладно, потом, потом, потом. А сейчас я отмахнулся от бросившейся на меня медсестры. Ну и мадам! Но и наблюдения - тоже потом. На столе истекала кровью девушка с глубокими надрезами под нижней челюстью. Он что снизу вверх собирался лицо снимать? Ну, кровь остановить - не проблема. Соленоватая… А в глазах девушки - новый ужас. Ну что ты, милая? Видела, как собака рану вылизывает? Вот так. Вот и все. Нет, не все. Для: "всего" нужны силы. Как говорил отец:" Без этого ты никогда не станешь взрослым"? У нас другое понятие о взрослении. Совсем другое. Я шагнул к теряющему сознание доку. Нет! Для него это слишком просто. Где там меня возлюбившая? Моя спасительница? А то лежал бы без ноги сейчас. Иди сюда милая. Ты хотела моих ласк? А вот я тебя сейчас и поцелую. В шейку. Какой богатырский экземпляр! Под два метра. Да-а, ночь с такой - тоже еще то испытание. Давай-давай, подергайся. Сердце бьется побыстрее, пульс почаще. …Второй раз "дичь" приманивал уже отец. Он сидел, на этот раз у пруда, и тихонько плакал.

- Что ты девонька? Ты чего плачешь? И так поздно… одна?

- Потерялась. Вот шла, шла… и пришла, - мастерски обыгрывал детскую непосредственность отец.

- Ну, я тебя провожу домой. Пойдем!

- Нет, дяденька. Я здесь посижу. Я вот, маме позвонила, она сказала, что скоро будет.

- Мама? - заухмылялся незнакомец. - Ну-ну. Тогда я тоже посижу. Подождем маму, да?

- Хорошо.

- Вот и здорово - присел возле мнимой девочки мужик. - А сколько твоей мамочке лет?

- Она уже взрослая. Ей аж двадцать пять!

- Да, взрослая. А тебе?

- Скоро восемь, а пока - пять.

Ну, это папаня переиграл. Это - старая-старая шутка. Но дичь вроде не насторожилась. Ладно, мой выход.

- Наташка. Ты здесь? Слава богу! Я уже… ты где пропала? Почему не звонила? Я уже… здравствуйте!

- Здравствуйте.

Гадкий взгляд, гадкая улыбка.

- Я вот смотрю - ребенок один. Дай, думаю, побуду с ним. Мало ли что…

- Спасибо вам большое.

- Да не за что. А вообще поосторожнее надо быть. Вы же знаете, что здесь порой происходит?

- Вообще-то мы первый раз здесь… Но все равно спасибо. Пошли, Светик, - беру я за руку маленькую девочку и беспечно поворачиваюсь спиной к мужчине. Удар по затылку. Падаю. Куда-то волочет. Ага, к дереву. Привязывает стоя. Ясно. "Девочку" - напротив. Заклеивает рот. Ощупывает. Предвкушает. Мерзкая тварь. Делаю вид, что прихожу в себя.

- Вот так, милочка. Я же говорю, - здесь порой страшные вещи происходят. И для молодых мам и для маленьких девочек… Значит, не слыхали? Так вот, объявился здесь маньяк. Насилующий малолетних девочек. Уже страшно, правда? Да вы не бойтесь, не бойтесь. Я не такой уж и злобный. Я просто одинокий. И вот, некрасивый. Не то, чтобы не красивый, но не привлекательный. И не то, чтобы не привлекательный, а просто всем самкам двухметровых тупых самцов подавай. А любви-то хотят все. Ну, если не любви, то хотя бы какого-то внимания… Ладно, к делу. Будешь со мной поласковее, ребенка не трону. Ты уж так постарайся, чтобы на ребенка уже не сил не желания… Да многого я и не хочу… Ты понимаешь, о чем я? Я сейчас отклею твой восхитительный ротик. Но если вместо нежностей начнешь кричать… Я тогда… я все равно успею, - он начал срывать одежду с малышки. Отец играл мастерски - огромные испуганные глаза ребенка, тоже заклеенный ротик и такая несчастная слезинка. И бледненькое беззащитное тельце.

- Все поняла, милашка? Ну и отлично.

Засопев, он начал раздеваться. Я дождался. А потом бросился на мерзавца. Уже в своей ипостаси. И на этот раз я радуюсь, когда чувствую, как трепыхается в ужасе, а потом - в конвульсиях тело маньяка.

Потом мы долго лежим на дне пруда и отец делится многими, запретными для меня ранее мыслями. А я ощущаю прилив новых неведомых мне ранее сил и возможностей. Как вот сейчас, в этой операционной. … А сзади, потеряв-таки сознание, съезжает по стене Валерий Леонидович. Какое у меня зрение сейчас! Считай на все 360! Ну вот. А теперь… да не бойся ты, девочка, не бойся. Теперь в-о-о-от так. Не больно ведь, правда? И вооот тааак. Ты не смотри, что лапы вот такие, ты смотри, что они делают. И полежи, полежи спокойно, мне надо сосредоточиться. А ведь не знаю, как это у нас… там, со стариками Тамары я непроизвольно. А сейчас это должно быть… Ну, вроде бы вот так… Кто я? Молчи, не отвлекайся, потом. Что я с тобой делаю? Уже скоро. Совсем скоро. Во-о-от та-а-ак. Теперь слушай. На новую почку надо дня три. И поэтому - три дня покоя. Я сейчас тебя отсюда вытащу. Доберешься до дома сама. В остальном ты здорова. Но дома за это время никому и ничего. В еде и жидкости пока себя ограничь. Пусть новая втягивается в работу помаленьку. К врачам - тоже самое, через дня три. Но это - для проформы. И сама убедишься и стариков успокоишь. А пока - доверься мне. Хорошо?