– М-м… думаю, да. Если поезд будет следовать без приключений. По пути есть город, он называется Хэчи. Это большой город, я думаю, поезд там остановится.

– Ты так много всего знаешь.

Не прозвучало ли в этом ее замечании все еще не ушедшее подозрение, подумалось ей. Похоже, Чан Пину именно так и показалось, потому что он поспешил ответить:

– Я же должен был изучить этот район, вспомни.

– Конечно. – Она не помнила, чтобы он говорил это.

Уже в разгаре утра поезд преодолел последнее известковое ущелье, пересек широкую реку по двухпролетному стальному мосту и покатил на всех парах к далекому горизонту, на котором вырисовывался первый промышленный район, увиденный ими после того, как покинули Гуйян. Сидя под стеной вагона, рядом с дверью, и прижавшись к щели лбом, Диана видела фрагментами те места, что они проезжали. При виде кирпичных труб и ряда вышек линии электропередачи, окаймлявших узкую долину, она забыла о боли в плечах, начинавшейся головной боли, тошнотворном запахе свиней, которыми пропах вагон, забыла обо всем, кроме того, что приближается еще одна опасность на пути. Сердце заколотилось резче, в горле мгновенно пересохло и запершило. Ей захотелось бы, чтобы Хэчи, по мановению руки какого-нибудь волшебника, исчез из виду.

Сначала мимо вагона понеслись отдельные селения, потом пыльные дороги, по которым потянулись телеги, запряженные волами, и изредка грузовики, потом начались кварталы бетонных жилых домов, у каждого из которых на стене был крупно выписан номер. Чан подошел к двери и приоткрыл ее на сантиметр, чтобы самому наблюдать за окружающим.

– Что ты видишь? – выкрикнула она, не в силах дольше скрывать беспокойство.

– Вижу станцию впереди… Мы замедляем ход… Думаю, что поезд свернет с главного пути. Да!

Диана поспешила тоже выглянуть. Теперь они были уже посреди города: параллельно железнодорожному полотну шла улица, окаймленная трехэтажными высокими домами, с верхних этажей которых на шестах свисало белье. Пока она вертела головой, чтобы рассмотреть их получше, рельсовый путь резко повернул, и реборды вагонных колес завизжали. Поезд покатил по колее вдоль станции, отделенной от нее двумя другими путями.

Она увидела и кое-что еще. Паровоз почти поравнялся с брешью в ограждении из деревянных столбов, между которыми была натянута колючая проволока. Сверху над этим участком развевался китайский флаг. У прохода стояли солдаты. Один из них махнул машинисту жезлом, разрешая проезд. Значит, их состав находился в юрисдикции военных.

Она ощутила, как ее глаза начало щипать.

– Что это за запах? – вскрикнула она, когда Чан Пин оттащил ее от щели.

– Слезоточивый газ. – Дверь захлопнулась. – К счастью, это не так близко, иначе…

– Боже мой… что здесь творится?

Он устало покачал головой и опустился на пол, откинув прядь волос с глаз.

– Что нам теперь делать? – прохрипела Диана.

– Ждать. Набраться терпения.

– Ждать?! Как ты можешь…

– А что ты предлагаешь?

Диана ничего не ответила, лишь прижала к себе рюкзак, обняв его, будто в нем имелся амулет против зла.

– Этот состав как бы из двух частей, – сказал Чан Пин. – В нем есть солдаты и танки. Но в нем много и других вагонов, таких же, как этот. Что бы ни собирались делать солдаты, я не думаю, что наш поезд останется навечно в Хэчи.

Поезд все еще двигался; но вот длинные тени, отбрасываемые столбами ограждения, на мгновение пролегли по вагону через щели в стене. Поезд протащился вперед еще сотню метров и с лязгом остановился. Диана слышала шипение пара, лязганье плохо стыковавшихся букс, какой-то далекий треск. Кроме этого ничто не нарушало свинцовую тишину полудня.

– Так тихо, – пробормотала она.

– А мы находимся посреди большого города. Да…

В хвосте длинного состава раздались крики; очевидно, там отдавали приказы, потому что вагон вдруг резко дернулся вперед с визгом вагонных тележек, и внезапно снова остановился.

– Они выгружают танки.

У Дианы мгновенно посветлело на душе.

– Я слышу какой-то странный шум, – не подумав, сказала она. – Будто какие-то отбойные молотки.

– Я подумал, расслышишь ли ты стрельбу? Но ты ничего не сказала, поэтому…

Казалось, вся кровь мгновенно прихлынула к голове, а потом отхлынула. Диана побледнела и затряслась. У нее промелькнула мысль, что странный треск – не что иное, как выстрелы автоматов, но она не хотела признаться себе в этом. Когда Чан Пин подтвердил ее догадку, ей мгновенно стало плохо.

Поезд еще раз резко дернулся. Снова наступила тишина; она заглушила все, Кроме далекого треска, у которого теперь было название.

– Я намерена выйти.

– Ты не можешь это сделать! Тебя схватят и убьют, и…

– Мы не можем сидеть и париться здесь. Если поезд никуда дальше не пойдет, нам необходимо знать это, чтобы что-нибудь предпринять.

Прежде чем она смогла продолжать, он исчез, проскользнув в дверную щель бесшумно, словно кот.

Диана выглянула наружу. Напротив, через три состава от нее, находилась грязная кирпичная стена. Правее впереди через несколько вагонов был виден паровоз, но на нем никого не было. Слева… далеко слева она сумела разглядеть фигурки солдат, мельтешивших на путях, но Чан Пин просто исчез.

Его не было уже примерно минут десять, когда трижды пронзительно прозвучал свисток паровоза и поезд медленно двинулся вперед. Диана рискнула бросить еще один торопливый взгляд наружу. На посту у ограждения, которое они миновали, въезжая сюда, стоял только один солдат. Потом она увидела Чан Пина, выбиравшегося из-под вагона, третьего от нее к хвосту состава. Он словно змея скользил между колесами. Выбравшись из-под вагона, он выпрямился и рванулся вперед.

Диана уголком глаза уловила какое-то быстрое движение и повернула голову. Как раз в этот момент солдат повернулся влево. Он заметил бегущий силуэт и сорвал винтовку с плеча.

– Скорее, – выдохнула Диана, но, разумеется, она не могла предостеречь Чан Пина. Ей не оставалось ничего иного, кроме как бессильно ждать, думая, как соткутся нити его судьбы, готовые вот-вот оборваться.

Поезд немного прибавил скорость, но Чан Пин все еще выигрывал расстояние. Солдат поднял винтовку и прицелился, но только тут понял, что если он чуть сместится, то у него будет лучший угол. Поэтому он отбежал назад к стене, однако этих потерянных им секунд было достаточно Чан Пину – он успел поравняться с вагоном, в котором находилась Диана. Она высунулась из вагона так далеко, насколько осмелилась, и крикнула:

– Он целится в тебя!

У Чан Пина были хорошие учителя, а он был хорошим учеником: он не стал оглядываться. Вместо этого он пригнул голову, словно бросившийся в атаку бык, и прибавил скорость.

Звук выстрела был едва слышен в грохоте и лязге набиравшего скорость поезда. Диана увидела, как от стенки вагона рядом с головой Чан Пина отлетела щепка.

– Помоги ему! – крикнула она. Но она и сама не знала, к кому обращалась.

Чан Пин продолжал бежать, лицо его искривилось от боли. Паровоз уже вышел к стрелкам, после он попал бы на главную колею, и Диана понимала, что скоро состав пойдет с намного большей скоростью, чем сможет развить самый лучший спортсмен. Солдат снова прицелился, зная, что это его последний шанс попасть в беглеца.

Чан Пин подпрыгнул. Он сумел ухватиться за одну из металлических ступенек. Диана высунулась, чтобы подхватить его. Он уже растратил все свои силы, и не мог подтянуться сам, вместо этого он просто висел, раскачиваясь в такт движению поезда, и Диана поняла, что через несколько секунд он сорвется. Она упала на пол и подхватила его под мышки. Чан Пин успел достаточно восстановить силы для последнего рывка. Он пошарил ступнями, пока они обе не нашли опоры. Диана услышала его хрип, такой, что ей показалось, будто его сердце сейчас разорвется.

Раздался вибрирующий свист пули, отрикошетившей от металла, сопровождаемый звуком выстрела. Диана почувствовала, как что-то теплое потекло по ее левой руке, темно-красные капли приковали ее взгляд, как магнитом, и она вскрикнула: