— А именно? — спросил Грин.

— Промышленный шпионаж. Кодовое название — операция «Кентавр».

— Промышленный шпионаж? — недоверчиво воскликнул Грин.

— Компьютерные файлы, распечатки, съемка прототипов, химических формул и тому подобное. Европейцы тогда наращивали усилия, стремясь сократить свою зависимость от американских и японских оборонных технологий, биологических, биотехнических и иных разработок. Не жалели инвестиций в данные области, и результат не преминул сказаться. Самым отрицательным образом отразился на нас. Каждый год мы теряли на этом миллиарды долларов, не говоря уже о потенциальном подрыве нашей национальной безопасности. Дюваль и ему подобные стали как бы средоточием наших усилий в стремлении не проиграть гонку.

— Господи Иисусе, — пробормотал Грин. — А я-то всегда считал европейцев нашими союзниками.

— Дюваль являлся лучшим нашим агентом. Не было сейфа или системы безопасности, с которыми он бы не справился. Он прекрасно вписывался в окружающую обстановку. Владел пятью языками, прочел много умных книг, знал нужных людей, все ходы и выходы, закрытых дверей для него не существовало. Ни один из наших агентов, завербованных в США, в подметки ему не годился. Дювалю просто не было равных.

— Что же с ним произошло? — перебил его Грин.

— Проработал пять лет, а потом скурвился.

— То есть? — спросил Корбетт.

— Отказывался выполнять приказы, вел себя черт знает как, проваливал одно задание за другим. Мы пытались привести его в чувство, но… бесполезно. Заявил, что отныне станет работать лишь на себя. А потом вообще сорвался с катушек и убил своего куратора. Сразу после этого, естественно, исчез.

— Но вы вроде бы сказали, он умер, — промолвил Грин.

— Примерно через год после его исчезновения Интерпол передал нам образчик ДНК мужчины, застреленного французской полицией при попытке ограбления министерства финансов. Данные совпали, это был Дюваль. Ну а потом операцию «Кентавр» законсервировали, мы закрыли его дело. И перестали искать.

— Но ведь образчик ДНК совпадал, — заметил Корбетт. — Разве это вас не убедило?

— Сомнения у меня остались. Дюваль слишком талантлив и хитер, чтобы попасться вот так, глупо. Никогда не стал бы вступать в перестрелку с французскими полицейскими. Но никаких фактов или зацепок у меня не было. Только сомнения. Я наложил на его файл гриф «секретно» и благополучно позабыл обо всем вплоть до недавних событий.

— Так что же с ним все-таки произошло? — Янг сунул в рот свежую жвачку и прилепил ее к зубам коротеньким толстым пальцем.

— Интерпол подозревает, что на протяжении последних десяти лет Дюваль, или Кирк, как он себя называет, базировался в Лондоне, совершал оттуда короткие вылазки и похищал ценные произведения искусства. В среде черных дилеров известен под именем Феликс. Считается лучшим специалистом в своем деле.

— Чем он хорош? — скептически осведомился Янг.

— Ну, начать с того, что мы его натренировали. Парень — профессионал высочайшего класса. Можете верить или нет, но большинство краж произведений искусства совершается спонтанно, мелкими преступниками, которые даже толком не понимают, что делают. Просто видят что-нибудь симпатичное на стене, срывают, и готово. — Корбетт кивнул, видимо, выражая свое полное согласие с этим утверждением. — А Кирк, он очень умен, очень… Занимается исключительно ювелиркой, откуда можно вынуть камни и огранить по-новому, или же художниками второго разряда, вполне приличными, но не слишком популярными. Особого внимания такие полотна не привлекают, и их легче продать. На протяжении тех лет, что он занимается этим делом, ему, вероятно, с сообщниками удалось создать надежную и разветвленную сеть частных коллекционеров, всегда готовых выложить солидные деньги за хорошие вещи. И не интересоваться, откуда они, и все прочее.

Возникла пауза, присутствующие размышляли над полученной информацией. А потом Янг задал вопрос, который вертелся на языке у каждого:

— Одно дело — обчистить какой-либо музей. Ну а совершить столь дерзкий налет на правительственное учреждение — совсем другое. Почему вы решили, что именно он ограбил Форт-Нокс?

Пайпер пожал плечами:

— Просто хорошо знаю этого парня. Он всегда предпочитал задания сложные, необычные. История с монетами… очень похоже, что это его рук дело.

— Думаю, нам нужны не домыслы, а более весомые основания, — сухо промолвил Корбетт. — Есть хоть какие-нибудь фактические зацепки, привязывающие его к данному делу?

Пайпер кивнул.

— В канадской службе иммиграции и натурализации сохранилась запись о том, что некий мистер Дюваль прилетел в Монреаль из Женевы двадцать восьмого июня нынешнего года, то есть за неделю до обозначенной вами даты. Считаете, что фамилия, время и тот факт, что человек с идентичной ДНК оказался тогда в Нью-Йорке, — совпадение? Он ограбил Форт-Нокс. А потом, по пути домой, заскочил на Пятую авеню купить себе симпатичный подарочек. Да он просто издевается над нами!

— Господи, как только могли допустить такое твои парни? Чтобы один из своих подложил нам свинью? Уму непостижимо!

Пайпер среагировал моментально.

— Ни одного из тех, кто сейчас отсюда вышел, это не касается. Никто не должен знать. К данному расследованию необходимо подходить очень осторожно.

— Что вы от нас утаиваете, Джон? — спросил Корбетт, склонив голову набок. — Ведь вы явно чего-то недоговариваете.

— Черт! — тихо выругался Янг. Он сидел, сосредоточенно хмурясь, будто силился вспомнить что-либо и не мог. Вдруг он побледнел как полотно. — Так вы завербовали этого типа пятнадцать лет назад?

— Да, — произнес Пайпер.

— И как раз тогда… — Янг вопросительно приподнял светлые жиденькие брови.

— Что? — промолвила Дженнифер.

— Тогда, если не ошибаюсь, наш президент был директором ЦРУ? — ровным, ничего не выражающим тоном проговорил Корбетт.

— Господи Боже… — Грин покраснел еще больше.

— Представляете, какая буря разразится, если все выплывет наружу? Он этого не переживет, уверяю вас! И сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из нас тоже. — Пайпер по очереди обвел многозначительным взглядом присутствующих, даже Дженнифер. — Я этого не допущу.

Дженнифер заметила в глазах Пайпера страх. Его семья вложила немало сил и средств в избирательную кампанию президента, и Пайпер после его избрания уже подсчитывал прибыль. Теперь же все это могло в одночасье рухнуть. Дженнифер усмехнулась.

— Что вы предлагаете? — спросил Грин. — Закрыть дело? Изображать, будто ничего не произошло?

— Нет, конечно. — Пайпер затряс головой. — Мы не можем прекратить расследование. А если закроем дело, ситуация усугубится. Я просто хочу сказать, что всем нам надо быть предельно осторожными. Если монеты выведут нас на Кирка, тот, в свою очередь, выведет на операцию «Кентавр». Нам надо сделать все, чтобы этого не случилось.

— Так что вы конкретно предлагаете?

— Мы постараемся предложить Кирку сделку. Пусть вернет четыре монеты, находящиеся у него, сообщит нам, кто заказал ему дельце, и держит рот на замке. А мы за это уничтожим его досье, и он станет у нас чистеньким и невинным, как ягненок. Обещаем забыть, что он работал на нас все годы. И как только договоримся, Томас Дюваль, или Кирк, или как он себя называет, словно и существовал вовсе. Тогда президент может не бояться, что неприглядное дело всплывет.

— А он согласится? — В голосе Грина звучало сомнение.

— Кирк платит проценты. Всегда платил. Последние десять лет, наверное, каждый день ждал, что кто-нибудь вдруг постучит в дверь. Это будем мы, и настанет час расплаты. Подобные предложения делаются раз в жизни. Я уверен, он клюнет.

— Что ж, мне это подходит, — заметил Янг и громко чавкнул резинкой. — Тут вроде бы все стороны остаются в выигрыше. И у администрации есть шансы переизбраться на второй срок. Брэйди будет доволен. Кому охота иметь дело с парнем, который нас кинул.

— Тогда не будем терять времени, господин секретарь, — сказал Корбетт. — Одна монета к нам попала случайно. Чем дольше продолжатся поиски, тем меньше шансов вернуть остальные. Надо послать кого-нибудь в Лондон, пусть займется Кирком.