- Но вы мертвы, - выдавил он. - Трагическая неудача, как говорили.

- Но как ты? - не выдержала Уошен.

- Была всеобщая амнистия… - раздраженно пожал плечами Памир.

- Мне неинтересна твоя история, - оборвала Миоцен.- Послушай, ты… Объясни же. То есть это мы тебе объясним, что произошло!

Но луг под ногами у Памира вдруг начал бледнеть, и его красивое лицо исчезло с экрана.

- Что случилось?

В будке опять стало темно, и вопрос Миоцен повис в этой темноте.

Уошен смотрела на Вице-премьера и ощущала, что желудок ее сводит от голода. Дверь будки оказалась наглухо закрытой. Применив систему механической безопасности, а потом и собственные плечи, женщины все-таки вырвались наружу и, не сговариваясь, бросились прочь из зала ожидания.

На выходе прямо перед ними возникла знакомая фигура, спокойно и методично наводившая на дежурного робота свой солдатский лазер.

Но и это был робот в белой, как кость, робе, и ничего больше. Правда, если бы он был одет в зеркальную форму с эполетами на плечах, владел соответствующим голосом, словарем и манерами, его было бы трудно отличить от самого Премьера.

Мозги робота уже плавали в луже у двери, кипя и плавясь, а в нос Уошен ударил резкий кислотный запах. Она закашлялась.

Миоцен тоже.

Тогда робот в белой робе тоже как-то странно прокашлялся. Капитаны одновременно обернулись и увидели перед собой мертвеца, глядевшего прямо на них. На нем была одежда туриста и простейшая маска, и… Уошен не видела этого мертвеца уже столетия. Но то, как он стоял, как вздрагивали его плечи от сдерживаемого смеха, как прямо в сердце ударяла улыбка веселых серых глаз… снимало все сомнения.

- Дью! - прошептала Уошен.

Ее любовник и отец ее сына поднял маленький кинетический станнер.

Уошен побежала слишком поздно и слишком медленно.

Потом она очутилась неизвестно где со сломанной шеей, лицо Дью закрывало собой все небо, серое, как и его глаза, которые смеялись все время, пока он произносил какие-то совершенно непонятные слова.

Уошен прикрыла глаза, и тогда к ней возвратился слух.

- Как ты нашел Медулла оссиум? - раздался чей-то голос.

Это был голос Миоцен.

- Вспомните брифинг перед началом миссии, - заметил Дью. - Ведь слухи о столкновении начались еще на ранней стадии космического путешествия. Была собрана некая любопытная информация. Но нашлись более простые объяснения, и ваша дорогая Премьер упустила идею о полом ядре. Информация только и ждала, чтобы я ее подхватил. Если вы помните, я ведь начинал просто богатым пассажиром. Имея и время, и возможности, я мог позволить себе пренебречь оригинальностью и даже сумасбродностью этой идеи.

- И как давно это произошло?

- Когда я нашел Медулла оссиум? Вскоре после начала вояжа.

- И вы открыли эти туннели?

- Не лично, конечно. Но у меня было налажено производство дронов, и они копали в мою, так сказать, пользу, воспроизводили сами себя и так постепенно добрались до ядра. За ними вниз последовал и я. - Раздался смех, и установилось задумчивое молчание. - Я назвал его Медулла оссиум. Это был мой мир, я хотел изучать его, и я действительно наблюдал за ним боле двадцати тысячелетий. Когда я разгадал его циклы, то нанял Корабль, который мог проходить через удерживающие планету силовые поля в то время, когда они ослаблены и тонки. Я попал туда и первым ступил на железо. Задолго до того, как это сделали вы, мадам Миоцен.

Уошен снова открыла глаза, стараясь сфокусировать их.

- Мадам, - снова запел Дью. - Я прожил на этой замечательной планете вдвое больше, чем вы. И в отличие от вас, я все знал, у меня были роботы в качестве помощников, словом, все, что может позволить себе богатый человек в качестве авантюрного приключения.

То, что казалось Уошен серым небом, оказалось вдруг серым потолком, ровным и бесконечным. Медленно, очень медленно Уошен начинала понимать, что она снова находится внутри обиталища пиявок - в их двухмерной пустоте или бог еще знает в чем. С трудом повернув голову, она увидела лицо Дью и его тело в нимбе рассеянного серого света. В руке его по-прежнему было кинетическое оружие.

- В отличие от вас я не выдумывал цивилизацию заново.

Миоцен стояла рядом с Уошен, ее усталое лицо оставалось напряженным, но широко раскрытые глаза не упускали ничего вокруг.

- Как ты? - спросила она, бросив взгляд вниз.

- Ужасно, - призналась Уошен, но голос ее был сух и чист, гортань и спинной хребет восстановились. Она чувствовала себя уже достаточно хорошо, чтобы видеть теперь все вокруг. Вздохнув, она приподнялась и села.

Еще один глоток воздуха позволил ей спросить:

- Как долго уже мы здесь?

- Пару секунд, - ответил Дью.

- Ты нес меня?

- Это сделал мой помощник.

Рядом стояла фальшивый Премьер, ее белые волосы задевали низкий потолок по мере того, как она разворачивалась туда-сюда, следя за всем. Мертвое выражение застыло в ее стеклянных глазах, а к одной из толстых рук был прикреплен украшенный изумрудами и тиковым деревом лазер.

А вокруг далеко, насколько могла видеть Уошен, уходили в ничто или в бесконечность серые плоскости.

Она повернула зажившую шею. За ней была стена обиталища и его длинное окно, а по полу разбросаны старые подушки. И уже зная ответ, она все-таки спросила Дью:

- Но почему здесь?

- Я и сам бы хотел это себе объяснить, - рассмеялся он. - Но здесь такое уединенное место, а к тому же - как-то символично.

И вернулись былые воспоминания. Уошен увидела себя стоящей перед этим же окном и разглядывающей капитанов, пока Миоцен громко говорит об амбициях и об их сладком опьяняющем запахе.

- Кто знает, что ты жив? - тихо, но сердито уточнила Миоцен.

- Кроме вас двоих, никто.

Уошен смотрела на этого человека и пыталась понять, за что же она когда-то его любила.

- Бродяги видели, как ты умер, - сказала Вице-премьер.

- Они видели мое тело, поглощенное расплавленным железом. Или им так показалось. - Он хвастливо рассмеялся.- Когда я попал на Медулла оссиум в первый раз, то привез с собой огромные запасы всяческого сырья и аппаратуры. Все это я спрятал в гиперфибровые сосуды, которые пустил плавать в расплавленном железе. Когда они были мне нужны, они всплывали. И потому, когда мне потребовалось исчезнуть, я смог просто жить в одном из них. Под поверхностью.

Миоцен смотрела на Дью не отрываясь, и когда Уошен мельком глянула на нее, то заметила, что в ее ореховых глазах, за их непроницаемостью и напряженностью все же скрывается какая-то жалкая надежда.

- Амбиции, - сказала Уошен.

- Что? - переспросил он.

- Вот что это такое. Я не права?

Дью покачал головой, глядя на них с сожалением, как на убогих.

- Капитаны не понимают, что такое амбиции. Я имею в виду настоящую амбицию. Очередной ранг и жалкие почести - вот все, на что они способны. Они даже не представляют себе иных возможностей.

- Каких возможностей? - насторожилась Миоцен.

- Корабля, - тихо сказала Уошен, сказала тихо, но уверенно.

Дью на этот раз промолчал.

На неверных ногах Уошен попыталась встать, колени все еще подгибались, и дышать было трудновато. Миоцен подала ей руку, рванула вверх, и обе женщины оказались на мгновение тесно сплетенными, как танцовщицы, пытающиеся удержать равновесие.

- Дью нужен весь Корабль, - пробормотала Уошен. - Он собрал всех самых талантливых капитанов, он уверил их, что они заперты на Медулле, когда случилось Событие. Он знал, что мы окажемся там отрезанными от мира, как на необитаемом острове. Он предвидел, что мы будем вынуждены создавать заново цивилизацию, чтобы выбраться оттуда. И с тех пор все плясали под его дудку.

- Бродяги! - прохрипела Миоцен. - Ты создал их, Дью?

- Естественно, - широко улыбаясь, признался он.