- Топливный бак обшарен сверху донизу, мадам. А Памир все толкует о струйке нейтрино, о которых даже говорить нечего…

- Надо наблюдать за люком и ждать, - сознавая всю опасность произносимого, оборвал его Памир. - Если капитаны за ним, они поймут, что мы знаем об этом. Здесь, как и в любой игре, не надо делать слишком поспешных ходов.

Премьер оглядела всех собравшихся и позволила словам Памира повиснуть в воздухе тяжелой паузой выжидания.

- Благодарю, - наконец произнесла она, и предложение Памира умерло само собой.

- Не забывайте как о безопасности Корабля, так и о своей собственной, - обратилась она к самым преданным капитанам. - Но как только это будет физически возможно, взломайте люк. Это моя просьба.

Спустя двадцать четыре часа напротив люка были установлены пушки антивещества. Раздался взрыв.

Люк сдвинулся на микроскопическое расстояние и снова твердо встал на место.

Тогда капитаны применили сложный эквивалент материи; они нанесли удар, затем еще, и серый сверкающий слой гиперфибры начал слезать, сначала медленно, потом все быстрее. Он заполнил пространство в двадцать кубических километров, достигнув закрытого клапана, и там, словно пойманный гигантской рукой, оказался уложенным в аэрогель для дальнейшего изучения.

Сначала зонды, а потом и капитаны высших рангов спустились к зияющей дыре, все в скафандрах и с оружием, убеждая себя, что готовы ко всему и на все.

Но за таинственным люком не оказалось ничего.

Только холодные, богатые железом скалы с остатками гиперфибры на них. Нельзя сказать, что там было вовсе пусто. Но, потрогав руками в перчатках все, что можно, капитаны остановились, пораженные неприятной догадкой: а что, если этот люк, - всего лишь чья-то попытка нелепым способом направить их внимание совершенно в другую, далекую от истины сторону?

Впрочем, скоро анализы показали, что эти скалы являлись верхней частью какого-то вертикального туннеля, и что если по нему опуститься вниз, то он выведет к одному из разрушенных входов в какие-то странные и совершенно бесполезные древние шахты.

Спустя одиннадцать дней после таинственного появления Уошен туннель был разрушен ударами антивещества. Сейсмические приборы зарегистрировали взрыв и сотрясение, прошедшие совершенно незамеченными среди прочих ежедневных взрывов и сотрясений Великого Корабля. Разрушение оказалось тотальным. Окружающие скалы превратились в пыль. Восстановление хотя бы первых нескольких километров туннеля потребовало бы времени и колоссального количества средств.

- Выполняйте, - был приказ Премьера.

Но для работы, которую запросто могли делать три капитана и бригада дронов - подрывников, не требовалось присутствия всех тридцати капитанов.

Памир попросил разрешения снова вернуться в топливный бак и продолжить исследования.

- Я запрещаю, - отрезала Премьер. - Ты останешься здесь с командой подрывников. Но если у тебя выпадет свободная минута, запретить тебе заниматься твоим баком я не могу.

- Одному? - уточнил он.

- Прости. Виновата. Мне казалось, что именно так ты и предпочитаешь работать, -сказала она своему самому упрямому капитану, и золотое лицо ее вспыхнуло улыбкой.

Нейтрино и странные призраки остались, но только на периферии зрения и в подсознании. Основной обязанностью Памира стало устройство простейшего хода, куда бы он ни вел. На то, чтобы прорыть этот ход, наиглубочайший в истории человечества, ушли годы.

От первоначального туннеля не осталось ничего. Стены чудовищными взрывами вдавливались в окружающие скалы и железо. Стержни раскаленной лавы вели вниз, в глубины Корабля. Вообще восстановление туннеля казалось делом немыслимым, но что-то делать было необходимо. Простейшим способом было бы вытянуть магму, как густой крем, через небольшое отверстие наверху, выстлать освободившиеся стены высококачественной гиперфиброй и создать таким образом вертикальную шахту, шириной больше чем в километр.

Через тридцать лет работы три капитана достигли глубины, не меньшей, чем самые большие глубины топливного бака.

Еще через пятьдесят лет они прогрызались уже через чистое железо.

Памир всегда присутствовал при проведении всех работ, в то время как остальные два капитана менялись беспрестанно. Работа в «большой дыре» считалась почетной, хотя после первого столетия и нескольких катастрофических обвалов Премьер и большинство ее штата потеряло в отношении этого проекта всякую надежду. Закамуфлированный люк оказался всего лишь хитроумной ловушкой. Входные туннели разрушены кем-то специально, тем более что сделать это даже небольшими бомбами антивещества совсем нетрудно. И среди роботов и капитанов, знавших о раскопках, никто не верил в то, что там, внизу, можно что-то найти.

Даже Памир чувствовал, что воображение покидает его.

В своих снах, видя себя вгрызающимся в землю почему-то обыкновенной лопатой, он не находил внизу ничего, кроме твердого черного железа.

И все же рытье туннеля было его обязанностью, более того - обязанностью почетной. Если он не находился непосредственно на работах в туннеле, то изводил всевозможные отдаленные заводы требованиями о производстве нужного качества гиперфибры. Если он не наблюдал за очищением нового участка стены, то лично исследовал законченные участки снизу доверху, ища хотя бы какой-нибудь шов или трещину, через которые колоссальное давление Корабля могло свести на нет всю его работу.

Те редкие моменты, когда он выбирался из туннеля и отправлялся в топливный бак, были сущим отдыхом. Его аэрогелевый остров по-прежнему дрейфовал по спокойному водородному морю. Он самолично починил все детекторы нейтрино, сверил показания двух последних лет, ища следы хотя бы малейшего сигнала и пытаясь определить, действительно ли он идет снизу.

В последнее время, после нескольких десятилетий усиления, сигнал снова стал ослабевать.

А спустя несколько лет исчез вовсе.

Получив отчет об этом, Премьер пришла к однозначному выводу, что сигнал исчез потому, что там никогда ничего и не было, и что все это дурные шутки аномалий.

Памир просил разрешения построить новые детекторы, с гораздо более сильной чувствительностью, но получил резкий отказ. А когда он упомянул о том, что второй ряд детекторов, помещенных уже не на, а под поверхностью моря, позволит ему почти точно вычислить место рождения любой инородной частицы» в ответ он услышал ссылки на технические трудности.

- Это вопрос ресурсов и дискомфорта для всех, - заявила Премьер.

- Дискомфорта? Почему?

- Я имею в виду мой собственный дискомфорт, - усмехнулось ее голографическое изображение. - Твои плавающие игрушки просто опасны. Мы не можем выкачать для этого огромные запасы топлива, не повредив их. И хуже того, они могут засорить трубопроводы.

Эти соображения уже приходили в голову Памиру.

- И потому я хочу, чтобы ты вообще убрал их оттуда. И как можно быстрее. Через полтора года нас ждет большой топливный кризис, и мне нужен весь мой водород без всяких там аэрогелей и детекторов, ясно?

- Через полтора года, - повторил Памир.

- Нет, - перебила она, голосом, говорившим, что терпение ее на пределе. - Раньше. Если тебе нужно, можешь для этого отлучиться из своей дыры На необходимое для очистки баков время. Теперь ясно?

Он кивнул, свистнул себе под нос и решил, что теперь будет делать.

С помощью своих дронов он очистил половину пространства, упаковал датчики и своей властью отослал контейнеры в порт Альфа. А вслед за ними отправился и сам, и на одной из маленьких станций, находящихся непосредственно под внешней обшивкой, столкнулся со старым ре мором, которому не однажды был обязан удачей в своей жизни.

Орлеан щеголял роскошно-уродливым новым лицом. Большие янтарные глаза съехали аж на самые концы былых червеобразных отростков, впечатанных в стекло шлема; у него даже проявилось нечто вроде улыбающегося рта.