— Всё это очень печально, — вздохнул старец.

Они вошли во дворец, поднялись по лестнице и вступили в тронный зал.

— Я вижу, Архегор, получилось именно так, как ты задумал, — Танас шёл им навстречу. — Город спасён от пожаров и сплошного разрушения. Пусть хотя бы до утра, но поживёт Кинёв. На заре придёт дружина Яныка, может, и арадийцы подоспеют, вот тогда и посмотрим кто кого!

Архегор прямиком направился к Бротнику. Предатель стоял на коленях посреди зала, два донийца с обнажёнными мечами находились поблизости и присматривали за ним.

Тефан и арадийцы поймали предателя в тот момент, когда он открывал дверь в подземелье. Воины скрутили его и приволокли во дворец. Бротник был испуган и растерян, отпираться не стал и рассказал всё, что знал, точнее — почти всё.

Снизу вверх он смотрел на старца. Один вопрос крутился у него в голове.

— Ответь мне, старик, — спросил он осипшим голосом. — Как вы узнали про меня, кто меня выдал?

— Никто тебя не выдавал. Твоя алчность тебя же и предала, — старец бросил на пол золотой Кседор. — Вот эта монета.

Бротник тупо уставился на неё.

— Скажи мне, как ты мог променять жизнь человека на кусок металла? Ведь это всего лишь металл, в нём нет ни капли жизни. Он должен служить человеку, а не наоборот, — старец смотрел на Бротника, и чувство неприязни захватывало его всё сильнее. — Ради золота ты готов пожертвовать жизнями целого города, жизнями всей страны. И вот на это ты хотел променять людей? — Архегор сорвал мешочки с пояса, которые получил от Форофирта, и высыпал на пол их содержимое.

Золотые монеты сыпались как дождь, звенели, катились по полу в разные стороны. Бротник схватил одну, потом другую монету. Он ползал на четвереньках, хватал и запихивал их за пазуху. Даже то обстоятельство, что его собственная жизнь висела сейчас на волоске, не останавливало предателя.

— Ты не человек, ты даже не зверь, — с отвращением проговорил Архегор. — Ты просто — Никто!

Бротник застыл на четвереньках. Обезумевшим взглядом он посмотрел на старца, затем медленно поднялся на ноги. Монеты, что он собрал, посыпались на пол.

— А я ещё не всё рассказал, — зловеще пошептал он. — Те три тысячи арадийцев, которых вы так ждёте, в Кинёве не появятся. Я всё рассказал Вагбуту — и сколько их, и где они будут проходить. Вагбут устроит им засаду и всех перебьёт. Всех! — закричал Бротник и набросился на старца, пытаясь ухватить его за горло.

Удар кулака Добромира опрокинул Бротника навзничь.

— Ах ты падаль! — вскричал арадиец и в ярости занёс меч над его головой.

— Остановись, Добромир! — Архегор схватил его за руку.

Арадиец медленно опустил оружие.

— Не стану я марать свой меч об этого…

— Уведите этого подонка, — приказал Танас.

Двое донийцев подхватили Бротника за руки и выволокли из зала.

— Неужели это правда? Неужели тафгуры устроят засаду? — растерянным взглядом Добромир смотрел на старца, всё ещё сжимая в руке меч.

— Может, Бротник лжёт? А может, они пройдут незамеченными? — Архегор успокаивал, как мог. Но даже сам он верил в это с трудом.

Остаток ночи Архегор и Танас простояли у окна. Пожары в городе затушили, и теперь весь Кинёв погрузился в полную темноту. Но степь не спала: огни десятков тысяч костров озаряли застенную долину. На фоне этого зарева особенно заметно выделялись очертания одной гигантской катапульты черноплащников.

— Может быть тафгуры называли кузнечиком вон ту катапульту? — Танас указал на неё рукой. — Очень уж она похожа на него. Да и бед причинила немало.

— Похоже, что так и есть, — согласился Архегор. — Катапульта действительно необычная, она может и стену разбить.

— Если стена рухнет, Кинёв падёт. Уличного боя мы не выдер-жим.

Архегор обвёл взглядом огни костров тафгурского лагеря, затем посмотрел на светлеющее небо:

— Заря занимается… Скоро всё решится, — тихо сказал он.

Танас молчал. Не хотелось думать, что принесёт новый день, но мысли о предстоящей битве не покидали его. «Мало, слишком мало воинов. Если ещё тафгуры обнаружат арадийскую дружину… Черноплащники не допустят, чтобы в Кинёв прошёл даже небольшой отряд, а тут сразу три тысячи». Он медленно зашагал к противоположной стороне зала. «Если ещё и Янык не подоспеет вовремя, то наступит катастрофа: четырнадцать тысяч пехоты, практически без поддержки конницы, не устоят против многочисленного войска Форофирта».

Последняя свеча догорела и погасла, но первый луч солнца уже проник в тронный зал.

— О чём ты думаешь, Танас? — Архегор остановился рядом с царём и тоже посмотрел в окно.

— Раньше не задумывался об этом, а сейчас вдруг понял… Солнце. Оно восходило до нас с тобой миллионы и миллионы раз, и будет восходить после… Люди, что искра от костра — взлетела и погасла. Вся наша жизнь — одно мгновение, по сравнению с вечностью, но даже этот миг люди пытаются укоротить войнами, какими-то обидами или самовозвеличиванием… Если бы все вдруг призадумались о краткости жизни, мир стал бы иным.

— Согласен, Танас. Но кто сможет это объяснить?

Донийский царь хотел что-то ответить, но тут его внимание привлекло какое-то движение в степи. Он стал напряжённо всматриваться вдаль…

— Мой господин, проснись!

В палатке Форофирта стоял тафгур. Форофирт, недовольный тем, что его так рано разбудили, сидел в палатке на мягкой кровати.

— Что случилось? Что, все донийцы сбежали из Кинёва?

— Нет, мой господин, наоборот. Крупный отряд заходит в город.

Форофирт вскочил и как был босиком, побежал к выходу. Он остановился на пригорке и теперь смотрел, как по мосту через речушку в Кинёв проходят всадники в белых плащах. Внезапно он понял всё: его, Форофирта, одурачили. Тот, кто выдавал себя за Бротника, таковым не являлся, и подарочек, который тот обещал к утру, Форофирт уже видел сейчас. Тафгур в ярости сжал кулаки.

— Трубить подъём, — процедил он сквозь зубы. — Строить войско. Штурмовать город сейчас.

— Янык! — Танас шёл навстречу высокому широкоплечему воину в боевом облачении. — Ты вовремя!

— Здравствуй, Танас. Спешил, как только мог. Я собрал дружину в пять тысяч всадников. Воины отличные, но это всё — больше никого не будет. Архегор? Ты тоже здесь? — Янык смотрел на приближающегося старца. — Рад тебя видеть! Сколько лет уже не встречались?

— Я тоже рад, Янык, очень рад. Не виделись мы давненько, но вот, видишь — пришла пора.

— Не будем терять время на церемонии. Какова обстановка в городе? Кинёв подготовлен к осаде?

— Обороны не будет, Янык, мы выходим за стены, — объяснил Танас.

— Сколько всего у нас воинов?

— С твоими двадцать тысяч будет. У тафгуров в три раза больше.

Янык, глядя то на царя, то на старца, призадумался:

— Ну что же, если вы так решили, значит есть на то основания.

— Есть основания, есть, — подтвердил Танас. — Не буду сейчас объяснять, времени слишком мало. Сам всё увидишь.

Дверь в зал отворилась. Вошёл Тефан, за ним арадийцы.

— Здравствуй, Янык, — Тефан пожал ему руку. — Вот знакомься — Добромир, Баяр.

— Сын Алетара? — дониец посмотрел на Тефана.

— Да, — не дожидаясь, ответил Добромир.

Арадийцы и Янык пожали руки друг другу.

— Пора дружине выдвигаться за стены, — сказал Танас. — Тафгуры уже расшумелись. Видимо, Форофирт уяснил шутку Архегора.

Янык смотрел растерянно, не понимая, о чём идёт речь.

— Потом объясню. А сейчас уточним, кто и где будет находиться. Значит, фалангой командует Токтан. Он хороший командир, справится. Правый фланг возьмёшь ты, Янык. У тебя будет тысяча всадников.

— Не мало ли тысячи для фланга? — засомневался дониец.

— Достаточно. Твой фланг будет упираться в Тнер, так что свою конницу Форофирт может вообще туда не бросить. Левый фланг с четырьмя тысячами всадников берёт Тефан. Баяр, ты — как мы решили — с тысячей конных в засаде. Добромир, ты в городе командуешь, рядом с хранительницей «Аргирвиты». Всё, за дело, воины!