Всполохи огня замелькали в окнах Круглого зала, вслед за ними до дворца долетел грохот. Танас, Архегор, Актана и Арина бросились к окнам. Из поля через стены летели огненные шары. Город сразу заполнил хаос. Рушились дома, вспыхивали деревянные крыши, языки пламени в снопах искр перекидывались от одного здания к другому. Начался пожар, тут и там стали раздаваться крики о помощи.

— Тафгурские катапульты, — растеряно произнёс Танас. — Форофирт не стал дожидаться утра.

Форофирт со злорадной ухмылкой наблюдал, как его катапульты забрасывают город обмазанными смолой подожжёнными камнями. Кинёв горел, и это зрелище доставляло ему огромное удовольствие.

— Сожгите, сожгите его! — приговаривал он. — Пусть превратится в прах и пепел весь город.

Пламя в Кинёве затухало, видимо жители тушили пожары. Но огонь разгорался в другом месте — катапульты закидывали всё новые и новые огненные камни не переставая.

— Господин, мы донийца поймали! — сообщил тафгур, склоняясь в поклоне. — По оврагу двигался. Хотели убить его, но он показал вот это, — он передал своему хозяину золотую монету. — Говорит, что его Бротником зовут.

— Давай его сюда, — рявкнул Форофирт.

Он знал о Бротнике: Вагбут говорил, что есть одна продажная душонка для поиска хода под стенами Кинёва. Но Форофирт особо не верил в такой успех и поэтому сразу приказал жечь город.

Тафгуры привели донийца и поставили на колени. Он был одет в длинный до пят балахон, подранный в нескольких местах. Накинутый на голову капюшон почти полностью скрывал перепачканное сажей и землёй лицо. Он тихо заговорил:

— Мой господин, прикажи немедленно убрать катапульты от города, я нашёл ход под землёй!

— Это хорошо, что нашёл, — недоверчиво пробурчал Форофирт. — Но зачем же катапульты убирать?

— Этот ход, через который мне удалось выбраться из Кинёва, очень узкий, я сам еле-еле через него пролез. Он обваливается от ударов твоих катапульт, поэтому твои тафгуры там уже пройти не смогут, они же вон какие здоровущие!

— Да, мои тафгуры крепкие воины, — Форофирт расплылся в улыбке.

— Но есть под городом ещё целых два хода, и ведут они к самому дворцу Танаса. Я боюсь, как бы они не оказались под завалами. А город вы ещё успеете разрушить. Днём раньше, днём позже, какая разница?

— Это звучит разумно, — вдохновился Форофирт. — Ты! — он ткнул пальцем в тафгура. — Иди к катапультам и передай воинам, чтобы они перестали закидывать город. Пока перестали.

Тот, сгибаясь в поклонах, удалился выполнять приказание.

— Ладно, вставай с колен, — соблаговолил Форофирт.

Дониец поднялся.

— Как же ты узнал про этот ход? — в голосе тафгура слышалось подозрение. — Кто тебя на него вывел?

— Царская дочь сама вывела. Я на лодке плыл, смотрю, она руками машет — к берегу, мол, к берегу. Я причалил, сумку подхватил свою и за ней. Там из оврага, оказывается, ведёт ход прямо в город. Девчонка ещё с ней была.

— Девчонка? — глаза Форофирта загорелись. — У неё была ка-кая-нибудь безделушка на шее?

— Да, что-то такое висело на цепочке, круглый такой медальон, вроде бы даже серебряный. Так вот, они меня ещё во дворец приглашали, да я не пошёл.

Форофирт после этой фразы, словно в оцепенении, застыл на месте.

«Это она! Она! — кричали все мысли в его голове. — Этот арадийский амулет здесь, в Кинёве! Им нужно завладеть, завладеть! Сейчас есть такая возможность, этот Бротник сможет выкрасть «Аргирвиту», он сможет!»

— Слушай, Бротник! — Форофирт вцепился в него дрожащими руками. — Иди, иди во дворец, — шипел он, — добудь мне эту безделушку. Я награжу тебя! Я дам тебе пятьдесят золотых монет!

— Да? Но Вагбут что-то говорил про сто золотых.

— Ладно, ладно! Я дам тебе сто золотых, даже двести! Только принеси мне этот амулет.

— Двести золотых! Я обязательно добуду этот медальон. Для этого нужно, чтобы донийцы успокоились. Отведи, господин, катапульты от города.

— Я уберу их, уберу подальше. Правильно, Бротник, говоришь, пусть они успокоятся, тогда и тебе проще будет.

— Да, вот ещё что. Я бы хотел получить мои сто золотых сейчас, они мне душу греть будут. Я буду смотреть на них и думать, что получу ещё столько же, когда передам этот медальон в твои руки.

«Этот Бротник не промах, — подумал Форофирт, — Хватка у него на золото прямо-таки мёртвая. Вагбут верно говорил, Бротник продаст кого угодно, лишь бы свой карман наполнить».

— Ладно, Бротник. Дам я тебе сейчас пятьдесят золотых, остальные потом, а то ещё потеряешь в сутолоке.

— Сто и прямо сейчас. Я их не потеряю, не беспокойся. Потом ещё сто монет, когда принесу амулет, и десять — за ход под землёй.

— Ну хорошо, хорошо, дам тебе сотню сейчас. Но помни, Бротник, если ты попытаешься сбежать, я тебя изловлю и три шкуры с тебя спущу, понял?

— Понял, понял, я не сбегу. Да и куда бежать-то, твои тафгуры повсюду.

— То-то же. Эй, ты, — крикнул Форофирт черноплащнику, — принеси-ка сюда мой сундучок!

Тот убежал и вскоре вернулся, неся в руках довольно увесистый ящик. Форофирт из кармана достал ключ, открыл замок и поднял крышку сундучка. Он извлёк оттуда два мешочка и кинул Бротнику. Тот ловко поймал их на лету и тут же привязал к поясу.

— Там ровно сто, можешь не волноваться.

— Ладно, я тогда пойду, утром жди подарочка. Только пусть твои тафгуры за мной не идут, а то заметит ещё кто, всё дело сорвётся.

— Хорошо, сам иди. Тебя только до оврага проводят. Как бы не пришибли мои воины тебя по глупости.

Перебежчик и двое тафгуров скрылись в темноте ночи.

Сомнения Форофирта, завладевшие им вначале, развеялись, теперь он был уверен: перед ним стоял Бротник. Кроме него ни один дониец не стал бы так цепляться за монеты.

— Скоро «Аргирвита» будет в моих руках! — голос его дрожал, руки не находили себе места и неустанно теребили край плаща. — Кседор меня вознаградит, наверное, целой тысячей золотых! А этого Бротника потом прикончу, сам проткну его мечом.

Добромир, Баяр и Тефан, стояли у открытой двери подземелья и ждали. Стражника, которого ножом зарезал Бротник, унесли. Теперь вход в здание охраняли пятеро донийцев.

— Что-то долго его нет, — проговорил Тефан. — Может…

— Он вернётся, — уверил Добромир. — Обязательно.

В этот момент тёмное подземелье озарилось светом факела. Арадийцы и Тефан притронулись к рукояткам мечей. Человек поднимался из подземного хода. Он воткнул в стену факел и вошёл в комнату.

— Ну наконец-то, — с лёгкостью вздохнул Добромир. — Почему ты так долго, Архегор? Мы уже стали волноваться.

Старец снял капюшон, сбросил с плеч рваную накидку и закрыл дверь на ключ.

— Пришлось убеждать Форофирта, что я и есть Бротник. Кажется, убедил. Правда, пришлось немного поторговаться, — Архегор указал на мешочки, привязанные к поясу. — Форофирт обеднял на сотню золотых.

Воины в удивлении закачали головами.

— Да, Архегор, твоя мудрость не имеет границ, — сказал Тефан.

— Ладно, друзья, поднимемся на стену, глянем, что происходит.

Вчетвером они вышли из здания и направились к сторожевой башне. Поднявшись на стену, Архегор произнёс удовлетворённо:

— Поверил Форофирт, поверил, что «Аргирвита» будет у него.

В ночной темноте слышалось, как скрипят колёса — тафгуры откатывали катапульты подальше от стен города.

— Спасибо тебе, Архегор, — Тефан признательно посмотрел на старца. — Без тебя Кинёв сгорел бы в пожарах.

— Когда разобьём тафгуров, тогда и благодарить станешь. А теперь идём во дворец, друзья.

Они шли по улицам, заваленным обломками камней от разру-шенных зданий. Кинёв — цветущий и красивый город — всего за не-сколько часов превратился в руины. Дым от пожаров клубился над головами, расстилался вдоль улиц и забивался в лёгкие, отчего дышать становилось трудно. Повозки беженцев, стоявшие вдоль домов, какие засыпало камнями, какие-то дымились от попавшего на них огня. Люди бегали с вёдрами и заливали горящие дома, тут и там раздавались призывные крики — искали своих родных, близких, знакомых.