— Скоро все твои мечты сбудутся, — увещевал Вагбут. — Через пару дней наше войско подойдёт к стенам Кинева, и мы сходу возьмём этот город. Насколько мне известно, защищать его особо некому. Те остатки дружины Танаса не устоят против нашей силы, людей у него мало, а женщины да старики не в счёт. Так что скоро ты станешь настоящим господином. Мы перебьём половину жителей, остальных превратим в рабов, а у тебя появится большой дом — не то, что эта халупа. Женщины будут в твоём услужении, много женщин, сколько хочешь. Ещё у тебя будут кони самые лучшие. У тебя же нет сейчас коня? — Вагбут насмешливо посмотрел на Бротника. — Нету! А всё потому, что тебя донийские кони не слушаются, хе-хе! Что за люди, эти донийцы? Прежде чем сесть на коня, его целый год воспитывают, лелеют его, сюсюкаются с ним, всё для того только, чтобы потом управлять им. Бестолковый народ, время тратят зря! А вот мы приручаем коней за два дня, удила им в зубы вставим, плетью огреем хорошенько и всё — конь как шёлковый!

Вагбут налил себе ещё из бутыли.

— Не переживай, скоро будет у тебя конь, дадим тебе тафгурскую уздечку, и поскачешь ты верхом, как раньше.

Бротник сидел, опустив голову, и перебирал в руках полученные монеты. Да, раньше, ещё в детстве и юности, он, как и все остальные мальчишки, скакал на лошадях, гонял их к водопою, купал в речке, используя при этом обычную уздечку, которой пользуются в Донии. У него были отец и мать, была младшая сестра, друзья — соседские пацаны. В общем, всё было хорошо. Так продолжалось до тех пор, пока в одну ночь на их село не напали тафгуры. Бротнику исполнилось тогда четырнадцать лет, и он впервые в жизни увидел черноплащников. Чёрные как смоль тафгурские кони, здоровенные воины в таких же чёрных плащах, шлемы с кривыми рогами, длинные, сверкающие в свете луны мечи — навели тогда на Бротника ужас. Панический страх целиком захватил его и словно цепями сковал его волю. В четырнадцать лет у каждого донийского парня уже был свой меч, короткий, но острый как бритва, и все мальчишки учились овладевать оружием. В ту роковую ночь Бротник, сжимая рукоятку меча, сквозь щели сарая, куда он забился в страхе, наблюдал, как ещё неумело, но всё-таки сражаются его сверстники, как падали они под ударами тафгурских копьев, но не сдавались. Бротник от страха чуть ли не потерял рассудок. Он сидел в дальнем углу и дрожал всем телом, он не мог даже подняться — ноги не держали его. В ту ночь он позволил страху поселиться в его душе.

Когда сарай вспыхнул, Бротник нашёл в себе силы выскочить наружу, но тут же был сбит черноплащником с ног. Бротник лежал на земле и смотрел на острое жало копья, нацеленное тафгуром прямо в его грудь. Его взгляд выражал только страх и покорность.

Тафгур пронзительно посмотрел на Бротника и отвёл копьё в сторону.

— Я не буду тебя убивать, — хриплым голосом проговорил он. — Я вижу — теперь ты наш! — он небрежно придвинул ногой к Бротнику выпавший у него из руки короткий меч. — Не потеряй своё оружие, — ухмыльнулся он. — Хотя оно тебе не нужно, тебе нужно вот это! — черноплащник отстегнул от пояса небольшой мешочек-кошель и кинул его Бротнику. — Мы ещё увидимся. Долго мы искали такого, как ты, уже отчаялись, но всё же нашли!

Тафгур ушёл. Бротник дрожащими руками развязал мешочек. Десять монет выпали в его ладонь.

— О чём задумался? — заплетающимся языком пробормотал Вагбут. — О весёлой жизни? Будет тебе весёлая жизнь, будет!

— У меня ещё есть кое-какие вести, — Бротник поднял взгляд на черноплащника. — Но это будет стоить дороже, намного дороже.

— Намного, это сколько?

— Маска! — твёрдо сказал Бротник.

Бровь тафгура удивлённо приподнялась. Не отрывая взгляда, он смотрел на донийца.

— Золотой Кседор? — переспросил черноплащник. — Ты в своём уме? Маску захотел!

Бротник молчал и только смотрел исподлобья на Вагбута.

Черноплащник хитро прищурил глаз и потянулся к своему кошелю, привязанному к поясу, он понял — сейчас Бротник должен сообщить что-то важное.

— Хорошо, будет тебе золотой, — Вагбут достал золотую монету и зажал её в руке. — Верно ты рассуждаешь, в этом тебе равных нет: кому будут нужны донийские монеты, когда мы захватим Кинёв? Никому, — тафгур положил золотой на самый край стола. — Говори!

— Сегодня вечером в этом доме были ещё арадийцы. Двое, и с ними двое донийцев. Судя по серебряному шлему, арадиец — сын царя. И была с ними дочка Танаса, её я сразу узнал, видел однажды в Кинёве. Они хотели заночевать здесь, но потом передумали и отправились дальше.

— А девочка? Девчонка с ними была? — чуть ли не шипел Вагбут.

— Да, с ними девчонка. На шлеме у неё уранийская лента болталась.

При этих словах черноплащник вскочил как ужаленный. В ярости он чуть не опрокинул стол. Золотая монета упала на пол и покатилась.

— Ты что сразу этого не сказал, тупой идиот! — заорал Вагбут.

Он выхватил меч и занёс его над головой Бротника.

— Я же не знал, не знал, что вы именно их ищете! — Бротник сидел на полу и, прикрываясь трясущимися руками от меча, пискляво оправдывался.

— Всё ты знал, скотина! Денег хотел побольше выторговать! Ух! — черноплащник размахнулся мечом.

— Нет, нет, не надо! — загнусавил Бротник. — Я и вправду не знал! Иначе сразу бы сказал, сразу!

Вагбут опустил меч и заходил по комнате быстрыми шагами. Подумать только! Они были рядом, чуть ли не в его руках!

— Куда они пошли? — рычал черноплащник.

— В Кинёв они пошли, вдоль реки.

Бротник понял, что опасность для него миновала, и робко уселся на скамейку, отыскивая взглядом укатившуюся золотую монету.

— Если бы ни эта стрела, которая угодила мне в руку, мы появились бы здесь ещё днём, — негодовал Вагбут. — Ну ничего, в город они всё равно не пройдут, везде засады расставлены. Жаль только не я поймаю, за неё награда большая назначена. Сто золотых, целое состояние! — черноплащник всё ещё ходил по дому, бормоча себе под нос, и размахивая мечом. — Может, ещё успею догнать, ночью они не смогут быстро двигаться. Я сниму эту висюльку с её шеи, сниму!

Тафгур остановился, с лязгом вложил в ножны меч и открыл дверь:

— По коням все, живо! Выходим сейчас!

Вагбут вернулся к Бротнику и уселся рядом с ним на скамейку.

— Значит так, слушай меня! Ты сейчас же собираешься в дорогу и идёшь в Кинёв. Твоя задача — разузнать, где под стеной находится подземный ход. Мы знаем, что он существует, и не хотим зазря губить своих воинов, нам ещё нужны силы на Арадию. Найдёшь ход, получишь ещё пять, нет, десять золотых монет, понял?

Глаза Бротника загорелись. Десять золотых!

— Я отыщу, я найду этот ход, — быстро заговорил он. — Но только как же я сообщу об этом? Меня ведь тафгуры могут прибить по ошибке!

— Не прибьют, я позабочусь об этом. Выйдешь через подземелье и покажешь золотой, тебя отведут куда надо, понял?

— Понял, понял, — закивал головой Бротник. — А как же моё хозяйство, корова, гуси, куры?

— Ты что, одурел? — вскипятился черноплащник. — Скоро здесь будут наши тафгуры, и от твоих гусей и кур ничего не останется! Уходи скорее, а то и тебя прибьют, а ты нам нужен живой, целый и невредимый. Ты же очень ценный человек, — елейным голосом добавил он, — таких, как ты беречь надо.

— Ладно, ладно, я пойду, — испугался Бротник. — Вдруг и вправду какой-нибудь тафгур по башке мечом огреет и всё, поминай как звали.

— Вот то-то. А тебе уже есть что терять, правильно? У тебя уже два золотых. Ты сохранил его? — он взглянул на Бротника. — Конечно, сохранил, глупый вопрос я задал. А если подземный ход найдёшь, ещё десять прибавится. Да ты уже почти тугурийский богач!

Вагбут поднялся и шутя шлёпнул Бротника по плечу. Тот даже пригнулся от этого «Дружеского» жеста.

Черноплащник надел шлем, накинул плащ на плечи и направился к выходу.

— А как же гусь? — крикнул ему вдогонку Бротник, указывая на угощения.

— Можешь себе оставить, — не оглядываясь, бросил тафгур и вышел за дверь.