Коул подошёл ближе, огнемёт наготове. Третья струя. Последняя. Нажал на спуск. Пламя ударило по мосту, накрыло четверых, кто прятался за машиной. Завыли, бросились бежать, объятые огнём. Один прыгнул в канал, погас в воде. Остальные упали на мосту.

Остались трое бандитов. Один бросил автомат, побежал. Пьер не стал стрелять в спину. Двое остались — стреляли, прятались за бетонными блоками. Питер дал очередь, снёс куски бетона, один бандит упал, ранен в ногу. Второй выбросил белую тряпку, закричал что-то на бенгали.

— Сдаётся, — перевёл Ахмед.

— Пусть уходит, — сказал Маркус. — Времени нет.

Бандит поднялся, руки вверх. Побежал, хромая. Раненый на земле корчился, держался за ногу. Маркус подошёл, пнул его автомат в сторону.

— Живи, — сказал и пошёл к джипу.

Команда погрузилась, джипы подъехали к мосту. Коул и Питер оттащили перевёрнутую машину в сторону. Проехали. Под колёсами хрустели гильзы, кровь мазала резину. Дюбуа не оглядывался. Позади, на улице, появились гули. Десяток, может больше. Бежали к мосту. Пусть доедают бандитов. Времени выиграли минуты три.

Мост кончился, дорога снова. Теперь проспект, широкий, шесть полос. Но машин полно, едут хаотично, давят друг друга. Паника. Водитель вдавил гудок, джип полез вперёд, расталкивая легковушки. Справа толпа бежала по тротуару, сотни людей. Кто-то падал, его топтали. Никто не останавливался.

— Ещё километр, — доложил Маркус. — Прямо, потом налево.

Дюбуа услышал вой. Справа, из переулка, выбежала стая гулей. Двадцать, тридцать, миг и уже не сосчитать. Примитивные, звери. Врезались в толпу. Началась резня. Крики, кровь, давка. Люди метались, кто-то дрался, кто-то просто бежал. Гули рвали, кусали, тащили вниз.

— Едь дальше, — сказал Маркус. — Не останавливаться.

— Там дети, — тихо сказала Жанна.

— Знаю. Но мы не спасём их. Нас семеро. Их триста. А гулей, ещё больше…

Джипы проехали мимо. Пьер смотрел в окно. Видел, как гуль сбивает женщину с ребёнком. Как другой гуль вырывает младенца из рук. Как третий вгрызается в горло мужику, который пытался защитить семью. Легионер сжал HK417 до побеления костяшек. Хотел выйти, стрелять, убивать этих тварей. Но понимал — Маркус прав. Не спасут. Только умрут сами.

— Блядь, — выдохнул он.

Жанна молчала. Смотрела прямо перед собой. Глаза пустые.

Проспект сузился. Впереди — площадь. Большая, круглая. В центре — фонтан, давно высохший. Вокруг — армейские грузовики, джипы, БТРы. Солдаты, много солдат. Пулемёты на треногах, мешки с песком, блокпосты. Эвакуационный пункт. Армия держит периметр.

Но вокруг площади — хаос. Тысячи людей давят к блокпостам, орут, машут руками. Солдаты стреляют поверх голов, пытаясь сдержать. Не получается. Толпа прорывается. Где-то справа грохнул взрыв — граната, может мина. Столб дыма и тел.

— Въезжаем, — сказал Маркус. — Давим гудок, едем к блокпосту. Ахмед, кричи по рации, что мы ООН.

Ахмед схватил рацию:

— Эвакпункт, эвакпункт, это 28 отдел, ООН, два джипа, везём раненых, пропустите, мать вашу!

Джипы влезли в толпу. Люди расступались, медленно. Кто-то колотил в окна, кричал, просил забрать. Водитель не останавливался. До блокпоста сто метров, восемьдесят, пятьдесят. Солдаты увидели джипы, один офицер махнул рукой. Блокпост открылся, мешки с песком раздвинули.

Джипы въехали внутрь. За ними блокпост закрылся снова. Толпа давила, но солдаты держали. Пока.

Команда вышла из машин. Все грязные, в крови, уставшие. Ян с трудом слез, Питер помог. Маркус огляделся — площадь полна раненых, сотни на земле. Медики бегают, не хватает рук. Вертолёт взлетает, забитый людьми. Другой садится, пустой. Грузовики едут, едут, едут.

Координатор подошёл — не Макгрегор, другой, лысый, в грязной рубашке.

— 28 отдел? — спросил он.

— Да, — ответил Маркус.

— Госпиталь пал, — перебил координатор. — Час назад. Гули взяли. Всех сожрали.

Маркус замолчал. Кивнул.

— Что дальше?

— Эвакуация продолжается. Армия не справляется. Город потерян. Приказ — вывезти максимум людей, потом отходим сами.

— Сколько времени?

— До темноты. Потом всё, гули выйдут массово. Ночью город станет их.

Пьер посмотрел на небо. Солнце клонилось к закату. Часа четыре, может пять. До темноты. Потом Дакка окончательно превратится в ад.

Легионер сел на ступеньки грузовика. Достал флягу, сделал глоток. Вода тёплая, противная. Жанна села рядом. Молча. Плечом к плечу. Они молчали, глядя на площадь, на тысячи людей, на умирающий город.

— Мы не спасём их всех, — тихо сказала она.

— Знаю, — ответил Пьер.

— Но мы попытаемся?

— Да. Попытаемся.

Она кивнула. Положила голову ему на плечо. На минуту. Потом встала.

— Тогда пошли работать.

Дюбуа поднялся. Проверил оружие. Патронов мало. Попросил у снабженца новые магазины. Серебро, бронебойные. Запасся. Команда собралась у джипов.

Маркус смотрел на планшет.

— Есть ещё три точки, где застряли люди. Школа, больница, жилой дом. Везде по сто-двести человек. Нужна помощь. Кто пойдёт?

Все подняли руки. Даже Ян, с раненой ногой.

— Хорошо, — сказал немец. — Тогда делимся. Я, Шрам, Жанна — школа. Ахмед, Коул, Питер — больница. Ян, оставайся здесь, раненый. Помогай координатору.

— Да пошёл ты, — огрызнулся Ян. — Я иду.

— Оставайся, поляк. Это приказ.

Ян выругался по-польски, но сел. Знал, что прав командир.

Команды разошлись по джипам. Двигатели завелись. Ворота открылись. Джипы выехали обратно в город.

В ад, который становился лишь жарче.

Школа находилась в трёх кварталах от эвакпункта, но эти три квартала превратились в зону боевых действий. Джип петлял меж горящих машин, объезжал завалы, давил гулей, которые выскакивали из подворотен. Дюбуа стрелял через окно, короткими очередями — патроны экономил. Серебра осталось два магазина. Потом только бронебойные.

Школа оказалась трёхэтажным зданием из кирпича, окружённым забором. Ворота сорваны, во дворе — тела. Много тел. Маленькие тела. Дети. Пьер сжал челюсти. Не смотреть. Некогда. Живых спасать надо.

На втором и третьем этажах горел свет — генератор работал. В окнах мелькали фигуры. Живые. Человек сто, может больше. Дети, учителя. Заперлись внутри, когда началось. Умные. Но теперь в ловушке.

Потому что снаружи было человек пятьдесят… гулей.

Стая кружила вокруг здания, как волки вокруг овчарни. Примитивные и разумные вперемешку. Примитивные рвались к дверям, царапали стены, выли. Разумные действовали тише — искали слабые места, окна на первом этаже, пожарные лестницы. Один гуль карабкался по водосточной трубе. Другой пытался выбить дверь чёрного хода. Третий просто стоял в центре двора, смотрел на здание. Командир, сука. Организует атаку.

— Вот же сукины дети, — выдохнул Маркус, выходя из джипа. — Умные ублюдки. Блокаду устроили.

— План? — спросила Жанна, проверяя Remington.

— Простой. Жанна, на крышу соседнего дома, даёшь прикрытие сверху. Шрам, со мной, срежем через двор к главному входу. Убиваем этих тварей, забираем людей, грузим в джип и автобусы, если найдём. Быстро, чисто, без геройства.

— А если не получится быстро? — уточнил Дюбуа.

— Тогда грязно, но всё равно вытаскиваем, сколько сможем.

Жанна побежала к соседнему зданию — двухэтажка, лестница снаружи. Полезла быстро, как кошка. Remington на спине. Пьер и Маркус пошли к воротам школы. Гули ещё не заметили — заняты школой, ослеплённые голодом и запахом живого мяса. Легионер поднял HK417. Глубокий вдох.

— Жанна? — спросил Маркус в рацию.

— На позиции. Вижу сорок семь гулей. Один командует — в центре двора, серая куртка. Убью его первым.

— Добро.

Выстрел Remington прогремел, как гром..338 Lapua снесла башку командиру-гулю. Голова лопнула, тело упало. Остальные гули замерли на секунду, обернулись. Искали, откуда выстрел. Секунда замешательства. Достаточно.

Пьер и Маркус ворвались во двор. Легионер стрелял на ходу — первый гуль, второй, третий. Серебро. Падают, не встают. Маркус дал дуплет из Benelli — четвёртый и пятый. Серебряная дробь в упор превращает гулей в решето. Жанна стреляла с крыши — методично, каждые три секунды выстрел. Шестой, седьмой, восьмой.