Я молча ждал продолжения. Но Кэп не торопился делать поспешные выводы.

— Человек он прагматичный. Потеряв все здесь, он, вполне возможно, теперь думает только о том, как бы устроиться на новом месте, легализоваться и не светиться. Вспоминать о тебе, организовывать сложные операции с наймом профессионалов — значит лишний раз рисковать. Для него это точно сейчас не самое важное. Он спасает свою шкуру. Да, он в курсе, кто предоставил на него компромат и благодаря кому ему пришлось бежать. Но я не думаю, что он настолько одержим местью к тебе.

В груди что-то дрогнуло, сжатый ком тревоги начал понемногу рассасываться.

— Кэп, ты уверен? — не удержался я.

— Ну… В нашем деле стопроцентной уверенности не бывает, Громов, — спокойно ответил майор Игнатьев. — Но я опираюсь на факты. А факты таковы: угрозы на данный момент не обнаружено. В Ташкенте тоже все спокойно. Считай, что ты в безопасности. Я обсудил это с Хоревым — он еще думает, но мой тебе совет… Готовься к отъезду. И к свадьбе.

Еще тридцать шесть часов пролетело в томительном ожидании. Мы продолжали наблюдать за периметром, нести дежурство, контролировать прилегающую территорию. Однако уже без прежней паранойи. И вот наступило первое мая.

Утром, когда я еще спал, в коридоре раздались гулкие шаги. Хлопнула дверь. В комнату ввалился здоровяк Самарин — сегодня он был дежурным связистом.

— Макс, тебя полковник Хорев вызывает!

— Сейчас буду! — я рывком принял почти вертикальное положение.

Не прошло и минуты, как я уже оказался в той же комнате. Сел на табуретку, нахлобучил на голову гарнитуру.

— Хорек?

— Он самый. Слушаю вас, товарищ командир.

Звание я не стал озвучивать не просто так. Были причины — вдруг нас прослушивают⁈

— Слушай внимательно. Очень внимательно. — Его голос был ровным, но в нем слышалась сталь. — По твоему вопросу проведена максимально возможная проверка. Задействованы все ресурсы, которые только можно было использовать без лишнего шума. Результат — угроза не подтвердилась. Информация о наемниках была ложной. Повторяю, ложной. Все наши источники, все агентурные каналы, все наблюдение за подозрительными личностями — чисто. Ни одного намека, ни одной зацепки. Тишина. Я это говорю тебе как твой непосредственный командир и как человек, несущий за это ответственность. В том числе и как друг.

Я закрыл глаза, чувствуя, как последние капли адреналина покидают мое тело.

— Понял. Принял к сведению.

— Отлично. Теперь по делу. Документы на отпуск готовы, полетите прямо из Ташкента, в Крымск.

— Я лечу не один⁈

— Именно так. Пара твоих ребят из группы отправятся с тобой. На всякий случай. Так что можешь отправляться домой. Выполняй свой главный боевой приказ. — Он сделал небольшую паузу, и его голос смягчился, стал почти отеческим. — И… поздравляю! С тем, что все это позади. Дай бог, чтобы у вас с твоей невестой все сложилось. Вы это заслужили. Оба.

— Спасибо, товарищ полковник. Огромное спасибо. За все.

Вместе со мной выдвигались земляки — Смирнов и Самарин. На всякий случай. Оба из Батайска, оба хотели домой.

Мы покинули дачу, воспользовавшись служебным транспортом. Затем запасной военный аэродром, гул турбин, и наконец — посадка в Крымске. И здесь нас накрыло волной — теплый, такой знакомый весенний воздух Кубани.

А в Краснодаре, на вокзальной площади, стояла она. Лена. В простом ситцевом платье, с веточкой сирени в руках. Увидев меня, она не побежала, не закричала. Она замерла, и только по ее лицу я понял, сколько всего в ней накопилось. Я подошел, взял ее за руку.

— Все, Ленка, — прошептал я, обнимая ее. — Все, теперь я с тобой!

Она прижалась ко мне, спрятав лицо в плече.

— Больше никуда?

— Никуда. Целый месяц. Гарантирую, это мне на самом верху сказали!

До Батайска мы добрались на электричке через несколько часов. Мама ждала нас на перроне. Невысокая, уже седая. Она не плакала, только обняла меня так крепко, словно боялась отпустить.

— Сынок, родной мой, наконец-то ты дома!

Началась подготовка к свадьбе. Дом наполнился хлопотами и смехом. Все это было словно в каком-то пьяном тумане — все мелькало вокруг, а я как будто бы ничего не замечал. Мозг разведчика переключился с постоянного анализа обстановки вокруг на радости простого человека.

Накануне свадьбы, ближе к вечеру, закончилось молоко и хлеб.

— Сбегай, сынок, в магазин, за углом, еще открыт, — попросила мама.

Я переоделся в спортивный костюм. Воздух этим вечером был теплым, в воздухе пахло чем-то приятным и неуловимым. Уличные фонари только-только зажглись. Я шел, погруженный в мысли о завтрашнем дне.

Именно поэтому я почти не обратил внимания на темный «Москвич-412», припаркованный в тени за углом. Почти. Но краем глаза зафиксировал его. Машина с номерами другого региона.

Я двинулся дальше, к магазину, но спина уже напряглась сама собой. Купив хлеб, я на мгновение замер у выхода. В грязном стекле отражалась улица. И там, через дорогу, у остановки, стоял мужчина в темной ветровке и кепке. Он не смотрел на расписание. Он смотрел на дверь магазина. Ждал, пока она откроется и я выйду наружу.

Внутри все похолодело. Мгновенно сработала моя верная чуйка!

Черт возьми, информация Игнатьева вовсе была не дезой. Наемники действительно существовали, и совершенно очевидно, что это они устроили за мной слежку. Вот уроды, нашли не в далеком Афгане, ни в Ташкенте или где-либо еще. Нашли здесь, прямо дома, где собралось столько родных и близких людей…

Я, будто ни в чем не бывало, двинулся домой, не ускоряя шаг. Прошел метров пятьдесят, свернул в более темный и безлюдный проулок. Оружия при мне не было — кто же за хлебушком с оружием ходит⁈

Сердце заколотилось. Адреналин, горький и знакомый, ударил в голову. Я прислушался. Сзади, примерно метрах в пятидесяти, послышались шаги. Тяжелые, мужские, ритмичные. Так ходят те, чьи ноги привыкли к солдатским ботинкам.

Я остановился. Склонился, делая вид, что завязываю развязавшийся шнурок. Шаги тоже прекратились.

Война, месть Калугина… Все настигло меня тогда, когда я этого совсем не ждал.

Да-а, вот все и пришло прямо сюда, в мой родной городок. Накануне свадьбы. Генерал Калугин не забыл, не зря тогда спрашивал и люди его собирали информацию. Они нашли меня! Ну, что же, они еще не знают, с кем связались!

Я замер в полуприседе. Насторожился. Пальцы все еще сжимали уже завязанные шнурки.

Шаги где-то за спиной прекратились. Тишина, наступившая в темном проулке, была густой и зловещей. Я медленно выпрямился, продолжая играть роль ничего не подозревающего человека, идущего домой, но каждый мускул был готов к броску. Пистолета с собой не было — тот лежал дома, надежно спрятанный в спортивной сумке, что я прикупил еще в Ташкенте.

Используя рассеянное зрение, слух, интуицию, я попытался правильно оценить обстановку. Неведение и близкое расположение опасности вновь превратило меня в ту боевую машину, что готовили в учебном центре ГРУ. Противник играл со мной в какую-то странную игру, которую я пока не понимал. Хотели бы ликвидировать, просто затаились бы в кустах, и дождавшись, пока я подойду, просто пристрелили бы из пистолетов с глушителями. Быстро, тихо и профессионально. Но тут было что-то другое.

Я неторопливо шел по аллее, анализируя обстановку и контролируя пространство вокруг себя.

Вскоре, на освещенном перекрестке, где я недавно свернул, мелькнула тень — второй человек, прикрывающий того, кто шел за мной по пятам. Значит, их как минимум двое. Но два человека это мало — должны быть и другие наемники, ведь речь шла о группе. А их я пока не видел. Сложно делать какие-либо выводы — информации у меня крайне мало. Но в конце-концов, наемники, бывшие военные с боевым опытом это вовсе не киллеры, они так не работают. Черт возьми, как быть?

Сделав еще несколько шагов, я рискнул оглянуться, будто поправляя куртку. Проулок был пуст.