Очевидно, что переговоры затянулись. Офицер возмущался, размахивал руками, тыча пальцем в нашу сторону. Удостоверение, которое Лейла отдала ему ранее, он бросил на землю. Один из солдат резко вскинул автомат, направив его на девушку. Этого было достаточно.

Я заглушил двигатель и медленно вышел из машины, подняв руки.

— Я лейтенант Громов! Советская армия! — сказал я громко и четко по-русски, зная, что многие офицеры ХАД его понимают. — Мне нужна связь! Срочный звонок моему командованию и я вас уверяю, возникшее недопонимание будет решено!

Бородатый офицер, с уставшим и недоверчивым лицом, медленно подошел ко мне.

— Вы кто? Что здесь делаете ночью? — его русский был ломанным, но понятным. — Кому намерены звонить?

— Майор Игнатьев. Позывной «Рысь». Это дело государственной важности. Если вы сейчас же не предоставите мне связь, последствия будут для вас лично очень серьезными, — я вложил в голос всю твердость, на какую был способен, глядя ему прямо в глаза.

Он слегка заколебался. В его глазах читался страх — и перед нами, и перед возможным гневом своего начальства. Наконец, он кивнул в сторону одноэтажного здания.

— Там аппарат. Пять минут. И не пытайтесь меня обмануть. Да и сдайте все оружие.

Мы подчинились. Сдали пистолеты. Затем меня под конвоем двух солдат провели в тесное, пропахшее потом и пылью помещение. На столе стоял старый, видавший виды полевой телефон, явно из советких запасов.

Я быстро набрал номер, который знал наизусть. Секунды ожидания показались вечностью. Никто не подошел.

Вероятно, у Кэпа там проблем сейчас хватает. Скорее всего, в Герате сейчас полная задница — Калугин всех на уши поставил. Я положил трубку, затем набрал это же номер еще раз. Наконец, в трубке послышались щелчки, потрескивания, а затем знакомый, порядком уставший голос произнес:

— У аппарата!

— Кэп, это Хорек, — выдохнул я, чувствуя, как камень сваливается с души. — Мы с Шутом выбрались из Кандагара, но примерно в ста пятидесяти километрах к северо-востоку попали в переплет. Отдельный афганский блокпост, северо-восточнее Кандагара. Лейла помочь не смогла, она здесь, с нами. Нужна помощь, через ХАД. Поможешь?

В трубке повисла короткая, тяжелая пауза.

— Держись, Хорек, — голос Игнатьева стал стальным. — Ничего не предпринимай. Я уже работаю над этим вопросом. Полковник Хорев тоже здесь. Берет ситуацию под личный контроль. Ждите. Час, максимум два. Если что-то пойдет не так… Главное, не глупостей не натворите!

Я положил трубку, чувствуя тяжесть на душе. Слова Игнатьева висели в воздухе, как приговор. Значит, ситуация и вправду очень напряженная. Черт возьми, надо же какая каша заварилась из-за моего побега!

Афганский офицер, наблюдавший за моим разговором, жестом показал солдатам.

— Вон туда, — бросил он, указывая на низкое строение в глубине блокпоста. — Будете ждать там, другого ничего не обещаю!

Нас грубо сопроводили туда. Сопротивляться мы конечно же не стали.

Помещение оказалось крошечным, без окон, похожим на кладовку или камеру. Свет проникал только из-под тяжелой железной двери, которая с грохотом захлопнулась, погрузив нас в полумрак. Защелкнулся внешний замок.

— А что, уютненько, — мрачно пошутил Шут, ощупывая стены в темноте. — Пахнет, как в моей старой квартире, мышей только не хватает!

— Молчи, Паша, — тихо, но резко сказала Лейла.

Мы замерли в тишине, прислушиваясь к звукам снаружи. Было слышно, как афганцы о чем-то переговариваются, звенят затворами. Время тянулось мучительно медленно.

— Что думаешь, Макс? — наконец нарушил молчание Корнеев. — Кэп успеет?

— Не знаю, — честно ответил я. — Калугин непредсказуем. Еще неизвестно, кого он вообще на это дело подключил. Быть может, вся контрразведка Афгана сейчас нас ищет. Должен признать, что щупальца генерала длиннее, чем я предполагал. Если этот афганец сообщит, если сюда приедут его люди… Придется импровизировать, хотя вариантов совсем немного!

Я не договорил. Все и так было понятно. В лучшем случае — быстрый и тихий арест с последующей «передачей компетентным органам». В худшем — пуля в затылок при «попытке к бегству». Свидетель, вродне меня, был Калугину не сильно нужен. Он, безусловно захочет поговорить со мной с глазу на глаз, но я его и мертвый устрою.

Мы прождали так, казалось, целую вечность. Часа четыре точно.

Вдруг снаружи послышался резкий, нарастающий гул мотора, не похожий на шум нашего УАЗа. Торможение, хлопанье дверей. Затем — громкие, отрывистые фразы на чистом русском языке. Голоса были жесткими, властными.

— Где они? Быстро!

Я похолодел. Это были не наши.

Послышались торопливые, подобострастные ответы афганского офицера. Затем тяжелые шаги приблизились к нашей двери. Ключ звякнул в замке, дверь распахнулась.

На пороге стояли трое мужчин в каких-то полевых комбинезонах, цвета «афганки». Вооружены. Я сразу узнал тип — кадровые сотрудники КГБ, «особисты».

— Лейтенант Громов? — бросил старший, высокий и сухопарый, с пронзительным взглядом. — На выход! Вы задержаны по обвинению в государственной измене!

— Я бы тебе за такие слова челюсть сломал бы! — угрюмо процедил я, хотя прекрасно понимал всю бесполезность этого. — Основание, я полагаю, приказ генерала Калугина?

— Основания вам сообщат там, куда мы вас доставим, — последовал железный ответ. — С недавних пор Комитет проявляет к вашей персоне большой интерес. Не заставляйте нас применять силу. Ваших попутчиков тоже просим проследовать с нами.

Сопротивляться здесь и сейчас было самоубийством. Мы молча вышли из камеры под конвоем. На площадке блокпоста стоял темный пикап, без вооружения. Афганские солдаты топтались на месте, смотрели в стороны, делая вид, что ничего не происходит.

Нас с Шутом грубо втолкнули в кузов, а Лейлу посадили в салон. Двое чекистов сели к ней, а третий, помоложе, устроился с нами, положив на колени пистолет в кобуре. Всего их, вместе с водителем было четверо.

Двигатель взревел, и мы рванули с места, оставив блокпост позади.

— Куда едем хоть? — тихо спросил я, глядя на охранника.

Тот усмехнулся.

— В Асадабад. Там вам все объяснят, «герой».

Я перевел взгляд на Шута. Его лицо в полумраке было напряжено — он думал о том же, о чем и я. Как перехватить ситуацию под свой контроль⁈

Мы ехали по пустынной дороге, петляющей среди невысоких гор. Шансов на спасение оставалось все меньше. Предпринять было просто нечего. Я уже намеревался рискнуть и напасть на чекиста, когда вдруг обстановка изменилась сама собой. На крутом повороте, из-за скального выступа, подняв клубы пыли, прямо перед нами выкатил новенький советский БТР-80.

Он перегородил дорогу, развернув башню с пулеметом в нашу сторону. Наш водитель отчаянно ударил по тормозам, пикап занесло. Тут-то я и вошел в тесный физический контакт с сопровождающим нас чекистом…

Мы грузно рухнули на металлический пол, поднимая клубы пыли. Шут сидел дальше и не успел срегировать.

Чекист попытался что-то выкрикнуть, но мой локоть пришелся ему точно в солнечное сплетение. Тот захрипел, вытаращил глаза. Схватился рукой за грудь, раскрыл рот, словно ему не хватало воздуха. Воспользовавшись ситуацией, действуя быстро и жестко, я выхватил пистолет из распахнутой кобуры. Холодная рукоять привычно легла в ладонь. Это был достаточно знакомый мне АПС.

Я откатился к борту, наведя ствол на охранника. Тот, корчась от боли и давясь кашлем, лишь покосился на меня с досадой, прекрасно понимая, что ситуация вышла из-под контроля и теперь я контролирую обстановку.

В это время из бронетранспортера высыпали четверо военных с автоматами в руках. Они двигались стремительно и молча, как тени. Двое мгновенно оказались у кабины нашего пикапа. Послышался резкий, властный окрик, не оставляющий пространства для дискуссий:

— Товарищи из особого отдела! Чтобы избежать проблем, руки от оружия убрали! Живо! Всех вижу!