Генерал Волков слушал, не перебивая, лишь изредка обмениваясь взглядами с соседями. Когда я закончил, в кабинете повисла тяжелая пауза.

— Благодарю вас, лейтенант, — наконец произнес Волков. Его голос был низким и властным. — Вы проявили недюжинное мужество и преданность долгу. Ваши действия, вне всякого сомнения, сослужили огромную службу государству. Дело Калугина будет передано в Военную Коллегию Верховного Суда.

Казалось, все. Аудиенция подошла к концу.

Я уже мысленно готовился к выходу, чувствуя чудовищную усталость. Но Волков внезапно откинулся на спинку своего кресла и, глядя на меня с нескрываемым любопытством, задал последний, совершенно неожиданный для меня вопрос:

— Лейтенант, а теперь неофициально… Скажи честно, как человек многое повидавший за свой, пусть и небольшой период военной службы, ты веришь, что, убрав Калугина, мы вырежем всю эту опухоль и восстановим справедливость?

Уважаемые читатели, как вы наверное заметили, я меняю график выхода прод. Стараюсь вновь выйти на ежедневную проду, но пока это дается тяжеловато. Будем вливаться. Добьем лайки до 1500?)

Повисла напряженная пауза. Я серьезно задумался над этим вопросом.

Вернее, не просто вопросом, а неожиданно смелым и даже провокационным вопросом. Причем, не просто так. Знает, что проблема назревала очень давно. Какого же ответа он от меня сейчас ждет?

Вместе с тем я подумал еще и о том, что в своих обеих жизнях не раз сталкивался или слышал про людей у власти, подобных Калугину! Они всегда были, есть и будут. Ну да, убрали одного, арестовали другого, а вскоре из пепла появятся новые, еще более хитрые, жестокие и коварные твари, которые будут действовать иначе.

Вероятно, я слишком долго молчал, потому что генерал-полковник вновь привлек мое внимание, напомнив о своем присутствии.

— Лейтенант, вижу мой вопрос поставил тебя в тупик? Любопытно! И все же, повторюсь… Веришь ли ты, что, убрав Калугина, мы вырежем эту опухоль и восстановим прежний курс, вернем стране громкое имя⁈ Не поздно? Ведь Советский Союз уже давно пытаются угнетать страны НАТО, та же Америка и их союзники. После Великой Отечественной войны у нас была сильнейшая позиция во всей Европе. А потом…

Я почувствовал, как в груди что-то сжалось. Я понимал, о чем он. Слишком глубоко копнул. Но зачем он это допускает? И, судя по поведению, ответ ему был нужен сейчас.

— Так точно, товарищ генерал-полковник. Я верю, — твердо заявил я, без тени сомнений. — Считаю, что еще не поздно. И подобные чистки должны проводиться не разово, а периодически. Как профилактика, чтобы новая зараза не прорастала в тех же самых кабинетах, или любых других. Иначе через несколько лет можно проморгать появление нового Калугина. Только уже хитрее, коварнее и умнее. С другими амбициями. Но это лишь мое, ничем не подкрепленное мнение, я вполне могу ошибаться. А может и нет. В любом случае, наверное, я слишком молод, чтобы говорить о подобных вещах.

Волков выслушал, затем задумчиво кивнул, но его лицо оставалось непроницаемым.

— Хорошая мысль, Громов. Должен признать, что мне нравится ход твоих мыслей! — он перевел взгляд на лежащий на столе архив. — Тем не менее, товарищ лейтенант, проделаная вами работа — колоссальна! В таких случаях, обычно, принято представлять героев к значимым наградам. Но они у вас и так уже есть, что не может не радовать. Хм… А как насчет внеочередного воинское звания? Капитан, например, а?

Я не ответил. Но в лице слегка изменился.

Очевидно же, что слишком рано — не положено так быстро звания получать. Мне и лейтенантское звание только недавно вручили, хотя я и обучение толком не закончил. Если подумать, мне и старлея, в лучшем случае только через полгода получать. А тут сразу капитан? Впрочем, чего греха таить… Мне это говорит человек, который имеет огромный потенциал и возможности, его прямого влияния с головой хватит для решения самых разных вопросов, в том числе и кадровых.

И, если подумать, история знает несколько ярких примеров, когда звания присваились и за более короткий срок, перескакивая через ступень. Тот же Юрий Гагарин, например. Да только, где я и где Гагарин? Там было величайшее достижение — первый в мире человек в космосе. Советский человек! А я… Ну не люблю я собственные заслуги перечислять и об их смысле задумываться. Знаю, что сделал достаточно. Этим и ограничиваюсь.

Не хочу играть в мнимое благородство, строить из себя не пойми что. Да, я человек скромный, возможно через чур скромный. Где-то наивный. Но у меня свои правила и я им следую… Просто на секунду представил, как на меня будут смотреть мои ребята из группы? Как посмотрят остальные коллеги-разведчики, что так же отличились в Афганской войне и других военных конфликтах? Штабные офицеры, особенно те, с кем я так или иначе знаком. Тут есть весьма тонкий момент, который мог оказать огромную роль — я не хотел становиться объектом обсуждений и тем более зависти. А без зависти никак, мне дальше еще работать и работать. Психология здесь также играет не последнюю роль.

А все это непременно было бы, как ни крути. Знаю, проходили. И недоброжелателей у меня тоже хватает. В общем. считаю, что не стоит заваливать меня благодарностями, наградами или званиями. Но с другой стороны, я же не буду убеждать Волкова, в том, что недостоин… Пусть сам принимает решение, с такими-то звездами на погонах.

Он воспринял мое молчание по своему. И я вновь удивился.

— Однако, — продолжил генерал и вдруг сделал небольшую паузу, — Я понимаю, о чем ты думаешь. Мол, на фоне остальных, это слишком быстро и заметно, так? Молодой лейтенант, который еще и полгода не проходил в первом офицерском звании и вдруг уже через четыре месяца перескочил на две ступени, получив звезды капитана… Лишние вопросы, ненужное внимание, да? Косые взгляды коллег? Недовольства. Согласен, в вашей ситуации это пока что не нужно.

Надо же, я попал точно в цель. Ну, с вариациями, конечно.

— Однако, товарищ лейтенант Громов, — его голос приобрел оттенок почти отеческой уверенности, — Скромный вы человек. Лично обещаю, что к началу лета 1987 года, если, конечно, не напортачите, звание старшего лейтенанта вам обеспечено!

Я встретил его взгляд и честно ответил, без пафоса и ложной скромности:

— Товарищ генерал-полковник. Отвечу, как есть… Мне не нужны ни награды, ни звания. Я все это делал не ради них. Я делал это для страны. Чтобы то, что я видел в Афгане — эта грязь, предательство и кровь — не перешло на нашу землю. Пусть на Родине все будет спокойно. Чтобы в будущем другие страны смотрели на нас и понимали — у них такого не будет никогда. Может я наивен, но зато честен.

В кабинете снова воцарилась тишина. Волков, казалось, удивился еще больше.

— Понимаю, — наконец произнес он. — Редкая позиция в наше время. Если вас курировать, то уверен, далеко пойдете, товарищ Громов! Что ж, тогда, может, у вас есть какая-то личная просьба? В пределах разумного, разумеется.

Я, не колеблясь, выдохнул то, о чем думал все последние дни:

— Разрешите отпуск, товарищ генерал-полковник? И… у меня скоро свадьба.

Эффект был мгновенным. Суровое лицо генерала Волкова расплылось в искренней, широкой улыбке. Даже Хорев, стоявший у двери с каменным лицом, улыбнулся. Такое ощущение, будто он слегка побаивался, словно я могу сказать что-то лишнее и неуместное.

— Ух ты, молодец! — рассмеялся Волков. — Поздравляю, лейтенант! Считайте, что ваш отпуск со следующей недели будет оформлен. На целый месяц. Восстанавливайтесь. Вы его более чем заслужили. А потом погялдим, что с вами делать дальше.

— Спасибо, товарищ генерал-полковник! Разрешите идти?

— Не задерживаю… — Волков перевел взгляд на моего начальника. — Сергей Игоревич, хорошо, что у тебя в подчинении есть такие герои! А все-таки Игнатьев умеет подбирать нужные кадры!

Выйдя из здания ГРУ на Хорошевском шоссе, мы с полковником молча стоя на ступенях, дышали прохладным воздухом, пахнущим свежестью после недавнего дождя. Высокие здания, асфальтированные дороги, множество пешеходов и машин. После пыльного, почти безлюдного, прожженного солнцем стреляющего Афгана, это казалось почти что другой планетой. Ну, серьезно. Глаза отвыкли от всего этого.