Хоть вызова в кабинет к Государю и не случилось, но с членами Императорской семьи встретиться всё же довелось. Выглядело всё как случайная встреча в дворцовой оранжерее, куда мы с Ульяной вышли после позднего завтрака, но в случайность не очень верилось. Хотя бы потому, что прогулку именно там ненавязчиво, но настойчиво рекомендовал старший над слугами, подававшими завтрак. И вот после этого случайно встречаемся в этой самой оранжерее с самой младшей из Великих княгинь со свитой, при этом так же случайно в этот момент в здании не оказывается больше никого. Даже почувствовал себя той самой «кошкой», о тренировке на которых постоянно твердит дед, и на которой в данный момент тренируют Анну Петровну. Эдакое безопасное учебное пособие. С другой стороны — почему бы и нет? Опять же, своего рода знак доверия. Главное, чтобы в процессе обучения она меня загрызть не попыталась. Вот, отработала урок «как организовать неформальную встречу».
— Здравствуйте, Юрий Викентьевич! Ульяна Харитоновна!
— Здравствуйте, Ваше Высочество.
— Можно без титула. Вам тоже нравится здесь гулять? Я вот часто бываю тут перед обедом, во всяком случае — по выходным, когда занятий поменьше.
Урок, видимо, продолжается. Что ж, подыграю.
— Да, мне давно советовали посетить здешний розарий, но, к сожалению, я последовал этому совету только сейчас. Однако, вижу, что здесь стоит бывать почаще: и полюбоваться красотой, и аппетит нагулять.
Анна Петровна мельком взглянула на одну из сопровождающих дам, которая едва заметно кивнула в ответ. Похоже, зачёт сдан. А вот Ульяна, кажется, приняла всё случившееся за настоящую случайность, и даже немного растерялась. Надо её вовлекать в разговор.
— Анна Петровна, может, вы знаете — наша новая песня, которую присылали для конкурса, она совсем не понравилась организаторам?
— Мне — очень понравилась! Она такая необычная, вот вообще ничего похожего никогда не слышала! Но вз… старшие решили, что она слишком необычная, и не вписывается в музыкальный ряд, так что её не получается никуда поставить, чтобы не было диссонанса с соседними композициями. И вообще, вся какая-то «неправильная». А я несколько раз слушала! Только Елизавета Андреевна сказала, что «для воспитанной девушки, тем более — молодой титулованной особы, неприлично вести себя так, как героиня песни».
Цитату младшая дочь Императора произнесла не своим голосом, явно кому-то подражая.
— Елизавета Андреевна — это мамина статс-дама, и моя наставница по этикету.
— Но, простите, что же там неприличного, Анна Петровна⁈
— Наставница говорит, что «не пристало так демонстративно показывать своё отношение к кому бы то ни было и тем более — с целью навязываться к кому-либо». Мол, надлежит действовать тоньше и изящнее, чтобы никто не мог обидеться на недостаточное уделённое ему внимание.
Мы с Ульяной оба облегчённо выдохнули: речь, оказывается, о дворцовом этикете, а не о правилах приличия в целом. Тем временем Анна Петровна продолжила:
— А Машина фрейлина сказала, что «главное — не пропустить поклёвку». Только непонятно, при чём тут рыбалка⁈
Маша в данном случае, надо полагать, третья по старшинству «снизу-вверх» дочка нашего Императора, Великая княгиня Мария Петровна.
— Видимо, она имела в виду, что нужно не забыть, зачем всё было придумано, увлёкшись своей игрой в безразличие, — Ульяна отвечала немного замедленно, словно подбирала каждое слово.
«Словно — слово», опять какой-то дешёвый каламбур получился. Да и не «словно», а на самом деле подбирала, и я её прекрасно понимаю, правильно делала. Я при первой встрече с Государем вообще боги знают, что нёс, хотя, казалось бы, так себя контролировал…
— А ещё, что если перестараться с загадочностью и недоступностью, передержать паузу, то «рыбка» может «уплыть» к другой, — это уже я дополнил.
— Ладно, всё равно мама говорит, что мне ещё рано этим интересоваться. Хотя бабушка в моём возрасте уже замуж вышла! Жаль пластинка совсем стёрлась, почти ничего не слышно…
Ага, а вот и личный интерес подоспел. Но переходы, конечно, на редкость «плавные».
— У нас дома должно найтись пару копий, мы с удовольствием вышлем их вам, Анна Петровна. Если только ваша наставница не будет против…
— Нет, против песни она не возражает, ей только поведение героини не нравится. Ульяна Харитоновна, а ещё что-нибудь новое у вас есть?
— Почти. Мы с Мурк… С Марией Васильевной заканчиваем работу над новой песней. Юрий Викентьевич подсказал идею и сочинил припев, мы делаем остальное. Мелодию уже придумали, долго провозились с текстом.
— А о чём песня? И когда её можно будет услышать?
Ульяна посмотрела на меня в поисках помощи.
— Песня немного грустная, о неразделённой любви. Я надеюсь, что к концу месяца пробный вариант будет готов, а к весне я хочу выпустить маленькую пластинку, всего на две песни: «Я играла» и новая «Снег идёт». Под общим названием «Девичьи секреты». Если контора звукозаписи не заинтересуется — то отпечатаем тираж за свой счёт. Он в таком случае будет небольшим, но для вас, Анна Петровна, десяток пластинок мы точно найдём.
— Ах, до весны ещё так далеко…
— Если бы песню допустили до конкурса — ждать пришлось бы целый год, так что во всём можно найти что-то хорошее. Ничего не могу обещать заранее, но если пробная запись получится достойного качества, то я, пожалуй, наберусь наглости и вышлю вам пару копий.
— Буду ждать…
Ещё минут пять ушло на светскую беседу, то есть, на разговор «обо всём и ни о чём», после чего та же дама, что одобрительно кивала Великой княгине вначале беседы, что-то шепнула одной из девушек свиты и вскоре вся компания, попрощавшись, покинула оранжерею. Хм, а вот знак, который руководитель практики подала своей подопечной я пропустил. С другой стороны, я смотрел в основном на Анну Петровну, как того требует этикет, а знаком могла быть одна из бесконечных манипуляций веером, например. А буквально через минуту после ухода Великой княгини в оранжерее начали появляться другие гуляющие, косящиеся на нас с любопытством. Да уж, я зачёт по конспирации провалил бы — если бы собирался его сдавать, конечно. Тогда следовало или незаметно уйти сразу после Анны Петровны или хотя бы отойти к одной из дверей и сделать вид, что тоже только-только вошёл.
Погуляв ещё немного, чтобы хоть как-то для порядка залегендировать своё здесь нахождение, вернулись в свой номер, проконтролировать укладку вещей. После лёгкого обеда, завтрак был хоть и поздний, но тоже не слишком сытный, да и ехать в дорогу голодными — плохая идея, выдвинулись на вокзал. Как раз оставалось время, чтобы добраться не спеша и погулять немного по перрону, любуясь отделкой одной из самых значимых станций в Империи. Уже в купе уточнил у Ульяны:
— Ты же понимаешь, что все эти «если» в разговоре с Её Высочеством — «может, найдём», «если получится» и прочее, это не более чем форма вежливости при получении распоряжения? Причём вежливости со стороны Анны Петровны, которая позволила нам эти оговорки?
— Не дура же я у тебя! Да, что встреча не случайная сообразила не сразу, только когда поняла, что лакеи двери для публики заранее закрыли, а нас пропустили. Но что пожелания Великой княгини, пусть и всего лишь пятнадцатилетней, надо выполнять ничуть не менее расторопно, чем приказы мне объяснять не надо.
— Я бы уточнил, что особенно пятнадцатилетней, — и, уловив вопрос в глазах жены, пояснил: — Подростковый возраст, перепады настроения…
— И то правда.
Вагон на сей раз достался из числа тех, что «тоже вроде первый класс», как и при предыдущем моём возвращении домой: с крохотной гостиной, двумя спальными пеналами и душем в конце вагона. И вот, когда Ульяна минут за сорок до Пскова ушла принять душ перед сном, случилось то самое «приключение», возможность которых я отрицал пару-тройку дней назад.
Минут через пять-шесть после ухода Ульяны дверь в купе открылась. Я ещё успел удивиться: для возвращения жены после душа — слишком рано, как и для проводника с чаем, если Ульяна что-то забыла — поздновато. А потом увидел в дверях какого-то хмыря, одетого вроде бы прилично, но как-то неопрятно, как мне показалось. Но опрятность незваного гостя волновала меня меньше всего, и всяко меньше, чем револьвер в его руке. Пороховой револьвер, поскольку отклика от макров я не чувствовал! Вторженец начал что-то говорить, размахивая оружием, но я даже не понял, что именно. Просто потому, что испугался, очень сильно: за Ульяну. Если бандит не один, то кто-то сейчас может вломиться к моей жене, и, если она растеряется от того, что её застали врасплох, да ещё в такой ситуации… Причём не важно, грабители это, сектанты или какие-нибудь революционеры, их принадлежность ничего не меняет!
