— Может быть, ты сама поговоришь с Олесей? — в голосе господина Омула послышались жалобные нотки. — Ты, как женщина, сумеешь подобрать лучшие слова…

— Ну уж нет, — госпожа Лизза ответила резко и твёрдо. — Я не собираюсь снова исправлять ошибки твоей Абигейл… С меня хватит…

— Но, Лизза… — растерянно пробормотал маг. Но надавить на жалость у него не вышло.

— Хватит, Омул, — перебила его жена. — Пора заканчивать бесполезные разговоры и приниматься за важные дела…

Она встала и ушла, оставив нас с господином Омулом наедине.

— И что мне теперь делать? — прошептал он. — Как убедить тебя помочь Оливу сейчас, а не весной?

Я слегка шевельнулась, давая понять, что не сплю.

— Возможно, для начала стоит рассказать мне правду?

— Ты всё слышала?

Я кивнула.

— И что думаешь?

— О чём? — Я нахмурилась, не до конца понимая, чего именно ждёт от меня господин Омул. Догадки, конечно, имелись. Речь шла о возможных отношениях между мной и Оливом. Но одно дело смутные предположения, другое — чёткое знание.

— О том, чтобы разделить жизнь с Оливом. Так, как это делала раньше Месси…

— Нет, — отрезала я и встала, слегка покачиваясь. Чтобы не упасть, ухватилась за спинку стула, на котором недавно сидела госпожа Омул. — Думаю, вы легко найдёте мне замену.

— Всё не так просто, — вздохнул господин Омул. — Желающих породниться с моим родом немало. Но тех, кто готов рискнуть, разделить с Оливом душу и соединить жизни… Таких нет. Все боятся. Однако в твоем случае ситуация иная, Олеся.

— Почему?

— Потому что всё должно было сложиться иначе. Олив должен был остаться рядом с Месси. К весне между Месси и её мужем произошла бы размолвка, и Месси бросила бы принца, уехала с Оливом в Гойю… А по дороге…

— Я знаю, Авдотья мне рассказала, — перебила я, не желая снова слушать про роман, который якобы должен был случиться весной.

— Это было неизбежно, — продолжил маг. — Олья утверждала, что на этом этапе жизни Олива других вариантов нет. Всё выглядело настолько определённо, что мы успокоились. И тогда я совершил ошибку, написал Оливу о предсказании. Я не знал, что вы уже знакомы. Надеялся таким образом направить его по нужному пути.

— Но… — Я уловила в его голосе особую интонацию.

— Но Олив, получив моё письмо, кое что понял, — тяжело вздохнул господин Омул. — Понимаете, этот ритуал, по сути, эксперимент. Мы никогда прежде не делали ничего подобного и даже не представляли, к каким последствиям может привести такое вмешательство. Я уже говорил: магия душ ещё очень молодая наука.

— Мне кажется, вы нарочно затягиваете время, — покачала я головой. — Вы просто не хотите говорить мне правду.

— Ни в коем случае! — возразил господин Омул. — Просто мы сами пока плохо понимаем механизмы…

Он снова замолчал, затем собрался с мыслями:

— В общем, пока Олив рядом с Месси, её брак с принцем под угрозой. В союзе муж и жена делят всё пополам — судьбу, жизнь… И, как оказалось, не только это. Иначе у них не получится полноценной семьи, понимаешь?

— Примерно, — признала я. В его словах определённо была логика. — Не зря говорят: «две половинки друг друга». Никто ведь не говорит: «половинка и четвертинка».

— Половинка и четвертинка — неравный вклад. А это прямой путь к ссорам и скандалам. Никто не любит чувствовать себя обделённым.

— А половинка и ноль — равный? — вскинулась я.

— Смотря в каком случае, — возразил господин Омул. — Если у каждого по целому, то, конечно, не равный. А если у одного целое, а у другого ноль, то равный.

— Ну да, — усмехнулась я. — На сколько частей ни дели ноль, он остаётся нулём.

— Да… Так и есть. Ноль — это бесконечное ничто, полная противоположность бесконечному «что». Так как? Ты согласна?

— На что конкретно вы хотите меня уговорить? — Я не спешила с отказом, хотя изначально намеревалась именно это сделать. — Я хочу от вас исключительно честных ответов, господин Омул.

Он снова глубоко вздохнул, но всё же ответил:

— Я хочу, чтобы ты разделила свою душу с Оливом… Ведь именно так всё и должно было произойти.

— Но ведь не произошло, — заметила я. — Да и душа у меня одна…

— Одна, — улыбнулся он. — Но прелесть в том, что каждая человеческая душа бесконечна. А если разделить пополам бесконечность, что мы получим?

Я наморщила лоб, размышляя:

— Две бесконечности?

— Верно, — кивнул господин Омул. И добавил: — Я не собираюсь врать или умалчивать что либо. Прошу лишь подумать. Готова ли ты помочь Оливу выжить и быть с ним рядом...

— Погодите! — прервала я рассказ господина Омула, который лишь повторял уже известные мне факты. — Если я правильно понимаю, ритуал, который разделит мою жизнь надвое, — это брак?

Господин Омул тяжело вздохнул, словно хотел обойти этот момент молчанием, но всё же честно ответил:

— По нашим обычаям. Но для всех остальных разумных вы останетесь чужими друг другу. Юридических последствий тоже не будет, только магическая связь.

— Угу, — буркнула я. — И всё же мне кажется, что подвох кроется именно здесь.

— Никакого подвоха, — покачал головой господин Омул. — Я ни в чём тебе не солгал. Да, в Гойе ваш союз будет считаться браком. Но ты ведь знаешь: у нас не принято ограничивать число супружеских отношений в семье. Если ты вдруг захочешь выйти замуж за другого, никаких препятствий не возникнет.

— Ну да, — кивнула я. — Только вот я не буду счастлива с избранником…

— Это верно… Но, простите за прямоту, у тебя уже есть опыт семейной жизни, есть дети. Я не вижу в тебе стремления снова связать себя узами брака. Ты сама много раз повторила, что не хочешь замуж...

— Но это не значит, что такое желание не появится у меня в будущем, — резко ответила я. Почему то стало обидно. Да, замуж я не хочу. И детей у меня достаточно. Однако лишать себя даже гипотетического шанса на семейное счастье… Это как то неправильно.

На миг воцарилась тишина. Я не собиралась произносить эти слова вслух, они вырвались сами. Господин Омул опустил взгляд, выдержал долгую паузу, а затем сказал:

— Да, вы правы. — Он вздохнул. — Я не вправе лишать вас права на счастье. И Олив никогда мне этого не простит. Простите, что побеспокоил вас, Олеся…

— Я не сказала нет, — твёрдо произнесла я.

Всё это требовало вдумчивого осмысления. Но решение нужно было принять срочно: вдруг, пока я размышляю, Оливу станет хуже… Или, что ещё страшнее, он умрёт?

И я решилась:

— Хорошо, — прикрыла глаза, чтобы не выдать своих эмоций. — Я согласна. Но у меня будут условия…

Да, я собиралась хорошенько поторговаться. Раз уж обстоятельства сложились именно так, я должна была позаботиться о том, чтобы у моих детей всё было в порядке, прежде всего в материальном плане.

Мы договорились довольно быстро. Господин Омул не спорил, соглашаясь на все мои требования. Я, со своей стороны, не перегибала палку: понимала, что честная договорённость лучше, чем попытки выторговать супер выгодные условия ценой потери дружбы с Верховным магом Гойи.

Через полчаса мы вышли к семье господина Омула и объявили: сегодня вечером состоится брачный обряд между мной и Оливом.

Госпожа Лизза довольно улыбнулась и взглянула на меня с такой благодарностью, что у меня защемило сердце. Всё же она замечательная, эта госпожа Омул.

Олья радостно заверещала и повисла на шее Патрика. Они прибыли буквально за несколько минут до нашего появления. Накануне Олья «увидела» моё прибытие в Гойю, и Патрику пришлось лететь половину дня и всю ночь, чтобы успеть вовремя. Часть пути он проделал, используя пространственный карман: согревал внутри воздух драконьим пламенем. Без этой хитрости они с Ольей просто замёрзли бы в воздухе.

Но это я узнала позже. А тогда видела лишь смертельно уставшего Патрика, который, несмотря ни на что, радостно улыбался и обнимал невесту.

Лишь госпожа Абигейл выглядела недовольной. Она презрительно фыркнула и удалилась, гордо вскинув голову. Не понимаю, что господин Омул нашёл в ней… Увидев столь явное пренебрежение к приёмному сыну, он на миг изменился в лице, но быстро взял себя в руки, пробормотал что то и бросился вслед за госпожой Абигейл, оставив всех нас.