Маг схватил меня и потащил обратно в трактир.

На полпути нас догнала Авдотья. Она держалась позади, не обгоняя, но и не отставая ни на шаг. А я всё не могла решить, что делать дальше.

Теперь, когда знала, что она всё это время врала, снова возникло желание уволить кухарку. Она не одинока: есть куда пойти, люди ближе, чем я и дети, работа легче, чем ворочать чугунки в крохотном трактире.

— Олеся, погоди, — Авдотья остановила меня у ворот трактира. Тяжело вздохнула: — Небось опять уволить меня хочешь? Думаешь, поди, что я лживая?

Отрицать не стала, кивнула. Маг хмыкнул и исчез за воротами, откуда доносились крики детей. Они вызвали смутное беспокойство: в них было что то двойственное, радость и опаска одновременно.

— Ох, Олеся, — качнула головой Авдотья и поджала губы. — Теперь, раз уж ты всю правду узнала, упираться не стану: коли выгонишь, уйду. И долг стребовать не буду. Чай, не мои деньги, а госпожи Абигейл. Ей надобно было, чтобы я именно в этом трактире работала. Вот и пришлось Трохиму помочь…

Это заинтересовало меня.

— Почему ей нужно было, чтобы ты работала именно здесь? — не сдержала любопытства, чувствуя: Авдотья как никогда готова говорить правду.

— Олья ещё маленькой была, когда её способности начали проявляться. Магия у неё сильная — позволяет заглянуть на много дней вперёд. Вот она и сказала: если я буду работать в этом трактире кухаркой, то в нужный момент придёт помощь. Так и вышло. Если бы ты не привела господина Омула, Ольюшка бы погибла, — Авдотья судорожно вздохнула, пряча рвущийся наружу всхлип. — Она так плоха была… Почитай, сколько дней с постели не вставала. Потому госпожа Абигейл и приняла бывшего… А иначе спряталась бы в доме, и он никогда её не нашёл.

— Кстати, про дом, — не упустила я момента. — Ты говорила, что идти тебе некуда. Выходит, врала?

— Почему это? — искренне удивилась Авдотья. — Правду говорила. Ну куда я пойду? Олья-то уже выросла, нянька ей без надобности. Кухарка я, сама знаешь, какая… Для трактира ещё сойдёт, а для господ — никак. Им всё поизысканнее подавай, к такой еде они не привычны.

— Но ведь именно благодаря тебе они живут в этом доме… Господин Омул рассказал, что этот дом построил брат Повелителя драконов, у которого твоя мать была горничной.

— Уж всё-то он знает, — буркнула Авдотья. — Да только дом-то не мой. А что чешуйку мать моя мне сунула тайком... Так я ж не дура, понимаю, чтобы в таком доме жить, деньжищ надо немерено.

Последние слова она выделила голосом так явно, что стало понятно: это чья-то цитата.

— Так что правду я тебе говорила. Некуда мне идти… Да и не хочется, — кухарка тяжело вздохнула. — За эти годы ты, Олеся, да дети твои моей настоящей семьёй стали. Привыкла я к вам. Прикипела так, как за всю жизнь ни к кому не привязывалась. Да и Олья мне тайком шепнула, что родные мы… и уж такие близкие, что ближе никого, почитай, и нет.

— Сомневаюсь, — мотнула я головой, — что в нас общая кровь течёт.

— Так-то оно так… Да родными-то люди не только по крови становятся, — Авдотья жалобно всхлипнула и вытерла уголки глаз кончиком платка. — И ежели погонишь меня от себя, уйти-то я уйду. Умолять не стану, гордость и у меня есть чуток. Да только знай: и по тебе, и по детям твоим скучать буду… Да и они по мне затоскуют. Ты им мать, однако же и я их на своих руках с рождения носила.

Она снова давила на жалость, заставляя меня чувствовать себя чудовищем, готовым выгнать несчастную на верную смерть. Но теперь я точно знала: Авдотья не пропадёт. В доме госпожи Абигейл для неё всегда найдётся место. И в том, что не найду другую кухарку, работающую не за деньги, а за хорошее отношение, тоже не сомневалась. Денег у меня всё равно нет… и не предвидится. Заначка Трохима давно ушла без остатка.

— Ладно, — качнула я головой и натянуто улыбнулась Авдотье, ждущей моего решения.

Озвучить его я не успела: из ворот вылетел взбудораженный, раскрасневшийся Егорка.

— Мам! — закричал он радостно и захохотал, хватая меня за руку. — Идём скорее! Посмотри, что драконы сделали с нашим домом и трактиром!

Сердце ухнуло в пятки и судорожно забилось, разгоняя вскипевшую кровь. Мы с Авдотьей встревоженно переглянулись и рванули во двор. Обе прекрасно знали: от драконов хорошего ждать не стоит.

Снаружи всё выглядело так же, как утром. Но я уже знала: бывает так, что в стенах развалюхи прячутся дворцовые покои. Помнила, кто приложил руку к этой аномалии. И не забывала, что в трактире прямо сейчас два представителя той же семьи, устроившие состязание за мою руку и сердце.

Влетела на крыльцо избушки и распахнула дверь…

К счастью, дворцовых покоев внутри не оказалось. Стены оставались бревенчатыми, вполне узнаваемыми. Зато пространства стало гораздо больше.

Сразу за дверью — небольшой коридорчик. Справа — печная топка, рядом сложены дрова. Рядом притулилась лавка, где я раньше спала, а теперь ставила ведро с водой и ковш для ночных нужд детей. С другой стороны из стены торчали гвоздики — те самые, на которые мы вешали одежду. На полу лежал старый половик, где мы разувались, чтобы не тащить грязь в избу.

Короткий коридор вёл в круглую гостиную, выстланную полосатыми дорожками из старых одежд, разрезанных на ленты. Половики расходились от центра к дверным проёмам, завешанным льняной тканью. Такая же занавеска скрывала запечное пространство — нашу кладовку, где сушились обувь и дрова.

— Мам, смотри! — Егорка проскользнул мимо и нырнул за занавеску. — У меня теперь своя комната! Своя кровать и даже свой сундук!

Я нахмурилась и шагнула внутрь. Больше всего меня интересовал сундук — точнее, что драконы могли туда положить. К счастью, там оказалась наша одежда, а не сокровища, за которые придётся расплачиваться честью и жизнью.

— Мама, мама! — дети гурьбой ввалились в комнату Егорки, тормошили меня, требовали посмотреть их комнаты. Они радостно гомонили и смеялись, споря, чья комната лучше. Хотя, на мой взгляд, все комнаты были одинаковы: как кровати, так и сундуки. Каждый сундук содержал то же, что и у Егорки, словно наш единственный сундук клонировали восемь раз.

Комната была не только у детей, но и у меня — напротив входа. Как положено мастер-спальне, она оказалась заметно больше детских.

— Мам, — Ванюшка подошёл ко мне и дёрнул за подол. Он один смотрел вокруг так же, как я: угрюмо и с недоверием. — А почему драконы это сделали? Что они хотят от нас взамен, а?

Не зря я считала его самым умным. Остальные дети даже не задумались.

Я присела рядом с сыном и обняла его:

— Не знаю, сынок.

Не могла же я сказать детям, чего на самом деле хотят эти драконы.

— Наверное, — вздохнул Ванюшка в моих объятиях, — что-то нехорошее… А иначе с чего бы они так расстарались… Да, мам?

Я пригладила мягкие волосы малыша. Ему всего пять… В мире моей прошлой жизни он через два года пошёл бы в первый класс. Его дневник пестрел бы пятёрками, стены комнаты украшали дипломы и грамоты за победы в научных конкурсах. После школы перед ним распахнулись бы двери лучших университетов страны.

Но здесь его максимум — должность приказчика в лавке. Выше не подняться, даже если будет семи пядей во лбу и я приложу все силы, чтобы его выучить. Образование в этом мире доступно не всем, дело не в деньгах, а в происхождении. Он навсегда останется сыном трактирщика. Этого не изменить…

Хотя…

Идея, пришедшая в голову, пахла абсурдом и требовала осмысления. Но сначала нужно разобраться с драконами.

— А вот сейчас мы у них и спросим, чего они хотят, — улыбнулась я.

Мы с Ванюшкой вышли в гостиную. Драконы — Повелитель и его сын — стояли у дальней стены, наблюдая за суетой детей. Их лица были непроницаемы, но в глазах читалось удовлетворение, словно они только что завершили важный ритуал.

— Что это значит? — я шагнула вперёд, стараясь говорить твёрдо, несмотря на дрожь в коленях. — Зачем вы перестроили наш дом?

Повелитель медленно повернулся ко мне. Его взгляд скользнул по лицам детей, задержался на Ванюшке, потом вернулся ко мне: