— Ну, формально это правда, — кивнул маг. — Этот дом не её собственность. — Он немного повеселел. — Значит, вы можете быть правы, и у Абигейл никого нет…

Я кивнула. В этом я была уверена: женщина, имеющая возлюбленного, не смотрит с такой любовью и надеждой.

— Но меня больше интересует другой момент, — усилием воли вернулась я к сути разговора. Сейчас мне нужно было избавиться от магии — а для этого следовало помирить мужа и жену или хотя бы заставить их сделать шаг навстречу друг другу. Иначе магия их дочери так и будет отравлять мне жизнь. — Абигейл говорила, что женщины маги могут управлять магией, но им не позволяют этого делать. Это правда?

— Ну конечно, нет, — фыркнул господин Омул. — Сами подумайте, Олеся: маги у нас на вес золота. Каждый маг — ещё один шанс на выживание. Вы полагаете, наши предки сознательно и добровольно уменьшили их количество, отобрав магию у женщин? Это смешно…

Он рассмеялся, но мне было совсем не весело. Я слишком хорошо знала, как часто люди совершают глупости ради того, чтобы возвысить себя, особенно если тот, за счёт кого они хотят возвыситься, физически слабее.

— И всё же, — настойчиво продолжила я, — если допустить, что у предков были свои причины поступить так, а не иначе… Может быть, женщины маги действительно могут управлять своей магией, если не передают её мужчине?

К чести господина Омула, он ответил не сразу. На миг задумался, потом отрицательно помотал головой:

— Нет, не может… Наши предки не стали бы творить такую глупость… Я уверен…

Но в его голосе я не услышала той уверенности, что звучала в словах. И задала ещё один вопрос:

— А вы проверяли это? Есть ли у вас женщина, которую никто не привязывал к мужчине сразу после рождения?

— Есть, — кивнул он и тут же поправился: — Вернее, были… В последний раз такое случилось во времена моего деда. Семья решила отделиться от коммуны и жить отдельно. Они ушли на юг и построили дом на границе с человеческими землями. Там довольно тепло, можно прожить охотой и рыбалкой, если приманивать добычу магией. Когда женщина была беременна, её муж погиб. Она несколько лет прожила одна, пока наши маги случайно не наткнулись на их жилище. Девочке тогда было около трёх лет… И она совершенно не владела своей магией, хотя мальчики в этом возрасте уже начинают использовать простейшие заклинания.

— А жена? — спросила я.

— А что жена? — не понял господин Омул. — Она была привязана к своему мужу ещё при рождении.

— Но ведь её муж погиб… И вы сами говорили, что в тех местах можно выжить, только если приманивать добычу магией. Если эта женщина жила там столько лет одна, значит, она умела это делать?

Господин Омул уставился на меня так, словно впервые увидел. Я продолжала:

— Полагаю, ваши маги тут же исправили это досадное недоразумение и привязали женщину к себе, верно? И она вынуждена была отправиться с магами обратно, потому что теперь ей было не выжить в старом доме?

Маг кивнул, не меняя выражения лица. Он смотрел на меня так, будто я не просто произносила слова, а била его кирпичом по голове.

— И никто даже не подумал, что девочка не владеет простейшими заклинаниями только потому, что её некому было научить этим самым заклинаниям? — задала я риторический вопрос и сделала неутешительный для всех магов вывод: — Полагаю, Абигейл права… Вы просто отобрали у ваших женщин возможность быть магами, сделав из них батарейки для мужчин. Поэтому ваша жена и сбежала. Она не хотела для Ольи такой участи. Тем более, если я правильно помню, Морок — ваш сын… И такой брак по меркам любой морали просто недопустим. Это отвратительно.

Высказав всё, что хотела, я замолчала. Теперь всё зависело от господина Омула: сможет ли он принять и понять мои слова? Будет ли у них с Абигейл шанс? Если нет… Что же, тогда мне придётся самой решать вопрос с магией их дочери, которая прилипла ко мне, как банный лист.

— Кстати, — вспомнила я, — то, что магия вашей дочери оказалась на мне, косвенно подтверждает мои догадки. Вряд ли у Ольи есть маг наставник. Самоучки часто совершают дурацкие ошибки, которые приводят к непредсказуемым результатам.

Я на мгновение замолчала, осознавая мысль, только что появившуюся в моей голове:

— Кстати, Олив говорил, что провидицы есть во всех человеческих городах. Так что, полагаю, ваша Олья не единственная женщина маг…

Маг молчал. Он присел на замёрзшую грязь земляной ступеньки, положил руки на колени и смотрел куда то мимо меня, в даль, погрузившись в мысли.

Я вздохнула. Солнце поднималось всё выше, воздух заметно потеплел. Тонкий белёсый лёд начал подтаивать и искриться в лучах поднимающегося над городом солнца так, словно кто то случайно рассыпал горсть мелких бриллиантов.

— Батарейка? — вопрос господина Омула застал меня врасплох. Я не сразу поняла, о чём он говорит.

— Что? — переспросила я.

— Батарейка… Вы сказали, что мы используем женщин как батарейки… Что это такое?

— Источник питания, — ответила я машинально и тут же пояснила: — В вашем случае, источник дополнительной магии. Вы же сами сказали, когда творили заклинание поиска, что если бы ваша жена была рядом, вам было бы гораздо легче. А своих сил вам не хватает… Может быть, именно в этом причина, почему ваши предки поступили именно так, а не иначе? Может, дело не в том, что женщины не умеют управлять магией, а в том, что мужчины стали слабее? Или заклинания стали слишком сильными и требуют больше магии, чем может дать один человек?

— Источник дополнительной магии, — пробормотал маг, то ли не услышав того, что я сказала позже, то ли сделав вид, что не услышал.

А потом он вскочил и принялся барабанить по двери, ведущей в драконий дом.

— Абигейл! Открой! — кричал он громко. — Я всё понял! Абигейл! Я знаю, что Олье нужна моя помощь! Ты не сможешь остановить утекающую магию!

Сначала ничего не происходило. Я уже думала напомнить господину Омулу, что вокруг есть люди, которые слышат то, что им совсем не нужно слышать. Но в тот самый момент, когда я собиралась отвлечь мага от двери, она распахнулась.

На пороге стояла Авдотья. Она недовольно сжимала губы, смотрела на мага холодно и с неприязнью. На меня она и вовсе не взглянула, сделав вид, будто меня не существует.

— Входите, — буркнула она и посторонилась, пропуская мага вперёд. — Госпожа Абигейл желает вас видеть…

Маг тут же исчез внутри дома, забыв про меня и про всё на свете. Я вздохнула и хотела было уйти, но Авдотья остановила меня:

— И ты погоди… Поговорить нам надобно… Раз уж так всё вышло…

— О чём нам говорить? — вскинулась я. — Я тебе всегда верила, а ты, выходит, всегда мне врала.

— Не всегда, — мотнула головой Авдотья. — Чаще я говорила тебе правду… А вот ежели б ты меня слушала, так и вовсе ничего не случилось бы… Драконов бы не повстречала, оборотней… Обходили бы они твой трактир стороной, как при Трохиме, и проблем бы не случилось… Сама ты, Олеся, виновата. Сама на свою голову все беды накликала.

— Угу, — буркнула я.

Вот ведь классика жанра: обвинять во всех бедах не себя, а другого. Без этого человечество просто не может жить…

Я шагнула в сторону, но остановилась. У меня ещё оставались вопросы, требующие ответа, они противоречили реальности. Повернув голову, я спросила:

— Батюшка… Ты говорила, что он твоё доверенное лицо… Выходит, врала?

Авдотья фыркнула:

— А чего врать то мне? Тут всё правда… Сродственник он мой, брат двоюродный по отцу… Я когда впервые в Ламан приехала, сразу в нём родную кровь почуяла. Так и выяснили…

— Так я тебе и поверила… Господин Омул говорил, что магов изгнали много веков назад. Батюшка не может быть сыном брата твоего отца…

— А почему не может? — удивилась Авдотья вполне искренне, чем убедила меня раньше слов. — Братец младший у отца моего совсем без магии родился. А девчонка, которая его женой стала, погибла… В Гойе то такое не редкость. И ежели бы мальчишка не любил её по настоящему, на другой бы женился. А он упёрся, как баран: мол, не хочу другую жену… Так и пришлось ему уходить из Гойи, когда вырос… В Гойе без магии не выжить… Не веришь?