Я сделал паузу, потянулся за бутылкой воды, которую оставил для меня Терренс. В зале повисла тишина — можно было услышать, как крышка щёлкнула, когда я закручивал ее обратно.

— Когда я вышел отсюда, я решил серьезно поменяться. Я понял, что то, что со мной случилось, было несправедливо. И я хотел что-то с этим сделать. Я не стал мстить тому ублюдку, из-за которого сел, хотя терпеть его не могу, — добавил я, и зал взорвался смехом. — Я подумал, как можно повлиять на будущее. И это привело меня в колледж. Было тяжело. Пришлось наверстывать упущенное и заново проходить последний класс школы. И угадайте что? Я получил сплошные пятерки. Впервые в жизни.

Послышались аплодисменты и крики одобрения. Я взглянул на Руби, она слушала, как будто я только что принимал присягу президента.

— Как ты это сделал? — выкрикнул кто-то с заднего ряда.

— Засучил рукава и начал пахать. Потому что с тех пор, как я вышел отсюда, я решил: никто не будет говорить мне, кто я. Я сам решу. Я сам выберу, кем хочу быть. И я это сделал. Сначала поступил в комьюнити-колледж, потом перевелся в крупный университет, а потом получил полную стипендию в юршколе. Если вы действительно чего-то хотите, если не сдадитесь, вы сможете осуществить свою мечту. Я хотел изменить мир. Много кто ставил на то, что у меня ничего не выйдет. Но знаете, что важно в итоге?

Я на мгновение замолчал, оглядел комнату и встретился взглядом с Руби, прежде чем снова перевести взгляд в центр зала.

— Вы. То, во что вы сами верите. Кем вы хотите быть. Никто не имеет права решать это за вас. Пока вы здесь, вам нужно соблюдать правила, держать курс, не нарушать границ — да, все это. Но когда вы выйдете — все то же самое. Надо быть умным, делать свое дело и идти к тому, чего хотите. Но в конце концов только вы решаете, какой путь выберете. Сейчас я работаю сам на себя. Я защищаю тех, кто сам не может себя защитить. Я — голос тех, кто не умеет говорить за себя. И я борюсь за то, во что верю. Вот что вам нужно выяснить.

Я снова сделал глоток воды.

— Во что вы верите? Кем хотите стать? Потому что только вы можете это воплотить.

Зал взорвался аплодисментами и свистом. Я рассмеялся и поднял руки:

— Я тут побуду еще немного, подойду к каждому. И если хотите услышать что-то по-настоящему умное — у меня есть подруга Руби. — Я махнул рукой в сторону первого ряда. — Она, между прочим, доктор. Намного умнее меня. И точно скажет вам больше, чем я.

Аплодисменты усилились. Я сошел со сцены, и Терренс объявил, что всем пора на обед, пообещав, что мы скоро подойдем.

— Отличная работа, Ривер. Они тебя поняли. Они чувствуют в тебе родственную душу. Просто рассказав свою историю, ты уже сделал многое, — сказал Терренс, ведя нас в столовую.

Следующий час мы с Руби ходили по залу и общались с ребятами. Они были в восторге от нее, и я понимал почему — я сам был.

— Ты правда доктор, Руби? — спросил Джона. Ему было пятнадцать. Его посадили сюда за то, что он вломился к соседям и украл еду — как он сказал, для младших братьев и сестер, которые были голодны. Соседи вызвали полицию, и у него в куртке нашли перочинный нож. Это сделало дело гораздо серьезнее — и вот он здесь.

— Я не врач. У меня докторская степень по психологии.

— Значит, ты доктор по мозгам. Ты работаешь в больнице с больными людьми? — с улыбкой спросил Патрик. Ему было шестнадцать, и он не рассказывал, за что оказался тут. Но в конце концов — это просто дети. Подростки, которые ошиблись и теперь расплачиваются.

— Я просто человек, который немного разбирается в психологии, — ответила она. — И я только что окончила учебу, так что теперь надо понять, куда двигаться дальше.

— А что бы ты хотела делать? — спросил Джона.

— Думаю, хочу работать с детьми. В какой-то форме.

— Ты прям настоящая леди-босс, — сказал Патрик, и ребята рассмеялись.

— Она и правда леди-босс, — сказал я с ухмылкой.

— Она твоя девушка? — спросил Дункан. Ему было четырнадцать, самый младший из всех. Выглядел он еще младше, и стоило мне взглянуть в его глаза — я сразу увидел в них ту самую печаль. Узнал ее.

— Нет, — ответил я, усмехнувшись. — Главная тут она, и парень ей не нужен.

Все засмеялись, начали по очереди хлопать меня по плечу.

— Не сдавайся, брат, — сказал Патрик и стукнулся со мной кулаком, будто мы с ним давние кореша.

— А у тебя были проблемы с законом, Руби? — снова задал вопрос Дункан, и все взгляды снова обратились к ней.

— Пару раз я дралась в детстве. А еще не очень хорошо ладила с авторитетами — всегда думала, что сама все знаю.

Неожиданность. Сейчас-то она ничуть не изменилась.

— И теперь ты настоящий доктор? Как ты этого добилась?

— У меня не было идеальной жизни. Но с юных лет я понимала, как важно образование, и решила выжать из него максимум. У меня не было денег. В семье никто особо не подталкивал меня к поступлению в колледж, кроме отца — он поддержал мой выбор, хотя ему самому это было не особо важно. Он просто уважал мое стремление к большему.

— А мама с тобой не жила? — спросил Дункан. Голос у него был еще тоньше, чем у мальчишки четырнадцати лет.

Черт. Он был ровесником Ромео, когда мы сюда попали. Единственное, за что я всегда был благодарен — что мы с Ромео были здесь вместе. Поддерживали друг друга. Приходилось не раз защищаться, чаще, чем хотелось бы вспоминать. Но мы выжили — потому что были рядом.

Я не знал, есть ли у Дункана кто-то, кто прикроет ему спину.

— Не особенно. И, честно говоря, это было не так уж плохо. Мой отец — отличный человек. И этого было достаточно. Но Ривер прав — только вы сами решаете свое будущее.

— Мне это нравится.

— А у тебя? Семья навещает тебя? — спросила она.

— У него здесь семья, разве нет, Дункан? — сказал Патрик. Я сразу заметил — между ними была связь. Она поможет им пройти через все это.

— Да. Это мои парни. — Он кивнул, глядя на своих друзей. — А отец… его у меня никогда не было. Мама старается, но у нее на руках еще двое младших. А отчим меня не любит, — тихо добавил он, и я увидел боль на его лице.

Одиночество.

Мальчишка, который изо всех сил пытался казаться сильным.

Я знал, каково это.

— Много кто не любил меня в детстве. Это ничего не значит. Люди часто бывают суровы с детьми. А ты сам себе нравишься? — спросила Руби.

Глаза у него распахнулись.

— Ну… я бываю груб с мамой. Злюсь и веду себя как козел.

— А может, хватит? Ведь ты же знаешь, кто от этого в итоге страдает, правда? — мягко спросила она.

— Я.

— Вот именно. Твоя мама тебя любит? Она заслуживает такого обращения?

— Очень любит. Я знаю, ей тяжело, что я здесь.

— Тогда, может, тебе стоит использовать это время по максимуму. Подумай, кем ты хочешь стать, когда выйдешь отсюда. Как сказал Ривер.

Черт, этот пацан смотрел на Руби так, будто она солнце зажигает. Хотя, если оглядеться, на нее так смотрели все.

— Я бы хотел стать пожарным, — вдруг сказал Дункан. — Но отчим говорит, что из-за роста у меня ничего не выйдет.

— Пфф, — фыркнула Руби, качая головой. — Тебе четырнадцать. Ты еще сам не знаешь, каким вырастешь. Но знаешь, какая лучшая месть тем, кто говорит, что ты не сможешь чего-то добиться?

— Какая? — спросил он.

— Пойти и сделать это. Выйти отсюда и начать учиться, потому что, чтобы стать пожарным, нужно быть хорошим учеником. Это конкурентная профессия, и туда не берут тех, кто создает проблемы. Так что опусти голову и начни принимать правильные решения. Да, ты будешь ошибаться, это нормально. Но важно, чтобы ты учился на своих ошибках. И все это время держи перед собой цель — стать пожарным. Пусть она ведет тебя вперёд.

— Ты так и сделала? — спросил он.

— Что-то вроде, — улыбнулась она. В этот момент к нам подошел Терренс и сказал, что пора выпускать детей подышать свежим воздухом.

Он проводил нас с Руби обратно в вестибюль и взял у нее номер телефона, чтобы связаться насчет следующего визита.