Сердце взвилось в грудной клетке, будто хотело вырваться наружу. Я рванулась снова, безуспешно, и только сейчас осознала — кто-то напротив наблюдает за моими жалкими попытками освободиться. И смотрит так, словно в его лапы попала забавная зверушка.

— Очнулась, — прозвучал чужой хрипловатый голос.

Я резко подняла взгляд. Тень в углу сидела в полумраке, и только когда очередной рывок колёс впустил в салон свет из щели в занавеске, я уловила незнакомые черты лица. Мужчина не был поход ни на кого из тех, кого я видела в доме Эйсхард или на том проклятом званом вечере у маркизы.

— Кто вы? — спросила я хрипло, но твёрдо, чувствуя, как дрожь предательски пробегает по позвоночнику. — И куда вы меня везёте?

Он усмехнулся, что мне совсем не понравилось. Не весело — с отголоском чего-то хищного в голосе. Так усмехаются в лоб тому, кому путь заказан на тот свет. Выходит, меня отравились, чтобы выкрасть из-под носа самого герцога и убить где-то за пределами города?

— Туда, где наивные леди перестают задавать лишние вопросы, — многозначительно ответил мой похититель.

Я недоумённо моргнула, стряхивая остатки оцепенения, и попыталась распознать лица рядом — он был здесь не один. Всё смазано, всё плывёт, но одно было ясно: это не иллюзия. Чужие глаза. Трое. Один напротив, двое — сбоку, чуть в тени. И все смотрели на меня слишком спокойно. Словно наблюдали за зверьком в клетке, ожидая, когда он начнёт метаться. Или бросаться. Отлично. Не дождутся.

— Какого… — выдохнула я, голос звучал хрипло, — …что вам нужно?

Ответа не последовало. Только ленивое хмыканье, как будто эта сцена для них — не первая, и уж точно не последняя. Один из них — светловолосый, со шрамом через бровь — склонился ближе. Я успела уловить запах дешёвого вина и вытертой кожаной куртки. Мимолётный, но противный. Тут же поморщилась.

— Надеемся, ты стоишь потраченных усилий, леди Эйсхард, — проговорил он с ухмылкой.

Я усмехнулась в ответ, хоть и с трудом сдерживала накатившее раздражение. Руки проверяли верёвки, пальцы искали хоть малейшую слабину. Но узлы были крепкими, а материал сильно впивался в кожу. Без сомнения останутся следы.

Я не спешила строить иллюзий. Вэлмир вряд ли сразу обнаружит мою пропажу и уж точно не рванёт за мной, как рыцарь из дешёвой поэмы. Скорее решит, что я сама сбежала, хлопнув дверью после сегодняшнего вечера. Слишком своевольная, слишком упрямая в его глазах. Он ведь уже слышал от меня достаточно дерзких реплик. Вот и решит: не выдержала.

— Если вы рассчитываете, что герцог Делавьер бросится спасать меня с мешком золота в одной руке и войском в другой, — спокойно проговорила я, — вы сильно переоцениваете его сентиментальность. Он не герой из баллад. Он политик. Хладнокровный, расчётливый, безукоризненно прагматичный. Да, я его невеста. Но это часть сделки, не повод для безумных жертв. Невесту всегда можно заменить, от чувств всегда можно отказаться. У него есть враги — настоящие, опасные. Ради них он будет действовать. Ради меня?.. — я выдержала паузу, затем пожала плечами, насколько позволяли верёвки. — Возможно. Но не с той горячкой, на которую вы, похоже, рассчитываете. Да и я же ещё пока не законная жена, а просто невеста.

Светловолосый нахмурился, затем прищурился, изучая меня почти с интересом. Я тем временем приметила нож у него на поясе. Узкая рукоять, ремень с потёртостями. Левша. Отлично. Маленький шанс — но шанс. Сейчас действовать — глупость. Трое против одной, и я не знаю, кто из них владеет магией, а кто просто умеет метко бить в висок.

— Хочешь, чтобы мы подумали, что ты ему безразлична? — оскалился блондин, глядя на меня с холодной насмешкой.

— Я хочу, чтобы вы подумали, — произнесла ровно, — и перестали делать ставку на чувства. Вы выбрали не ту приманку. Герцог Делавьер не торгуется, он выжидает и мстит. Если я не вернусь, он не будет устраивать поисковые отряды из рыцарей и трубадуров. Он просто вычислит, кто стоит за этим — и тихо вырежет без капли жалости и пощады. Потому что, когда ты становишься для него проблемой, он не сжигает письма. Он сжигает целые дома, а после находит причину, как всё представить народу в выгодном свете.

В ответ на мои слова повисла короткая тишина, а затем троица разразилась смехом. Громким, грубым, с хрипотцой и явным наслаждением от собственной «проницательности». Один захохотал так, что закашлялся, второй ударил кулаком по стенке повозки, третий — светловолосый, что всё время разговаривал со мной, — склонился ближе, прищурившись и всё ещё с ухмылкой на лице.

— Слушай, ты мне даже начинаешь нравиться, — процедил он. — С характером. Жалко, что заказчик ценит в женщинах только молчание и покорность. Ну ничего, думаю, он тебя быстро…

Фраза так и повисла в воздухе.

Повозка резко дёрнулась, словно кто-то подбил колесо или проклятая дорога решила сжить нас со света. Глухой грохот, дикий крен — и всё поплыло. Мы подпрыгнули, последовал резкий рывок, от которого мир перевернулся. Пол под ногами неожиданно исчез. Доски захрустели. Воздух наполнился криками, руганью и глухим стуком тел о стены. Один из охранников вылетел к двери, второй — в противоположный угол. Повозка заскрежетала, переворачиваясь набок, и застыла, наконец, в изломанном, мёртвом положении.

Мне повезло. Я ударилась плечом, но осталась на месте, хоть и всё ещё связанная. Любое неосторожное движение и меня могло швырнуть на щепки, обломки, или прямо под ноги одному из охранников. Тело гудело от боли, перед глазами плыли пятна, но разум прояснился до звона. Светловолосый оказался ближе всех. Он приподнялся на локтях, щурясь и выругавшись сквозь зубы, — всё ещё не до конца понимая, что произошло. И это была моя единственная возможность.

Я наклонилась вперёд, как могла, сцепленными руками ухватилась за знакомую рукоять у него на поясе и резко выдернула нож. Он зашевелился, уже протянул ко мне руку, что-то прорычал, но я не стала слушать, действуя на инстинктах. Сжав зубы, со всей силы ударила рукоятью в висок. Он захрипел и осел, глухо рухнув обратно на доски.

Почти не дыша, я принялась за верёвки. Одно короткое, резкое движение — и ноги свободны. Дальше — секунды на решение. Руки всё ещё были связаны, а времени — ни на попытки, ни на ошибки. Я выбросила нож в разбитое окно, не давая себе шанса передумать. Прыгать с оружием в руках, да ещё связанными — верный способ покалечиться. А так — есть шанс, что он воткнётся в землю рядом. Или в того, кто попытается остановить меня.

Не теряя ни секунды, я оттолкнулась от пола и выбралась через разбитую боковую створку. Холодный воздух ударил в лицо, пахнул кровью, пылью и треском свежеразломанного дерева. Позади — стоны, тяжёлые шаги, скрип досок. Кто-то уже пришёл в себя, понял, что меня нет, и теперь спешил наружу, чтобы схватить.

В окно с руганью метнулась чья-то лапища — грязная, в шрамах, размером с мою голову. Я прикусила губу, чтобы не издать ни звука. Сгруппировалась как могла и на инстинктах рванула в сторону деревьев, ломая путь сквозь кусты, грязь и низкие ветки, и освобождая руки от пут. Всё тело кричало от боли, но я не позволила себе ни звука. Только бы дальше. Только бы не попасться. Только бы добраться до ножа или потеряться в лесу прежде, чем они выберутся.

Вокруг сгущалась кромешная неизвестность. Земля уходила из-под ног, лицо резали ветки, но каждый шаг отдалял меня от их загребущих рук и от заказчика, имя которого я пока не знала, но уже ненавидела.

Кому вообще могло прийти в голову заниматься таким омерзительным делом, как похищение? Не прошло и дня с тех пор, как Вэлмир объявил меня своей невестой — а меня уже умудрились умыкнуть у него прямо из-под носа. Честно, я бы не удивилась, если это дело чьих-то рук из его собственного поместья. Чем больше лихорадочно прокручиваю в голове ужин, тем отчётливее понимаю — меня отравили намеренно. Всё было спланировано: от послевкусия в пище до момента, когда я осталась одна.

Я наступила на мокрый участок земли, и всё пошло наперекосяк. Поскользнулась, нелепо взмахнула руками, и с характерным шлепком въехала в ближайшие кусты, словно самая грациозная из герцогских балерин. Отлично. Фортуна явно взяла отгул, причём без предупреждения. Ушибы, царапины — полный комплект. Но самое «приятное» ждало впереди.