Кто виноват, что он повёлся на искушения моей подруги? Она предала меня сразу — прыгнула к нему в кровать, словно это было естественно, и, возможно, уже не в первый раз за моей спиной. Вся эта ложь и предательство оставили глубокий след.

Когда думаю о том, что могла бы и дальше оставаться в неведении, меня охватывает ярость. Никому бы не понравилось, если бы каждый день тебе навешивали лапшу на уши — обещали светлое будущее, говорили о любви и верности, а потом тихо изменяли и щебетали об этом другой девице. Девице, которая знала о наших отношениях, но всё равно пошла на предательство — словно это было неизбежно.

Мне всегда казалось, что подобная участь обойдёт меня стороной, что я буду защищена от таких ударов судьбы. Но увы — судьба оказалась жестокой: предательство проникло в мою жизнь как холодный ветер, оставив после себя лишь боль и разочарование.

Внезапно в кармане завибрировал телефон, и я поспешила достать его, чтобы проверить сообщение. Может быть, начальница прислала новый проект — всегда приятно получать заказы, особенно когда работа связана с творчеством. Я подрабатывала графическим дизайнером и иллюстратором, и в свободное время с удовольствием бралась за разнообразные задания: создавала логотипы для компаний, разрабатывала стильные вывески и брендовые элементы, оформляла обложки для книг и фильмов, а также баннеры для рекламных кампаний. Иногда я занималась дизайном упаковки для продукции фирм — всё это было моим хобби и способом заработать на собственные расходы.

В голове бушевали мысли — о работе, о планах на вечер и возможностях немного подзаработать на собственные нужды, а также чуть больше отложить на будущее. Мать никогда не помогала мне финансово, сославшись на мой возраст и самостоятельность. У неё уже своя жизнь — она хочет быть свободной хоть на время, а я ей мешаю своим присутствием. Вот и весь ответ, которого я удостоилась: я — лишний груз в её жизни, потому перестала приезжать домой на каникулы.

В этот момент я почти полностью отключилась от окружающего мира, погруженная в свою почту, не замечая шумов улицы, спешащих прохожих и гул машин. Внезапно из-за угла выскочила яркая, дорогая иномарка насыщенного кричащего красного цвета — словно вызов всему вокруг, словно пламя, разгоревшееся в сердце города. Я увидела её в отражении телефона слишком поздно — она казалась такой близкой, что даже не успела среагировать. Машина резко свернула, потеряв управление, и прямо на моём пути врезалась в бордюр.

Всё произошло молниеносно: глухой удар пронзил воздух, словно громовая раскатка. Весь мир покачнулся и затрясся от силы столкновения. Грохот разбитых стекол и ржавого металла разносился эхом по улице, заполняя пространство ужасом и хаосом. Я почувствовала сильнейшую боль — будто острые ножи прорезали всё внутри меня — и охвативший ужас, словно ледяной холод проник в каждую клетку тела. В голове мелькнула единственная мысль: «Это конец», — и я поняла, что больше ничего уже не изменить.

Всё вокруг затряслось: люди закричали, кто-то побежал к машине, кто-то к моей стороне. Я же лежала на асфальте, чувствуя, как всё темнеет перед глазами и исчезает.

Открывать глаза было страшно. В голове стоял глухой, непрерывный звон — словно я всю ночь напролёт просидела в шумной компании с выпивкой и не могла долго уснуть после. Он бил по вискам, мешая сосредоточиться, заставляя чувствовать себя разбитой и разбежавшейся мыслью. Последние события мелькнули перед глазами — поход в магазин, сообщение на телефоне, затем — внезапный удар, грохот, крики и яркий свет. А дальше — тёмное окно памяти: я в роли пострадавшей, лежащей на асфальте, с серьёзным сотрясением мозга и ощущением, будто внутри разорван один из жизненно важных органов.

Но что удивительно — я не услышала привычного писка больничных аппаратов. Не почувствовала запаха спирта или медикаментов — тех характерных запахов стерильности и дезинфекции, которые обычно наполняют палаты и поликлиники. Всё было тихо, словно меня окружала невидимая стена или плотная пелена. Внутри же ощущалась лишь отвратительная тошнота. Мутная голова, словно внутри всё кипит и разлагается. Тяжесть в теле, будто я носила на себе груз из свинца, и слабость, которая заставляла каждое движение даваться с трудом.

Пульс бился слишком медленно или слишком быстро — трудно было понять. Время растягивалось и сжималось одновременно. Каждая попытка пошевелиться давалась с усилием, словно тело сопротивлялось возвращению к жизни после долгого засыпания. И всё это ощущение — смесь боли, усталости и страха — делало моё состояние почти невыносимым.

Мои попытки увенчались успехом, и я наконец смогла открыть глаза. В тот момент меня сразу же поразил яркий свет — резкий, слепящий, будто кто-то включил прожектор прямо в лицо. Я поморщилась от его остроты, а спустя мгновение услышала звук — резко открывшуюся дверь. Точнее, дверь незнакомой роскошной комнаты, которая открылась медленно, но в моём состоянии показалось мне слишком громко и быстро.

— Госпожа, вы наконец-то очнулись! — радостно защебетала впорхнувшая в комнату девица в форме горничной.

Я недоуменно уставилась на неё, не понимая, что происходит. Внутри всё ещё было мутно и разбито — боль ушла на второй план, уступив место удивлению и растерянности. Пока я наблюдала за ней, она быстро расправляла шторы и впускала в комнату яркий дневной свет. Её движения были быстрыми и уверенными: она пересекла половину комнаты за считанные секунды и открыла шкаф.

— Все за вас так испугались, когда увидели ваше состояние! — продолжала горничная с искренней заботой. — И вы даже не захотели объяснить, что случилось. Ваша матушка очень переживает, ведь скоро у вас должна была состояться помолвка с графом Уинтерли. А теперь вы словно превратились из счастливой невесты в девушку с разбитым сердцем, хотя видимых причин нет.

Я слушала её слова, чувствуя, как внутри всё перемешивается: страх, недоумение и какая-то странная пустота. В голове всё ещё стоял этот яркий свет и шум — словно я оказалась в чужом мире, где всё происходит слишком быстро и слишком ярко.

Рыжеволосая девица продолжала говорить, а мои глаза по мере поступающей информации становились всё более похожими на два больших блюдца — расширенными, ошарашенными, словно я только что увидела нечто невероятное и неосознаваемое. Какая к чёртовой матери помолвка? Какой граф Уинтерли? Что за чертовщина здесь происходит? И кто эта странная горничная, которая называет меня госпожой и нисколько не сомневается в моей личности? Почему всё ощущается так чуждо, так неправдоподобно?

Я в полном шоке уставилась на свои руки. Они казались чужими — изящными, с нежной гладкой кожей и тонкими пальцами, совсем не похожими на мои. Внутри всё сжалось от удивления и тревоги, как будто я вдруг оказалась в теле другого человека или в каком-то сне. Не успела опомниться, как подскочила с кровати и пошатнулась. Перед глазами посыпались искры, словно только что прошла через сильный удар или резкую смену положения. Голову закружило так резко, что казалось — сейчас она расколется пополам. Боль усилилась с новой силой и создалось впечатление, что внутри всё разрывается.

И тут мой взгляд упал в зеркало — я увидела своё отражение. В тот момент всё внутри рухнуло. Мои глаза расширились до предела, сердце забилось учащённо, дыхание сбилось. Я потеряла контроль над собой: встала — и тут же снова опустилась на кровать, не в силах поверить своим глазам. Всё вокруг стало зыбким и нереальным — словно проснулась в кошмаре, из которого невозможно проснуться.

В отражении я увидела девушку лет восемнадцати — с длинными, идеально ухоженными чёрными волосами, которые мягко струились по плечам и казались почти живыми. Лицо было вытянутым, кожа — бледной, но без признаков болезненности, скорее сдержанной красоты. Главной чертой выделялись глаза — глубокие золотые с алыми всполохами в зрачках, словно внутри горели дремлющие огни. В зеркале отражалась высокая, стройная и очень худая девушка — совершенно чужая мне, словно кто-то другой.