Я медленно прошлась по комнате, не включая свет, позволяя сумеркам обвить меня, как плотной вуалью. Мысли давно унеслись за стены поместья. За окном уже опустилась ночь, и фонари отражались в стекле, как крошечные искры на чёрном бархате. Я взглянула на своё отражение — выверенное, спокойное, почти чужое.
Всё никак не могла привыкнуть к своему новому облику — он казался мне одновременно далеким и до пугающего идеальным. Чем дольше я всматривалась в отражение юной восемнадцатилетней девушки, тем сильнее сравнивала её с собой прежней. Несмотря на уход и косметику, кожа в моём мире редко бывала настолько ровной и светлой. А здесь — гладкая, фарфоровая, с лёгким холодным отблеском. Это лицо будто сошло с обложки глянцевого журнала, только живое и подвижное, с пронзительным взглядом золотых глаз, от которого сложно было оторваться.
Мотнув головой, стараясь отогнать лишние мысли, я развернулась к письменному столу. Лампа отбрасывала мягкое, тёплое сияние, и в нём комната казалась чуть менее чужой. Я села, выпрямилась и вдохнула чуть глубже — пора сосредоточиться. Скрип кресла прозвучал почти утешающе, как будто напоминая: ты уже здесь, в этом теле, в этой роли — и назад пути нет.
Передо мной лежал аккуратно переписанный список приглашённых, составленный матушкой. Она вручила его мне во время последнего разговора, тонко намекнув, что бал может стать отличной возможностью найти «более достойного претендента». Я едва не усмехнулась при воспоминании — слишком уж осторожно она это подала. Словно говорила о том, чего сама не до конца желала, но понимала, что так будет лучше.
К списку я добавила чистый лист — собственные пометки должны быть точнее и полезнее. Пусть в этом мире я пока чужая, но стратегия и здравый смысл — мои верные союзники. Я аккуратно обмакнула перо в чернильницу, пододвинула лист поближе и начала писать, стараясь не пролить чернила с непривычки и не поставить кляксу на бумаге.
Перо мягко скользило по бумаге, строчка за строчкой, имя за именем. Маркиза Делавир — вычеркнула первой. Она хозяйка бала, и её присутствие даже не обсуждается. Женщина властная, остроумная и коварная, привыкшая держать руку на пульсе столичной знати. С ней лучше не ссориться, но и доверять глупо. Особенно после её последнего скандала с отравленным вином.
Далее — графиня Вантерлейн. Придёт непременно. Обожает сплетни, обладает даром разрушать репутации одним только взглядом. Элению терпеть не могла, но всегда улыбалась при встрече. Думаю, попытается поддеть, проверить реакцию. Её следует переиграть в вежливости.
Баронесса Тревиль — известна своенравным нравом и связями при дворе. Виконт Рейнар — льстец, но весьма влиятельный среди торговцев редкими артефактами. Семейство де Лор — с виду благородные, но, по слухам, хранят в подвалах больше секретов, чем вина.
Герцогиня Лаэрис — редкая гостья, но если придёт, это будет событием. О ней мало кто говорит вслух, но все знают: у неё сеть шпионов и слухачей, тянущаяся через половину королевства. У Элении с ней, кажется, был старый конфликт — и мне стоит выяснить, насколько глубоко он зашёл.
Я дописала ещё несколько имён, делая пометки на полях: кто ни на что не влияет, кто предпочитает держаться в тени, выжидая момента, чтобы переложить ответственность на чужие плечи. Таких я отметила особым символом — пусть и присутствуют, но их действия не вызывают тревоги. Серая масса, предпочитающая не лезть в интриги, лишь бы сохранить лицо. А значит, мне незачем тратить на них внимание.
Но взгляд внезапно зацепился за знакомую фамилию в самом конце страницы — «Луиджи Уинтерли». Пальцы на мгновение сжались на пере. Конечно же, он будет там. Вряд ли кто-то из его семьи согласился бы упустить столь значимое событие, особенно после сегодняшнего ужина. Уинтерли не из тех, кто умеет отступать. Они, скорее, из тех, кто плетёт сети, чтобы заманить добычу обратно, убедив её, что это её собственный выбор.
Я почувствовала, как в груди зарождается то самое неприятное, но уже почти привычное чувство. Оно жгло — не болью, а тревогой, настойчивой и цепкой, как ледяной ветер по коже. Что бы он ни задумал — мне стоит быть готовой.
С поднимающимся раздражением перелистнула страницу, оставляя его имя позади, и выдохнула, когда чернила легли на новый лист. Следующей строчкой аккуратно вывела: герцог Вэлмир Делавьер.
Перо застыло в воздухе, не касаясь бумаги. Я смотрела на уже написанное, но мысли уносились всё дальше от стола. Это имя — совсем другое. Оно звучало, как колокол: глухо, величественно и с оттенком опасности. Оно не просто давило — оно как будто отбрасывало тень на всё остальное.
Он единственный, кто по-настоящему стоит особняком среди всей этой блестящей толпы. Самый влиятельный, самый закрытый и, пожалуй, самый опасный. Герцог Кайрос Вэлмир Делавьер — имя, за которым скрывается куда больше, чем дозволено знать. Его происхождение окутано домыслами, почти легендарными, а нынешняя позиция в совете — не просто титул, а источник зависти и страха даже для старейших домов.
Про него не существует откровенных слухов — каждый обрывается на полуслове, превращается в намёк, словно сама реальность не решается говорить о нём вслух. Его не обсуждают — остерегаются. Но в обществе хранят благоговейную дистанцию, смешанную с трепетным вниманием — будто он одновременно символ и предостережение.
Моё перо наконец коснулось бумаги, и я беззвучно выдохнула, записывая имя до конца. Чернила легли идеально — будто и лист, и я знали: эта запись будет главной. Когда-то Эления пыталась сблизиться с ним после всей вскрывшейся правде о муже. Или, скорее, мечтала попасть в поле его зрения — быть замеченной, оценённой. Но её стремления так и остались в рамках мечты. Он не обратил на неё ни малейшего внимания.
Теперь всё иначе. Я уже не та девушка, чьё имя забывают, едва произнеся. И если он появится на балу, то это будет не случайность. Ни один его шаг не бывает случайным. И, возможно, именно он — тот, кто станет ключом к чему-то большему. Или к пропасти, в которую можно сорваться одним неверным словом.
Несмотря на изначальный сюжет, мне стоит попробовать заручиться поддержкой герцога и превратить его титул в собственную защиту. Пусть это звучит дерзко, почти безрассудно — но в этом мире не выживают те, кто действует по правилам. Особенно если эти правила писались мужчинами с кольцами на пальцах и ядом на языке. Если мне удастся привлечь внимание Вэлмира Делавьера, Луиджи и его родня потеряют весь запал. Они не рискнут тягаться с человеком, чьё имя открывает двери и придаёт словам вес закона. С таким покровителем даже намёки на шантаж обернутся против самого шантажиста.
Но что я могу ему предложить? Я — всего лишь девушка, отказавшаяся от невыгодного брака. Да, с хорошим происхождением, но без политической силы. У него же есть всё. Власть, статус и знания. Даже родственные узы, о которых никто не смеет заикнуться — ведь он младший брат короля. И хотя об этом не говорится вслух, именно он двигает фигуры на шахматной доске столицы.
Я отложила перо в сторону и с лёгким шумом откинулась на спинку кресла. Мысли разбегались, цеплялись друг за друга, но упрямо возвращались к одному: как же это сделала главная героиня?
В книге не было ничего похожего на нежные признания или любовь с первого взгляда. Всё развивалось постепенно, болезненно медленно, с множеством препятствий. Она вызывала у него раздражение, затем интерес, буквально вытянутый из пальца, потом уважение — и лишь позже привязанность. Хотя рядом был другой кандидат: вспыльчивый, страстный, тот, с кем действительно летели искры. Тот, кого любили читатели.
Но всё решило влияние, сила и умение быть полезной в нужный момент. Возможно, именно это и нужно мне — стать ценной. Не красивой и не послушной, а опасной в качестве союзника и слишком неудобной — в качестве врага. Если уж придётся разыгрывать партию — я должна быть фигурой, а не пешкой.
К сожалению, автор не пожелал развивать линию с более страстным героем и предпочёл пойти по самому заезженному тропу — героиня влюбляется в герцога, который по иронии судьбы оказывается потенциальным наследником трона. К слову, в финале он действительно его занял, после того как убил собственного брата. Причины убийства так и не были раскрыты — лишь пара намёков, оставленных между строк, словно автор сам не знал, как обыграть столь сильный поворот. Зато одна из самых банальных деталей книги — та самая блондинка, что считалась единственной настоящей подругой Элении, — неожиданно стала королевой. Почти без конфликта, словно это было заранее прописано в её контракте.
