Я больше не могла видеть солдат снаружи, честно говоря, не решаясь включать наружный свет и уже несколько часов не могла выйти на улицу.

Не то чтобы я хотела. Дом был заперт наглухо. Я проверила каждую дверь и окно на нижнем этаже по крайней мере три раза. Это было излишеством и нелепостью, система безопасности была включена.

Я тоже это проверяла. Четыре раза.

Я попыталась отшутиться, вытащила телефон из заднего кармана, тут же набрала номер Николая и приготовилась написать сообщение.

Я: Просто проверяю, все ли в порядке. Шторм ужасный. Будь осторожен.

После нажатия «отправить» мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что сообщение не прошло. Глядя на полосы приема, я поняла, что их там нет. Я думала, что со спутниками этого не должно было случиться. Думаю, суровые штормы переиграли сложное и дорогое коммуникационное оборудование.

Не имея других вариантов, я вернулась в гостиную, села на удобный диван прямо перед огнем. Пара охранников уже закрепили защитные шторы, которые должны были уберечь от бушующего шторма. Это также сделало весь нижний этаж немного клаустрофобным.

Мне пришлось напомнить себе, что безопасность здесь имеет решающее значение.

Вино было восхитительным на вкус, огонь согревал, и после того, как я поддалась своим страхам на несколько минут, я устроилась поудобнее, выбрав карандаш и открыв альбом для рисования. Прошло несколько секунд, прежде чем я была в какой-то степени снова в строю, строя свою фантазию, которая сама собой представляет, что я хочу нарисовать.

Я выбрала мальчика и его собаку у реки. Эта мысль была утешительной. Было что-то такое освобождающее в возможности рисовать, радость создания собственного маленького мира. Я могла только представить, что чувствуют авторы, закончив рассказ или книгу.

Вино почти выпито, когда я закончила первую картину. Я поднесла блокнот к свету, удивляясь тому, что я наконец-то нарисовала картину после всего этого времени, после всех лет, когда я хотела, но была оторванной от своей первой любви. Я не была профессионалом ни в коем случае, но я была чертовски хороша.

Быстро перейдя к рисунку номер два, я с удовольствием использовала несколько разных цветов, больше не заботясь о своей потребности в возлиянии.

Удар. Удар.

Оба звука были громкими, настолько громкими, что я резко подняла голову, немедленно прислушиваясь. Не было деревьев достаточно близко, чтобы ветка упала на крышу. Мое сердце подскочило к горлу, ужас поднимался от пальцев ног, и я стояла на трясущихся ногах. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это был за звук.

Один из крепежей, удерживающих ставни на месте, соскользнул, и дерево ударилось об оконную раму. Это было самое логичное объяснение, и я могла бы легко в него поверить.

Я медленно опустилась обратно, поджав под себя ноги. Прошло еще пять минут. Может быть, десять. Я сказочно теряла счет времени.

Стук.

«Блядь». Этот звук сведет меня с ума. Может, если я найду его источник, мне станет лучше. По крайней мере, мне будет легче дышать, без риска сердечного приступа.

Огонь был таким приятным, таким теплым. Честно говоря, мне не хотелось покидать свое маленькое место покоя.

Еще один удар вызвал крик, слабо отдавшийся эхом в переговорном устройстве в гостиной.

Я рванула вперед, как пушка, мчась к лестнице. Дэмиен закричал. О, Боже. Я не должна была оставлять его одного.

К тому времени, как я добралась до его комнаты, не только я была на пределе от адреналина, но и он плакал. Не закатывал истерику, а плакал.

«Эй, малыш. С тобой все в порядке?» В комнате не было никаких страшилок, не было никаких признаков угрозы. Но ребенок был совершенно напуган. Как только я села на кровать, он обнял меня, заползая на колени. Господи. Мальчик дрожал. Я позволил ему всхлипнуть мне в шею пару минут, прежде чем осторожно отпустить его. «Тебе приснился кошмар?»

Он шмыгнул носом, его особый свет, плывущий по потолку, мог осветить его слезы. Ему потребовалось некоторое время, но он кивнул.

«Проблема кошмаров в том, что они нереальны. Никто не может причинить тебе боль. Ты это знал?» Я постаралась говорить тихим тоном, ровным голосом.

Было так много вещей, которые я обожала в этом маленьком человечке, но одна из них — его способность анализировать вопрос, прежде чем ответить. Это было похоже на наблюдение за ученым, который строит план решения проблемы с молекулами. Может быть, это было немного преувеличено, но это была правда.

Он коснулся моего лица, и мне стало ясно, что Дэмиен что-то вспоминает. «Это было реально, Шанти».

"Что?"

Теперь он играл с моими волосами. Мне так хотелось надавить суть больше, но я знала, что лучше.

«Плохой человек».

«Плохой человек?»

Его небольшой кивок был более выраженным, чем раньше. «Ага. Сделал больно моей старой мамочке».

Мне пришлось сглотнуть. Если его подтолкнуть, он мог сойти с ума и вернуться в то состояние, в котором был до моего появления. «Его здесь нет, дорогой. Он не причинит тебе вреда».

«Но он мог бы». Дэмиен поднял свои маленькие глазки, оба умоляюще. «Он мог бы причинить тебе боль».

«Разве ты не знал, что у меня есть суперспособности?» Все, что касалось того, что и как он произносил, беспокоило меня. Маленький мальчик был серьезен.

К этому времени его нос сморщился, он покачал головой. «Он подлый, большой и ненавистный. Намного больше тебя».

На этот раз я позволила ему говорить. Я бы остановила его, если бы он зашел слишком далеко, но у меня было чувство, что ему нужно выговориться. Не было сомнений, что это то, что он держал в себе месяцами. «Продолжай, дорогой».

«Он ударил мою другую маму».

Я внутренне съёжилась. «Почему?»

«Она не хотела быть с ним».

Как, ради Бога, я должна была на это ответить? «Ты это видел или просто что-то услышал?»

«Мама сказала мне спрятаться. Но я подглядывал. Я знаю, что не должен был этого делать. У него была такая рука». Маленький человек обхватил пальцами мое горло так сильно, как только мог. Боже мой, черт возьми. Какой-то сукин сын напал на его мать, и Дэмиен был вынужден смотреть? Я была более чем в ужасе. Мне было противно. Что за человек сделал это дерьмо?

«О, детка. Мне так жаль».

«Мама не могла дышать. Я чуть не укусил его за ногу».

Парень был бесстрашен. Теперь я рискнула снова зайти с ним слишком далеко. «Знаешь, кто он?»

«Нет. Но у него был уродливый шрам на шее».

«Уродливый шрам?»

Он щедро кивнул и в своей художественной манере нарисовал мне на шее. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он рисовал.

Нож. Это было, несомненно. Моя кровь застыла.

«Петти Роуз тоже. Убивает. Не шрам». Я видела, что он осознает разницу.

Я была близка к тому, чтобы получить свою собственную небольшую паническую атаку. Было двое мужчин с такой татуировкой, один из них был описан Николаем так, как будто я не знала о ее существовании. Хотя я должна была признать, что это было редкостью, я видела каждый дюйм семейного герба.

На моем отце.

«Ты уверен?»

Он снова кивнул.

Я заметила его маленький компьютер, похожий на iPad. «Могу ли я одолжить его на секунду?»

"Ага."

Мои руки тряслись, когда я его включала, молясь, чтобы прием был лучше. И так и было. Может быть, это потому, что мы были на втором этаже. В любом случае, я не собиралась смотреть дареному коню в зубы.

Я поспешно попытался найти фотографию. Мне потребовалось несколько секунд, потому что я заблудилась в тумане. Когда я нашла, я подумала, что покажу ему.

«Хочешь увидеть его фотографию для меня? Если нет, то ничего страшного».

Его маленький носик снова сморщился, и он посмотрел мне прямо в глаза. «Ага».

Черт. Он действительно был храбрым. Я не была уверена, надеялась ли я, что он не узнает. Я перевернула фотографию. Это была фотография моего отца и его жены. Боже, его жены. Моей матери. Мой отец встречался с другой женщиной. Осознание этого должно было сильно ударить меня, но по какой-то причине этого не произошло.