Я делал это, потому что мне хотелось испытать возможность иметь настоящую семью ради разнообразия.

Дела в моем мире пошли на поправку, и никто не собирался все испортить.

Никто.

Сколько раз я говорил или думал эб этих словах? Слишком много.

Мы обследовали здания, прежде чем приблизиться; наше военное снаряжение включало датчики тепла тела. Внутри обоих зданий было не менее дюжины или больше солдат. Оружие имело особую настройку, позволяющую нам узнать, носит ли кто-нибудь огнестрельное оружие. Похоже, я был прав насчет способностей Таннера.

Единственной странной вещью, которую обнаружили, были несколько тел в комнате. Четыре, если быть точным. Судя по размеру, одним из них был ребенок. Двое лежали. Двое других стояли, но едва двигались. Это, должно быть, были заключенные.

Интересно также было количество активности во втором здании. Солдаты охраняли что-то важное.

«Мы идем на три», — сказал Вадим. У командиров были старомодные рации. Дэнни был одним, а один из высокопоставленных солдат Вадима отвечал за взятие другого здания.

Мы намеренно освобождали заложников. После этого у нас оставалось мало времени, прежде чем все пойдет наперекосяк. Но, похоже, мы были готовы.

«Три. Два. Один».

Мужчины выбивали все найденные внешние двери, врываясь в здание целой бригадой. С нашей стороны не было никаких колебаний. Мы не задавали вопросов и не пытались вести переговоры.

Мы просто наполнили пространство запахом выстрелов.

И в конце концов, крови.

Я сам застрелил двоих, один из них собирался пустить пулю в голову Вадиму.

Все закончилось менее чем за две минуты, из здания доносились лишь несколько стонов и звон, и это был единственный оставшийся шум. В этом моменте было что-то сюрреалистическое.

Было еще кое-что, что я ненавидел.

«И?» — спросил я в рацию. Дэнни потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.

«Готово. Ты не поверишь в это дерьмо», — сказал Дэнни, полусмеясь. Это меня удивило.

"Что?"

«В этом месте десятки ящиков, наваленных до самого потолка. Три из них открыты».

«Не оставляй нас в неведении, черт возьми», — прорычал Вадим.

Дэнни вздохнул. «Подумай о миллионах и миллионах долларов героина. Кокаина. Выпивки. Сигарет и получи это. Бриллиантов».

Мы с Вадимом уставились друг на друга. Другое место было местом содержания преступника после того, как его банда украла нелегальный товар у других синдикатов. Может, и у картелей.

«Что за фигня?» — фыркнул я.

Вадим покачал головой. «Наберите больше людей и вызовите грузовики. Много гребаных грузовиков».

«Сделаю, сэр», — сказал Дэнни, отключая связь.

Мы снова переглянулись. Неужели вся эта шарада была о побеге с краденым товаром?

Пока солдаты обеспечивали нашу постоянную безопасность, Вадим, двое солдат и я направились в запертую отдельную комнату. Навесной замок был толстым, предотвращая любой побег. Мы пришли подготовленными, один из солдат схватил огромный болторез из одной из двух дорожных сумок, которые он принес заранее.

Или, может быть, надежда.

Прошло несколько секунд, но как только металлический замок упал на пол, мы вошли внутрь, по-прежнему держа оружие в обеих руках.

Тихие и очень испуганные крики едва не разбили мне сердце.

Я был на обоих концах спектра, однажды захваченных давным-давно. Но ничто не подготовило меня к тому, чтобы увидеть четырех женщин, сбившихся в кучу, явно напуганных. Однако жена Таннера осталась непокорной, притянув к себе дочь, в то время как сама она выпрямилась.

Она меня знала. Я был у них дома несколько раз. Черт. Я возил его дочери подарки на день рождения и Рождество.

Никогда в жизни я не чувствовал себя так плохо.

«Теперь вы в безопасности. Мы отвезем вас к Таннеру», — сказал я им.

Я двинулся дальше внутрь, и она освободилась от двух других женщин. И то, как она вцепилась в меня, было одновременно и трогательно, и тревожно, как никогда прежде.

«Спасибо. Спасибо, что спасли нас. Ты герой», — прошептала она. К сожалению, в ее голосе звучали нотки заложницы, полной беспокойства.

Любому, кто мучил женщин, отводилось особое место в аду.

***

Я видел, как мужчины рыдали из-за возможности потерять свою жизнь. Я также видел, как они рыдали из-за потери. Но в тот момент, когда мы вошли в номер отеля, вид Таннера, падающего на колени, слезы текли по его лицу, и человека, молящегося Богу, был зрелищем, которое я никогда не забуду.

Эта мысль будет преследовать меня до самой смерти.

Мы поступили правильно. Мы дали второй шанс пяти разным людям.

Возможно, в каком-то болезненном смысле членов режима Чернова можно было бы считать героями.

Лишь бы это не ударило нам в голову.

Вадим хлопнул меня по плечу, его прерывистый выдох тоже многое мне рассказал. Как обычно, нам не нужно было общаться. Это было и сложно, и удивительно.

Таннер бросился к жене и дочери, обнимая их своими огромными руками, слезы лились вокруг. Сначала он уткнулся головой ей в плечо, но как только он снова поднял ее, он нашел мои глаза. Беззвучно произнеся «спасибо», его выражение лица подтолкнуло меня к чему-то еще, что сказала мне женщина, которую я обожал.

То, что мы сделали, забота и усилия, приложенные для того, чтобы благополучно вернуть его семью, создали самого преданного человека в мире.

Это было тяжелое бремя, но я с радостью попытаюсь его нести.

Но пришло время закончить этот фарс.

Только тогда я смогу искать спасения.

Шантель

Тьма была гнетущей, страх усиливался, но вскоре могла появиться радуга. Никогда не сомневайтесь в красоте Матери-природы или ее неустанной способности использовать свою силу для отражения зла.

Я не могла процитировать свою мать напрямую, но это было то, что она собрала воедино после одного особенно ужасного шторма, когда я была ребенком. Она не была поэтом. Я не была полностью уверена, что она читала хоть одну книгу после колледжа, но я видела затравленный взгляд в ее глазах, страх, который я никогда не видел в ней раньше.

В свою очередь, я стала бояться штормов. Не дождя, а сильных штормов.

И этот в том числе.

Штормы на побережье, похоже, были даже хуже, чем на материке, океан создавал вакуум влаги, ветер мог сначала ударить по зданиям на берегу. Хотя этот конкретный шторм не был причислен к ураганам, в моем представлении он был чертовски близок к этому.

Я дрожала, замерзая до костей, а огонь горел. Температура также упала до сорока пяти градусов. Холодно в моем сознании. По какой-то причине это еще не коснулось Дэмиена, за что я была благодарна.

Мы наслаждались ранним ужином. Мы посмотрели фильм. Я прочитала ему пару рассказов, и он уснул сразу после наступления темноты.

И не было никакого знака, никакого звонка от Николая.

Я стояла над кроватью малыша, все еще думая о том, как сильно мальчик похож на своего отца. Я не могла поверить во все, что произошло, дни, проведенные вместе, ощущались как недели. Это было безумие.

Я собиралась выйти из комнаты, когда вспомнила, что у него целая коллекция неиспользованных карандашей, мелков, блокнотов, маркеров, акварелей. Назовите что угодно. Я позволила себе улыбнуться и открыла шкафчик, выбрав большой блокнот для рисования и настоящий художественный набор карандашей для рисования.

Меня больше ничто не должно шокировать. Только лучшее для сына могущественного человека.

Оставив дверь приоткрытой, я спустилась вниз, решив хотя бы отправить сообщение, чтобы убедиться, что с Николаем все в порядке. Но пришло время вина. Может, бокал или два успокоят мои нервы.

Я налила себе небесный напиток, готовая свернуться калачиком у огня и набросать несколько картинок. Может, это наконец-то меня расслабит. Я была как на иголках с тех пор, как он ушел, хотя темнота принесла совершенно новый набор забот.