В поле. Он говорил слишком похоже на Таннера.

Вадим выглядел встревоженным, несчастным как черт. Я редко злил этого человека, но, возможно, эта идея была слишком надуманной.

«Послушай, я знаю, что это где-то там, но это очень важно. Для меня. Для моего мальчика. Ты понимаешь».

«Мне нужно сказать тебе еще кое-что, и это может помешать твоему желанию сделать это». Когда Вадим сосредоточил свой взгляд на мне, его глаза потемнели.

«Ладно. Сомневаюсь, что что-то будет не так. Что?»

Теперь он взглянул на Алекса, и это означало, что советник знал хоть какую-то информацию, которую Вадиму было трудно высказать.

«Я знаю, что ты потратил время, усилия и деньги на поиски Джинджер Ли», — заявил он, но звучание его голоса было совершенно неестественным.

«Да. Почему?»

«Потому что у меня есть коллеги по всему миру, работающие на разных должностях. Одна из них была мне должна. Ее нашли в Болгарии».

Я не был уверен, что мне есть до этого дело. «И что? Она для меня умерла».

Вадим фыркнул. «В том-то и дело. Ее убили».

Тяжело было осознать то, что он только что сказал. «Что?»

«Стиль исполнения. Это не было случайным попаданием».

«Что может означать, что она в большей степени вовлечена в это, чем мы осознаем», — сказал Алекс, также сохраняя мягкий тон. Я не был влюблен в эту девушку.

Но он был прав.

«Понятия не имею, кто? Никаких претензий?» — наконец спросил я.

«Нет. Силовое проникновение, и никто ничего не слышал. Она сопротивлялась, но проиграла».

Дерьмо.

«Ну, теперь я знаю. И нет, это не меняет моего желания сделать это. Если она была частью того, что, черт возьми, происходит, то организатор становится неуловимым. То, что я предлагаю, должно сбросить его с вершины».

Вадим и Алекс переглянулись. Душевный поиск. Это потребовало бы больше, чем просто координация. Это потребовало бы доверия, преданности и веры в то, что наши миры не будут раздавлены. Трудная задача.

Вадим сделал глубокий вдох, подождал несколько секунд, прежде чем выдохнуть. «Это достаточно рискованно и странно, чтобы сработать, но я советую тебе держать Таннера на коротком поводке. Он может полностью свихнуться».

«Согласен, но я видел по его глазам, что он был напуган и полностью полон раскаяния. Я доверяю своей интуиции. Я должен». Я имел в виду то, что сказал.

Вадим кивнул несколько раз. «Тогда мы пойдем на это. Но да поможет нам Бог, если мы ошибаемся».

«Если так, то мы продолжим бороться. Нам есть что терять».

Я имел в виду то, что сказал. Я отказался потерять то, в чем я не знал, что нуждаюсь.

Семья.

Николай

Месть.

За эти годы — это стало причиной десятков войн.

Мне нужно было сохранять хладнокровие. Я говорил себе это не раз. Если Таннер не даст ключ к тому, что происходит, то у меня было плохое предчувствие, что мы окажемся в более чем плачевном положении. У меня также было плохое предчувствие относительно входящей поставки, предлагающее Александру действительно внимательно следить за нашим продавцом и посмотреть, не связывался ли с ним кто-нибудь еще... иностранец. Время покажет.

Теперь мне предстояло справиться с тем, что, по моему мнению, было, вероятно, самой сложной ситуацией, с которой мне пришлось столкнуться с момента вступления в должность бригадира. Я знал еще с восьми или девяти лет, что если я займу какую-либо должность в организации Братвы, моя жизнь не будет состоять из солнечного света и единорогов, вынужденных убивать по команде или получать пулю за кого-то.

Когда произошел союз с двумя могущественными отцами, ни мое идиллическое детство, ни детство Вадима по сути не изменилось, меня соблазнила вера в то, что, может быть, просто может быть, не будет необходимости убивать на регулярной основе.

Или иметь дело с предателями, которые могут погубить мою семью.

Я быстро понял, когда наших отцов едва не убили в один и тот же день, моего прямо передо мной. Я держал его окровавленное тело в руках, каждый мускул содрогнулся, а кровь выплеснулась изо рта, и я был уверен, что мой мир вот-вот рухнет.

Он жил по милости Божьей, как сказала моя мать. Но я хотел отомстить. Это было так, как будто я сам почувствовал вкус крови.

Это произошло позже, когда я выследил ублюдка, который почти покончил с собой. Это было мое первое, самое жестокое и восхитительное убийство.

И я ни разу не пожалел об этом по сей день.

Я больше не мог думать о том, как я молод. Просто младенец на самом деле. Жизнь, в которой я родился.

Но времена изменились, планы Вадима стали грандиозными и в основном далекими от старых традиций. Сначала я ненавидел эту идею, а потом полюбил ее. И... пятнадцать лет спустя мы все трое добились большого успеха в законном деловом мире. По правде говоря, мы стали избалованными. Теперь я это знал. В глубине души я притворялся, что мне, возможно, больше никогда не придется убивать.

Как обычно, вмешалась жизнь, и мне пришлось спасти жизнь Вадима, убив при этом троих человек.

Я вздохнул и занял парковочное место рядом с морозильником, который Вадим использовал для «хранения» Таннера. У этого человека также было извращенное чувство юмора. Обычно мне это в нем нравилось, но сегодня я был просто выше всех игр, в которые играли все и вся.

Я щелкнул брелком, заперев Ferrari, застегнув пиджак и уставившись на старое здание. Оно было весьма впечатляющим в своем креативном дизайне, кирпичи, использованные в проектах двадцатых годов, о существовании которых я не знал. Завод все еще использовался для льда, это была лишь часть пакета из нескольких коммерческих зданий, которые мы трое купили вместе. Производство продолжало быть первоклассным.

Конечно, все оборудование было заменено на современное, каждый кирпич переделали, а конструкцию проверил инженер, но это того стоило. Небольшая компания спросила, могут ли они предоставить слаш в крошечном магазине спереди, используя лед. Черт, я никогда не знал, что слаш бывает таким большим. Даже зимой.

Направляясь к боковой двери, ведущей на склад, я думал о корпоративном предательстве и о том, что сказала Шантель в своей просьбе взглянуть за пределы коробки. Да, это было так же плохо, как то, что сделал Таннер. Возможно, даже хуже. И обычно это было основано исключительно на жадности, а не на страхе, что семья будет убита. Но я должен был признать, что те, с кем я контактировал, были худшими змеями из всех. Настолько ядовитыми, что один укус — и сторона, получившая его, теряла все.

Пуф.

Люди пытались и терпели неудачу с нами, наш конгломерат был слишком силен, слишком могущественен. И мы раздавили каждого из них, как букашку.

Но ни один из инцидентов не был личным. Это все равно оставило сильный удар в моем животе.

Я ждал, пока Дэнни приблизится с другим мужчиной, оба изучая здание. «Интересный выбор», — сказал Дэнни.

«И правда. Роджер. Оставайся снаружи и следи. Дэнни. Ты со мной».

Когда мы вошли, скрип металлических петель заставил меня покачать головой. Современное дерьмо и петли не могли быть заменены? Наши шаги раздавались эхом, когда мы шли вперед, направляясь к меньшей и более приватной комнате.

Почти сразу, как я приблизился к двери, я стиснул зубы. Я слышал, как доберманы рычат и скулят, их крепкие когти царапают крашеный цементный пол. Я никогда не встречался с щенками, но мне придется поверить Вадиму на слово, что они не были злыми собаками.

Даже если они совсем не похожи на милых, любящих ретриверов.

Собаки были достаточно плохи, но видеть Таннера, подвешенного, с раскинутыми руками, как на каком-то кресте, закованного в кожу и цепи под потолком, было просто невыносимо. Он болтался достаточно высоко в комнате, чтобы доберманы могли подпрыгнуть, но не могли его достать. Это был дым и зеркала, основанные на психологическом страхе.

Но черт возьми, мучительный эффект невозможно было отрицать, и это меня бесило.