Это что-то новенькое, подумалось мне. Прежде я подобного не испытывал. Все эти дурочки, что отчаянно пытались проникнуть мне в сердце и в постель, не вызывали никаких таких эмоций.

— Да уж, брат… — хлопнул меня по плечу Агрит. — Сильно тебя накрыло. Ладно… обещаю способствовать, чем могу. Хотя я бы на твоем месте предстал перед ней в истинном обличье и с истинными способностями. Уже была бы твоя.

— А в истинном обличии она меня боится. То есть — теперь тебя. Потому все и затевалось, — усмехнулся я.

И подумал, почему бы брату не узнать историю, которую Лена с ее Манькой рассказывали сегодня мне. Историю не совсем верную, прямо скажем. Но вполне себе идиотски-реалистичную для жизни молодежи.

Вот ее я Агриту и поведал.

Брат хохотал, как припадочный. Снова хлопал меня по плечу, припоминал свое общение с «владелицей ведра».

Но в конце хохотать перестал:

— … Только, знаешь, предсказание это от тетушки, — задумчиво сказал он. — Вообще-то большинство ее предсказаний сбывается. Как тебе оно, ты же слышал?

— Ерунда. Я близко не подпущу к ней никого, кто может сделать ей ребенка, — самоуверенно заявил я.

Хотя внутри подобной уверенности не испытывал. Возможно — потому что меня в принципе сводила с ума мысль, что к ней может еще кто-нибудь прикоснуться.

Я и сейчас думал в основном о том, что пока я даю объяснения собственному брату, этот задиристый староста окучивает мою Елену.

***

Лена Петрова

— Чего пожаловали? — не слишком доброжелательно спросил высокий худой парень с бородой, когда мы вошли в лабораторию «экзотических фамильяров». Но тут он увидел Манечку и засуетился. По виду это был классический «сумасшедший ученый», и умная даже по виду Манечка ему, похоже, нравилась.

Начал двигать стулья, вернее один стул, чтобы поудобнее посадить ее.

Мне досталась скамеечка, а Борану — ничего. Единственную табуретку хозяин забрал себе. В следующий момент неведомо откуда выползла небольшая змея, обвилась вокруг ножки табуретки хвостом. Голову положила на колени парню и преданно заглянула ему в глаза.

— О, змея! Можно я ее потрогаю? Никогда змей не трогал! — раздался вдруг голос Пая.

Видимо, он решил, что сейчас уже можно не скрываться. Растекся амебой, сполз с моего плеча на глазах у изумленного аспиранта и устремился к рептилии, которая принялась шипеть на него.

— Да ты не дрейфь! — в своему духе сказал Пай аспиранту. — Я не голодный, твоего питомца не трону! Просто потрогаю, ладно? Слышал, у них чешуя, и они холодные.

— Это что… говорящий копызырь? — пролепетал аспирант.

А в следующий момент вскочил с табуретки и принялся пританцовывать:

— А я говорил! Говорил! Что при достойном воспитании они могут быть разумными! Студентка… — он обернулся ко мне. — Как вас зовут? Меня — Фарди. И как вам удалось воспитать его подобным образом? Он попал к вам ребенком?

— Нет, ребенком он попал в зоопарк, а не ко мне. А я — Лена, — ответила я «сумасшедшему ученому» Фарди, который чуть ли не прыгал на одной ноге от радости.

— Ах, вот оно как… — задумчиво произнес Фарди и принялся выспрашивать нас о подробностях появления говорящего копызыря в нашей среде.

Больше его сейчас, похоже, ничего не интересовало.

Между тем Пай все же умудрился подкрасться к змее-фамильяру Фарди, какое-то время они глядели друг на друга, змей шипел. А потом Пай действительно выставил одну из псевдоножек и принялся трогать чужого фамильяра. Затем и вовсе сгреб его и ощупывал в свое удовольствие. Вот уж не знаю, какая радость копызырю прикасаться к змее, но явно получал большое удовольствие.

— А можно мы с ним поспим вместе? — спросил он у Фарди. — Тогда я смогу превращаться в змею! Такую прекрасную на ощупь!

— Ну уж нет! — рявкнула я. Не то чтобы я боялась змей. Но постоянно видеть рядом рептилию и трогать ее не хотелось.

— Ну нет так нет… — проворчал Пай. — Не очень-то и хотелось…

Хотя хотелось ему, видимо, достаточно сильно. Он продолжал всячески ощупывать несчастное животное. В итоге животное опять зашипело и заползло за шиворот Фарди. Видимо, решило скрыться от домогательств копызыря.

— Ну как же интересно! — опять скакал от радости Фарди, когда мы закончили рассказ. — Это может решить проблему хищных копызырей! Если их изымать из среды в детском возрасте и выращивать в зоопарках, то они обретают разум. И с ними можно будет договариваться.

— Ну всех-то не изымешь, — скептически сказала Маня.

Я покивала — мол, согласна с предыдущим оратором.

— Но-но-но! — возмутился Пай. — Отнимать младенцев копызырей от материнского бока — что может быть более жестоким! Свободу болотным копызырям! Копызыри всех стран, объединяйтесь!

— Не изымешь, — погрустнел Фарди. — Но сам подумай, — он поглядел на возмущающегося Пая. — Кто герой каждой второй обидной пословицы? Кем проклинают в ссоре! Разве ты не знаешь, как часто люди говорят «чтоб тебе копызырь палец откусил!» или «чтоб тебя копызырь ночью обгадил!». Разве не обидно?

— Обидно! — согласился Пай. — Я вообще глубоко возмущен вашим отношением к моим неразумным — и потому ни в чем не повинным — собратьям.

— Так разве не хочется изменить мнение разумных существ о копызырях? — продолжил Фарди. — К тому же разве не бесчеловечно лишать твоих собратьев возможности обрести разум?

— Эээ… Без разума иной раз общаться удобней, — сообщил Пай, а мы хором заржали.

— Это верно, — согласился Фарди. — Однако предлагаю следующую стратегию… Мы представим на осенней научной сессии вашего Пая. — Далее предложим для доказательств доставить в специальный зоопарк нескольких молодых копызырей. Там создадим наилучшие условия для их развития и роста. Им будут читать учебники по высшей математике, по истории, обучать их иностранным языкам…

— Плакало их болотное детство, как плакало мое, — вздохнул Пай.

— … А если эксперимент окажется удачным, то мы пойдем дальше! — унесся в своих мечтах Фарди. — Мы выпустим их в леса и на болота, и они сделают разумными своих собратьев! Так на свет появится новая разумная раса…

— Хм, сомневаюсь я что-то, — сказала рассудительная Манечка.

— Не выйдет, — вздохнул Пай — кто не видел, как вздыхает гигантская амеба, представьте себе, что она этак распухла, а потом опять сдулась. — Как только я оказываюсь в изоляции, начинаю глупеть. Проверено на одном мне и… больше ни на ком. Ведь я уникален! Меня как-то заперли в домике для маленького копызыря на два дня, так я совсем дурак стал. Не наши копызыри сделают других умными, а наоборот! Нам нужно постоянно быть среди разумных, чтобы сохранять ум.

— Понятно — подстава, — почесал подбородок Фарди. — Ну тогда раса разумных копызырей будет сосуществовать с людьми и станет отдельной от неразумных.

— Стоп! — рассмеялся Боран. — Мы вообще-то не за тем к тебе пришли, чтобы изменить историю расы копызырей. Мы всего лишь хотели узнать, стал ли Пай Лениным фамильяром…

— Ах, это… — махнул рукой несколько погрустневший Фарди. — Стал, да. Просто не полным фамильяром, а частичным.

— Это как? — поинтересовалась я.

— Полный фамильяр полностью подчиняется своему разумному партнеру. А также ощущает все его желания и импульсы, — поучительно ответил Фарди. — А неполный — обычно так бывает, если запечатление произошло уже во взрослом возрасте фамильяра — имеет больше свободы. Может взбрыкивать и не слушаться — впрочем, не очень часто. Он не умрет, если умрет его партнер. И ему необходимо давать голосовые команды, он не всегда может точно ощутить желания партнера.

— Вообще не вижу отличий, например, от хорошего пса, — сказала я.

— Я не пес! Хотя… щеночка давайте, пересплю рядом с ним, и буду такой же хорошенький! — сказал Пай.

— Может, и верно не так много отличий. Но все же у них есть ментальный контакт и связь с партнером больше, чем у питомца с хозяином, — сообщил Фарди. — Так что же… Лена, когда будем готовиться к осенней научной сессии? Ты готова? У нас есть время научить его играть на музыкальных инструментах, обучить нескольким иностранным языкам…