— Тима! — воскликнула обреченно. — Не нужно сегодня экспериментировать!

— Мам, успокойся, — так по-взрослому сказал. — Я подтянул болты на окнах, защита от детей.

— Третий этаж, а если бы…

— Мам, я что, дурачок — из окна выпадать?

Мне хотелось и плакать, и смеяться, отшлепать его и расцеловать. Залез, открыл пресловутую защиту, проверил и затянул, чтобы другие не выпали. Чудо-мальчик! И юдо тоже!

— Ты хорош, — оценила светлые брюки, голубую рубашку с подтянутыми рукавами и… Сын расстегнул пуговицы сильнее, чем положено. Как Адам! — И волосы уложил, — осмотрела зафиксированную челку. Как у Адама! Если бы он был брюнетом, то сходство бросалось бы в глаза совсем явно. — Идем? — взяла обоих за руку.

— А ты не будешь переодеваться?

— Я… — замявшись, протянула, но Сабина уже открыла шкаф и погладила бледно-голубой шелк, а в глазах столько восторга!

— Мам, надень! — попросил сын. — Ты будешь самая красивая!

— А сейчас некрасивая? — пыталась съехать.

— Ты всегда самая лучшая! — и они оба бросились меня обнимать.

— Ждите в детской, — сдалась. Когда дети вышли, я переоделась: платье настолько точно повторяло цвет моих глаз, чем совершенно изумляло. Неужели такое можно купить в магазине? А село как! Просто идеально! Точно по фигуре: легкий шелк, утонченность, грация и совершенно не пошло.

Я достала украшения, погладила пальцами сверкающую вязь и застегнула пояс на талии. Камни удивительно гармонировали с цветом неба. Бирюза, серебро и нежность голубого. Я застегнула серьги, надела браслеты, последним было колье. Крутанулась у зеркала и звонко рассмеялась. Хороша, да! Очень хороша!

Буквально в дверях столкнулась с Адамом. Он чуть отошел и осмотрел меня ярким горящим лихорадочным взглядом. Я прикрыла дверь и замерла в паре шагов от него. Дыхание сбилось, сердце ломало ребра, стремясь к своему хозяину, ноги дрожали от восхищения в глазах мужчины напротив. Да, я люблю его. Я снова его люблю…

— Саша… — бросился ко мне и привлек в объятия. — Какая ты красивая. Господи, какая красивая, — коснулся моих губ.

— Адам, нас увидят… — не позволила нежности перейти в бурную страсть. Дети или взрослые — неважно, но это харам стопроцентный. — И, пожалуйста, не представляй меня как-то по-особенному… — может, Сафаров и не собирался, но на всякий случай предупредила. Только после нашего откровенного разговора.

— Да это и не требуется, — подмигнул загадочно. — Пойдем за детьми.

Если бы у меня было всего одно слово, чтобы описать кавказский праздник, я бы выбрала «огонь»! Яркие краски, веселая музыка, шумно и весело. Прошло всего полчаса, а торжество уже вспыхнуло, словно в унисон первым звездам еще на светлом небосклоне!

— Ого! — мой Тима тоже удивился. Мы в первый раз на подобном мероприятии. Я даже растерялась: куда идти, куда бежать?

— Давай детей мне, Сашечка, — подошла тетя Роза в ярком платье цвета костра.

— Но…

— Сегодня для детей организовали отдельную зону. За ними есть кому присмотреть, — убеждал Адам.

— Хорошо, — выпустила ладонь сына. — Тетя Роза, вы прекрасно выглядите! — похвалила от души.

— Даты сама красавица! — и как-то хитро на Сафарова взглянула. — Очень красивая… — и снова этот загадочный тон.

— Пойдем за стол? — Адам меня не касался, но смотрел слишком красноречиво. На мне не было бюстгальтера (его точно было бы заметно), и платье буквально стекало по моей двоечке с половиной, а соски встали от жгучего взгляда, полного желания.

Неожиданно какая-то девушка с русыми волосами и непокрытой головой закрыла Сафарову глаза, тихо посмеиваясь. Я была изумлена такой неприкрытой тактильности, ну и взревновала, что уж тут!

Адам убрал руки, резко обернулся, затем подхватил незнакомку и закружил в крепких объятиях.

— Наконец-то! Думал, не успеете!

— Самолет задержали, но мы сделали это!

— Саша, — они повернулись ко мне: девушка смотрела с любопытством, Адам светился, как начищенный рубль, — познакомься с моей младшей сестрой Шейлой.

— Очень приятно, — я улыбнулась. Сестра!

— Шейла, это Александра, моя…

— Я няня Сабины, — опередила его. На всякий случай. Адам вздернул черную бровь, мол, что ты несешь, Саша?!

— Няня?! — она рассмеялась, заливисто и весело. — Шутники! Очень приятно, Саша, — и чмокнула меня в щеку. А что происходит вообще?!

— Где Эмин и мои племянники?

— Мальчишки играть отправились. Муж голодный! — и снова рассмеялась. Такая яркая, такая хохотушка. Совсем не похожа на сдержанного и строгого брата.

— Адам Булатович, — к нам подошла какая-то женщина в платке. Видимо, хозяйством у Сафаровых заведовала. Именно она звала на помощь Юлию Германовну, когда их атаковала вяленая свинина, — помощь ваша с барашком нужна. Хозяйка, мама ваша, просит вас.

— Сейчас женщин провожу за стол…

— Да иди уже! Мама зовет! Я сама Сашу провожу, — и Шейла взяла меня под руку. — А вон и Эмин! — мы пошли в сторону высокого крепкого мужчины.

— Звезда моя, — взял поданную тонкую ладонь, — ты куда убежала?

— С невестой брата знакомилась. Саша, это мой муж, Эмин Арджанов, — и ему подмигнула: — Красивая, правда?

Невеста?! В смысле?!

— Правда, — но поцеловал ее руку.

Я была настолько шокирована, что молча опустилась на стул совсем недалеко от юбиляра. На мгновение наши взгляды встретились: Булат Зелимханович прошелся по мне удивленным взглядом, затем в нем появилось какое-то обреченное понимание, и в восторге от этого он не был.

— Шейла, — шепнула ей, — почему ты назвала меня невестой? Почему на меня все смотрят?

— Саша, на тебе помолвочные украшения. Все же видят, что жених — наш Адам! Он же от тебя не отходит!

— О… — только и выдала.

Надень их, если захочешь быть со мной…

Это что, такое своеобразное предложение руки и сердца?! О-о-о… Слов у меня не было!

Вроде Адам как бы и предупредил, но я и не подозревала, что это практически помолвка. Кольца же нет…

Нос пощекотал дымный и пряный аромат, отвлекая от раздумий. Его нельзя ни с чем спутать: горячий запах баранины на углях, душистый дымок от шашлыка, пряность аджики. Это пахнет так сытно и радушно, что слюнки потекли рекой.

— Все хорошо? — Адам неожиданно появился рядом, устраиваясь в кресле, и сжал мою руку под столом. Я только кивнула — началось застолье, которое меня ошеломило.

Стол буквально ломился от угощений и разнообразия. Мою тарелку наполняли снова и снова. Главное преступление здесь, очевидно, быть голодным или скромничать.

— Ты что, не любишь нашу еду? — пошутила Юлия Германовна, и на мою тарелку опустился очередной обильно приправленный кусок сочного шашлыка. Обжигающий мясной сок и острота соуса — очень вкусно! К утру точно прирасту на пару килограмм!

Я ненавязчиво рассматривала людей и поражалась обилию красок: девушки в платьях цвета спелого граната, небесной лазури (я!) и золота, что звенело при каждом движении. Седые старцы в строгих черных одеждах, но с живыми и мудрыми глазами. Изумрудный газон, мерцающий в свете зарождающихся звезд. Но главный цвет — красный: на шашлыках, румянец на щеках, алые языки пламени в костре, который зажгли в каком-то интересном очаге, и на гигантском шампуре запекался целый барашек: его медленно крутил мужчина, одновременно поливая соком, стекавшим в специальный поддон. Удивительно! В первый раз такое вижу!

— Я хочу поднять тост, — Адам встал и повернулся к Булату Зелимхановичу, — дорогой отец, как горный орел, ты всегда был для меня примером силы и мудрости. Желаю тебе крепкого здоровья, такого же долгого и счастливого жизненного пути, как горы Кавказа, пусть твои мечты всегда сбываются, а сердце наполняется радостью. Пусть твои корни — семья и друзья — дают тебе силу. За здоровье, за семью, за друзей, что рядом сегодня. За тебя, папа!

Я заслушалась! Тосты цепочкой пошли один за одним, и это не наши «ну, за любовь». Целые поэмы: о предках, о чести, о гостеприимстве, о любви. Образно, страстно, с душой. Каждый тост как спектакль: я ловила каждое слово, даже когда не все понимала, но дагестанский язык получалось прочувствовать душой.