— Если не хочешь, чтобы перекинул через колено и отшлепал, беги, — повернулся и позволил увидеть бурю в его глазах. Еще шаг, и все случится…

— Спокойной ночи, — пискнула, теряясь в темном коридоре.

Утро началось бурно: Роза Эммануиловна занималась заготовками к обеду — родители хозяина дома прибудут! Отца Адама я знала и примерно представляла, что за человек, а вот его мама была загадкой. Мне хотелось посмотреть на женщину, которая приручила достаточно властного Булата Зелимхановича. Или это он ее? Как они живут? На равных, или ей, русской, пришлось подчиняться и надеть условный платок?

— Тима, почему ты в обуви? — сделала замечание, когда с Сабиной спустились на кухню. Я помогала Розе Эммануиловне — нарезала вареную баранину для хинкала. Меня не заставляли, просто хотела занять руки и быть полезной. Мне нравилась эта женщина: заботливая, хозяйственная, добрая. Она не только Сабину, но и моего Тимофея приняла, как родного: накормить, приголубить, слово доброе сказать. Все же у людей с Кавказа к детям особое отношение. Вспомнился отец, дедушка моего Тима, он и внука видел за шесть лет раз шесть. Даже Сафаров для моего сына (нашим даже мысленно не называла, боялась, что это сразу отпечатается на моем лице. Иногда жалела, что солгала Адаму относительно его отцовства, но теперь страшно было признаться и сыну тоже. Как он отреагирует…) сделал больше за месяц с небольшим, чем родной дед. Скоро, кстати, седьмой раз увидятся: отец с Викой в Москву собрались, хотели у меня остановиться. Ладно уж, отдам им ключи от квартиры в Подольске: пусть неделю живут. Представила лицо мачехи… Ей центр Москвы подавай, только на пятизвездочный отель денег жалко. У них обычная семья рабочих на оборонном предприятии, а запросы как у олигархов. Красиво мечтать не запретишь…

— Они чистые, мам, — ответил Тима.

— И что? Ты же в доме.

Адам очень много подарков сделал Тимоше, но тот все равно надел свою одежду, а кроссовки да, очень понравились. И телефон, естественно. Теперь они у них с Сабиной одинаковые: все утро ходят вместе, переписываются, секретничают. Очень сдружились наши с Адамом дети.

— Папа ходит, — прочитала в телефоне Саби. — Это дом твоего папы, ему можно.

— Дядя Адам мне разрешил, — веско заметил Тима. Да, здесь мне нечем крыть.

Я только вздохнула и протянула руку своей маленькой воспитаннице:

— Пойдем переодеваться. Скоро бабушка с дедушкой приедут.

У Сабины обширный гардероб, но половина одежды, в основном, красивых платьев, висели с бирками, ни разу не надевали их. Я предложила выбрать самой.

— Мой? — удивилась, когда погладила подол моего лимонного сарафана с открытыми плечами, юбкой по щиколотку, из струящейся ткани. Мне шли такие вещи: высокая и стройная фигура позволяла носить летящие платья длины макси. Летом я выбирала женственность, в джинсах и брюках зимой нахожусь. — Он слишком простой для тебя, — перебирала густые темные кудри. У нас появились успехи — хромать Саби стала меньше, и у меня появилось подозрение, что дело не столько в физиотерапии, сколько в физической активности: они столько носились с Тимошей, что ножка разработалась и эффект массажа стал заметнее.

— Это? — Сабина достала платье, похожее с моим по цвету. — Хочешь как я? — прочитала запись. Даже не знаю… Мне совсем не нужно, чтобы подумали, будто специально создала девочке образ под себя, с намеком, так сказать. Но и запрещать, расстраивать малышку из-за такой мелочи бессмысленно.

Я помогла Сабине завязать бант на платье сзади и взялась заплетать густые волосы в толстую косу. Неспешно перебирала их пальцами, мягко переплетала пряди, массировала голову — Тима обожал такой массажик. Сабине приходилось больше терпеть: физио-массаж — это больно. Она умничка, очень стойкая девочка.

— Роза Эммануиловна, — мы уже заканчивали накрывать на стол.

— Тетя Роза! Свои люди, Сашечка! — поправила меня.

— Тетя Роза, а мама Адама Булатовича — она какая? — мне было любопьтно, но и хотелось знать, к чему готовиться. Его теща задала нам всем жару.

— Юля? — даже не смотрела, продолжая заниматься тестом. — Хорошая женщина, приятная. С характером, конечно, — рассуждала. — Ох, в молодости и побегал за ней Булат! — фыркнула, кряхтя. — О, — тетя Роза бросила взгляд в окно, — а вот и они!

Я вся подобралась. От отца Адама у меня остались неприятные воспоминания.

— Привет, моя золотая. Привет, моя хорошая! — услышала на заднем дворе, выходя на летнее солнце. Сафаров жарил шашлык, стол в беседке накрыт, шезлонги стояли так, чтобы можно было загорать, только бассейн спрятан и огорожен: он выбивался из общей картины умиротворения и семейной идиллии.

— Отец где? — спросил Адам, целуя мать в щеку. Я разглядывала ее во все глаза.

— Здравствуй, сынок, — она крепко обняла его. Блондинка, моложавая, красивая, стройная и невысокая. Та самая маленькая собачка, которая всегда будет щенком. На ней стильно смотрелся летний светлый костюм, волосы блестели на солнце, а брендовая сумочка кокетливо висела на руке. Ей около шестидесяти, судя по взрослому сыну, но с таким же успехом можно дать и сорок пять. Умеют же некоторые стареть красиво, не зря владела салонами красоты. — Папа будет чуть позже, по работе задержали.

Сабина обнимала бабушку за талию — я улыбнулась: хорошо, что хотя бы с ней доверительные ласковые отношения. Мой Тима стоял чуть в стороне, стеснялся. Я вышла из-за раскидистой ивы и направилась к ним, сына выручать.

— А это кто у нас? — женщина обратила внимание на моего сына. — Ты Тимофей, дружок моей внучки?

— Да, — скромно ответил, — здравствуйте, тетя.

Мать Адама звонко рассмеялась.

— Я уже бабушка! Но мы об этом никому не скажем, — заговорщически подмигнула и палец к губам приложила.

— Это наш Тим, — Сафаров приобнял его, без слов высказывая расположение, но, кажется, Юлия Сафарова уже о нем слышала. Стало приятно, что Адам относился к Тиму тепло — зов крови? Или… Или потому что Тимофей — мой сын?

— Здравствуйте, — я подошла и поздоровалась, привлекая внимание. Дети, оба, бросились ко мне. Адам был нейтрален, только в глубине темных глаз что-то тлело, черное и жаркое. Его мать смотрела с интересом и очень внимательно.

— Мама, познакомься, это Александра, мама Тима и няня Сабины.

— Здравствуйте, Александра, — она улыбнулась. — Юлия Германовна, — представилась.

— Я о вас слышала много хорошего.

— Спасибо, — даже смутилась.

— Мы с Сабиной часто переписываемся, и я хочу сказать вам спасибо: она намного лучше стала писать, ошибок все меньше и меньше.

— Мы немного занимаемся… — не ожидала такого радушного приема.

— Адам тоже вас хвалил: вас и Тимофея, — неожиданно шагнула ко мне, сжала руку и тихо прошептала: — Спасибо вам.

Признаться, я боялась этой встречи, но Юлия Германовна была веселой и доброй женщиной: скинув туфли, она носилась по газону с детьми, а я лежала в шезлонге и пила безалкогольные коктейли. Даже стыдно как-то, я ведь на работе.

— Может, помочь? — спросила Сафарова, когда принес мне на пробу кусочек мяса с мангала. Я старалась делать вид, что не было вчерашнего поцелуя. И красивого кулона, выброшенного в ночь, тоже не было.

— Нет, — и протянул мне вилку с наколотой ягнятиной. — Вкусно?

— Вполне, — реально лучше, чем баран.

— Сделать еще коктейль?

— А с чего вы такой добрый, Адам Булатович? — правда подозрительно.

— Если я буду котиком, ты в воскресенье вместо майора пойдешь на свидание со мной, — озвучил свои наполеоновские планы.

— Неа, — пыталась сдержать улыбку. Не нужно, чтобы его мать заподозрила между нами отношения. Это не этично и сразу наводит на подозрение, что Сабина — всего лишь средство.

— Коза ты, Александра Яковлевна, — поднялся недовольный.

— А вы ко…

— Смотрите, что я нашла, — к нам подошла запыхавшаяся Юлия Германовна, а в руке — подвеска в виде буквы «А», обсыпанной чистыми камнями — бриллианты, хоть я и не особо разбиралась. — Кто-то потерял?