— А Александра? — надеюсь, Тим успокоил мать.
— Взволнованная перепадами настроения. Такая хорошая она, — посмотрела на меня, но без каких-либо намеков. Я старался вести себя образцово и максимально не компрометировать Олененка. — Не понимаю, что этим мужчинам нужно! Такая девка одна пропадает, — и тихо сквозь зубы: — Я бы этого папашу, — дальше пошли кары всех мастей на родном языке.
— Дураки, — сухо ответил. Я — самый большой из них. Заложник собственной чести и мужского слова. Обидел любимую, чтобы подарить капельку обещанного счастья нелюбимой. В моем случае не было правильного решения, со всех ракурсов козлом оборачивался. Это факт, который невозможно оспорить.
— Тебе ужин погреть? Или ты в своих ресторанах наелся?
— Погреть, — поставил один пакет и достал оттуда маленький презент.
— Что это? — рассматривала тончайшую шерстяную шаль.
— Подарок, — чмокнул тетку в морщинистую от частых улыбок щеку. — Я сейчас, — и пошел с пакетами к лестнице.
В основном Тиму досталось от моей неуемной натуры — если покупать, то впрок! — но и остальных домочадцев не забыл. Тете Розе — шаль. Дочери — новые краски (объективно у нее всего хватало с большим запасом). Саше… Понимал, что скорее всего подарок не примет, но в поисках чего-то особенного ноги сами привели в симпатичный ювелирный: давно я никого золотом и драгоценностями не баловал. Внимание привлекла изящная подвеска тонкой работы: лаконичная и строгая буква «А» из белого золота и полностью обсыпанная мелкими бриллиантами, а цепочка максимально тонкая и незаметная. Меня заверили, что на солнце первая буква алфавита и её имени будет сверкать и переливаться.
— Здорово, — с Тимом столкнулся возле гостевой ванной. — Поможешь? — всучил ему один пакет и распахнул дверь в детскую. Симпатичная, но безликая гостевая спальня совершенно преобразилась: творческий беспорядок и особый шарм! Как ни странно, меня это не раздражало, хотя обычно педантичная натура требовала идеальной чистоты, практически стерильной, как в моей операционной. Но Тиму можно, ему и Саше вообще все можно: после их появления в моем доме снова светило солнце.
— Это мне? — он достал из пакета коробку с модными кроссовками. Очень хорошими. Шмотки его не интересовали, а вот обувь… Глаза загорелись изумлением, счастьем, благодарностью.
— Я сомневался с размером, поэтому взял пару смежных. Ты примерь, — и достал упакованный телефон. — Это тоже тебе.
— Мне… — дрожащими детскими худенькими ладонями вскрыл упаковку. — Но… — сглотнул, оценив модель и дизайн. — А мама разрешила? — и осторожно положил яблочный телефон на кровать, как великую драгоценность.
— Тим, честно признаюсь, с твоей мамой еще не обсуждал, но я договорюсь. Все это, — обвел рукой пакеты с одеждой, обувью, классным пацанским рюкзаком, — прямо от души. Это малое, что я мог сделать для тебя.
— Но почему? — по-детски ошеломленно, но хотя бы не подозрительно.
— Сабина очень привязалась к твоей маме, а ты вообще теперь как брат ей. Я так давно не видел ее улыбки, — голос непроизвольно дрогнул. — Это маленькая благодарность за мою счастливую девочку.
— Вы хороший папа, — и так по-мужски протянул мне руку.
— Ты, — и пожал ее. Дома не нужно выкать, все свои. — Доставай сим-карту, будем заводить мобилу.
Мы устроились на кровати и разбирались с приложениями, устанавливали мессенджер, Роблекс тоже, куда без него.
— Как там в лагере? — спросил как бы между прочим. Тим принялся возбужденно рассказывать про проект, про Стасика этого (вроде как нехотя, но сработались), Сабина будет третьей, и он научит ее обращаться с паяльником. Красота!
Через полчаса я вышел из детской и отправился в комнату дочери. Они должны были уже закончить процедуры.
— Привет, — тихо поздоровался с Сашей, по-домашнему теплой и нежной, в легком костюме из летящей ткани и небольшим декольте, в которое прекрасно ляжет бриллиантовая подвеска. Жаль, прекрасные волосы собраны в хвост: слишком длинные, чтобы не мешать работать. — Спокойной ночи, — поцеловал Сабину, которая, зевнув, тут же закрыла глаза. — Саш, подойдешь потом на кухню?
— Да, конечно, — ответила шепотом, бесшумно убирая мази и кремы.
Я спустился вниз и прошел в летнюю нишу, где принимали пищу, когда не было гостей. Двери террасы распахнуты, ночь звенела, пахло цветами и свежей травой от подстриженного газона.
— Роза Эммануиловна, ну куда же мне столько на ночь?!
Большая глубокая Тарелка мясных курзе в ароматном пряном бульоне, несколько больших ломтей хлеба, Сыр, овощной салат и еще пиала острого соуса. А самое грустное, что я ужасно голоден и вряд ли смогу отказаться от этого пира живота. Не железный же! Ах, бедная моя поджелудочная.
— Кушай, — тетя чмокнула меня в макушку и, замотавшись в шаль (не по погоде, конечно), отправилась отдыхать.
Я больше налегал на овощной салат, но и несколько наших пельмешек себе позволил, правда, музыка играла недолго. Саша влетела на кухню на полной скорости, и взгляд ее обещал жестокую расправу: выпотрошит меня моим же скальпелем…
— Ты что делаешь?! — воскликнула и даже ногой топнула.
— Курзе ем, — иногда полезно косить под дурака. — Будешь?
— Прекрати паясничать, Сафаров! Что ты себе позволяешь? Зачем ты купил Тиме телефон и вещи? Кто тебя вообще просил? — закидывала вопросами и обвинениями, словно ручными гранатами. Нереально отбиться!
— Присаживайся, — а сам поднялся. Не люблю, когда на меня кричат свысока. Я в принципе не в восторге, когда на меня кричат.
— Ты не имел права так поступать, не посоветовавшись со мной. Это подкуп такой?
— Саш, это просто подарок. Ни ты, ни твой сын ничего не должны. От души.
Она очень внимательно смотрела: у меня даже волосы на загривке поднялись. Олененок со взглядом тигрицы.
— Из-за этого драка в лагере произошла, да? Они не приняли Тиму, потому что у него телефон обычный и шмотки не из ЦУМа?
— Саш…
— Почему ты мне не рассказал? Ты потакаешь общественному мнению и подаешь дурной пример моему сыну…
— Саша, послушай…
— Думаешь, все решается деньгами? — она не давала мне сказать. — Если дети в таком возрасте воспитаны на материальном, то неважно, насколько дорогой телефон будет у моего сына сейчас. Он не из их среды, и, знаешь, я рада!
— Саш…
— Адам, ты…
— Да помолчи ты, женщина! — не выдержал. — Выслушай меня, — затем обошел стол и буквально силой усадил в кресло напротив. — Я не сказал, потому что Тим попросил: он не хотел тебя расстраивать. Ты его хорошо и очень правильно воспитала.
— Он не должен больше ходить в этот лагерь, — устало произнесла, нервно переплетая пряди и тут же расплетая волосы. — А подарки…
— Я не приму обратно, — покачал головой. — Даже не проси забрать! Пусть я буду крестным феем, — предложил компромисс.
— Ты не можешь быть крестным. Ты не православный!
— Я мусульманский фей, — сел так, чтобы наши колени иногда соприкасались. — В лагере задали проект по физике: Тима доволен, Сабина тоже в деле, ну и зачинщика конфликта к ним прикрепили. Давай посмотрим на результат? Если нет… Я им уши скальпелем отрежу. Всем.
— Зачем ты все это делаешь? — смотрела скептически, дышала шумно, сидела близко и пахла моим настоящим. Совсем не прошлым.
— У тебя замечательный сын, и мне хотелось, чтобы у него все было. Они с Сабиной как брат и сестра. Я очень рад. А ты… — потянулся к Олененку, коснулся щеки, мягкую прядь на палец накрутил. — Я не обманывал, что ты была для меня особенной тогда и осталась особенной сейчас, — тихо и искренне шептал, что на сердце было. Надеюсь, она верила и поэтому не отталкивала. — Увидел это, и сразу ты перед глазами, — достал футляр с подвеской. — Открой, пожалуйста…
— Адам, я не могу принять.
— Просто взгляни.
Саша подрагивающими пальцами взяла его, а я следил за реакцией губ, глаз, языка тела. Хотел понять: любит ли она меня еще? Или хотя бы уже не ненавидит…
Телефон на столе не вовремя просигналил, сбивая с настроя: Саша потянулась за ним, НО Я первый схватил, не хотел, чтобы нас отвлекали и портили атмосферу. Взгляд на иконку сообщения, и я внаглую протянул его по экрану, читая.
