— Теперь, — пророкотал ее новый, многоголосый голос, — вы все умрете.

Начался новый виток ада. Мы снова бросились в бой, в самоубийственную атаку. Но теперь мы дрались не просто с ведьмой. Мы дрались с самой Тьмой, воплощенной, обретшей форму.

Степан, рыча от ярости и боли, снова и снова бросался на нее, впиваясь своими огромными клыками в ее теневую, клубящуюся плоть. Но его укусы, способные рвать сталь, не причиняли ей вреда. Она лишь смеялась своим многоголосым, сводящим с ума смехом, и отбрасывала его в сторону, как надоедливую игрушку. Он держался, он поднимался, снова бросался в бой, но я видел, что он долго не протянет. Его серебристая, светящаяся шерсть потускнела, руны на ней начали гаснуть.

Мы пытались кинуться на нее все вместе. Владимир, со своими серебряными клинками, я — с арбалетом, Роман и его стая. Но мы проигрывали. Ее теневые когти разрывали плоть, ее черная, как сама ночь, магия сжигала души, заставляя нас корчиться от боли.

Она отбросила нас в стороны, как котят, разметав по всему залу. И, подняв свои призрачные руки к разверзшемуся над ней порталу, начала читать заклинание. Древнее, страшное заклинание призыва, слова которого, казалось, были сотканы из боли и отчаяния. От этих звуков, от этих вибраций, казалось, сотрясались сами основы мироздания. Она не призывала своего господина. Она призывала себе слугу. Одного из тех, кто обитал в этой бездне. Древнего, могущественного, голодного. Она открывала ему врата в наш мир, предлагая ему пир. Пир, на котором мы должны были стать главным блюдом.

— Стой! — крикнул Владимир. Он поднялся на ноги, тяжело опираясь на свой клинок. Его одежда была разорвана, тело покрыто ранами, но в его глазах горел холодный, неукротимый огонь.

Агафевна прервала заклинание и посмотрела на него.

— Что, вампир, решил сдаться? — усмехнулась она.

— Нет, — ответил Владимир. — Я вызываю тебя. На дуэль. Один на один. Как в старые времена.

В зале воцарилась тишина. Даже твари, лезущие из портала, замерли. Дуэль. Древний, священный закон, который не мог нарушить никто.

— Дуэль? — рассмеялась Агафевна. — Ты серьезно? Ты, жалкий, ослабевший кровосос, против меня, воплощения Нави?

— Ты боишься? — спросил Владимир. — Ты, последняя из рода Навьих, боишься сразиться с потомком тех, кто уничтожил твой род?

Она замолчала. Он знал, что она не откажет. Ее гордость, ее вековая ненависть не позволят ей отказаться.

— Хорошо, — прошипела она. — Я принимаю твой вызов. И я с наслаждением вырву твое мертвое, холодное сердце.

Она сделала знак, и твари отступили, образовав вокруг них круг. Арена. Дуэль началась

Владимир двигался с нечеловеческой, размытой скоростью. Он не бежал, он скользил, как тень, его клинки пели, оставляя в воздухе серебряные росчерки. Он атаковал, нанося десятки ударов в секунду, целясь в глаза, в горло, в сердце.

Агафевна же, несмотря на свою чудовищную форму, была на удивление быстрой и ловкой. Она уклонялась, парировала его удары своими теневыми когтями, отвечала мощными, сбивающими с ног ударами.

Сначала казалось, что Владимир побеждает. Он теснил ее, заставлял отступать. Его клинки снова и снова находили бреши в ее обороне, оставляя на ее теневом теле дымящиеся, шипящие раны. Он превратился в кровавый туман, окружая ее со всех сторон, нанося удары из ниоткуда. Он использовал свои вампирские способности на полную. Гипноз, заставляющий ее на мгновение замереть. Иллюзии, создающие десятки его копий.

Но потом она освоилась. Она перестала защищаться. Она просто позволила ему наносить удары. И я увидел, что ее раны затягиваются на глазах. Она питалась его яростью, его силой. И с каждым его ударом она становилась только сильнее.

Она перешла в наступление. Ее теневые щупальца, острые, как бритва, хлынули на него со всех сторон. Он уворачивался, отбивался, но их было слишком много. Одно из щупалец обвилось вокруг его ноги, другое — вокруг руки. Она подняла его в воздух, как тряпичную куклу, и с силой швырнула об стену.

Он поднялся, кашляя кровью. Он был ранен. Ослаблен. Но не сломлен. Он снова бросился в бой. И снова, и снова.

Это был бой на пределе. Они сражались, и казалось, что этому не будет конца. Но я видел, что Владимир проигрывает. Его движения становились медленнее, удары — слабее. А Агафевна, наоборот, становилась все сильнее, все могущественнее.

Она сбила его с ног. Наступила на грудь своей огромной, теневой лапой.

— Конец, вампир, — прошипела она, занося над ним свои когти.

Пока Владимир, истекая черной кровью, снова поднимался на ноги и бросался в безнадежную атаку, мы пытались что-то придумать.

— Амулет! — крикнул я Егору. — Нужно разбить амулет на алтаре!

Мы бросились к алтарю. Но Агафевна, даже сражаясь с Владимиром, видела все. Она взмахнула рукой, и из-под земли выросла стена из колючих, теневых шипов, преградив нам путь.

— Степан! — заорал я. — Прорвись!

Степан, в своем обличье гигантского волка, с ревом бросился на стену. Он рвал шипы, ломал их, но они тут же вырастали снова.

— Егор! Магия!

Егор начал читать заклинание, его руки светились синим огнем. Он метал в стену огненные шары, но они бесследно исчезали в ее черной, вязкой массе.

Все было тщетно.

Агафевна рассмеялась еще громче.

— Глупцы! — кричала она, отбрасывая от себя Владимира. — Вы думали, все так просто?!

Она злилась еще больше. Ее теневое тело раздувалось, становилось еще более чудовищным.

И в этот момент, когда казалось, что все уже кончено, когда Агафевна уже занесла свою когтистую лапу над поверженным Владимиром, портал над алтарем вспыхнул с новой силой.

Гул, до этого бывший просто фоном, превратился в оглушительный, разрывающий барабанные перепонки рев. И из раны в реальности, из этой черной, бездонной пасти, начало выползать оно.

Это был не просто монстр. Это была сама Ночь, обретшая форму. Гигантское, бесформенное, многоглазое существо, сотканное из тьмы, страха и отчаяния. Демон, которого призвала Агафевна.

Он медленно, неуклюже, выползал из портала, его многочисленные щупальца шарили по залу, круша камни, ломая колонны. Но он не был хаотичным. Он двигался целенаправленно. К ней. К своей госпоже.

Агафевна, увидев его, рассмеялась. В ее смехе был чистый, незамутненный триумф. Она не боялась его. Она ждала его.

— Наконец-то! — выдохнула она. — Мой верный слуга!

Демон склонился над ней, и его теневое, бесформенное тело начало сливаться с ее теневым телом. Они становились одним целым. Единой, чудовищной, всемогущей сущностью.

— Теперь, — пророкотал их сдвоенный, многоголосый голос, — мир будет принадлежать нам!

Маргарита очнулась. Она лежала на холодном камне алтаря, слабая, измученная, но в ее глазах горел неукротимый огонь.

— Ах ты, тварь, — прошипела она, глядя на Агафену. — Решила поиграть с силами, которые тебе не по зубам?

Она не могла двигаться. Она не могла колдовать. Но она сделала то, что умела лучше всего. Она заговорила. Она начала читать. Древнее, как сам мир, заклинание. Заклинание связи.

Глаза Маруси вспыхнули ослепительным светом. Маргарита, даже будучи в плену, была связана со своей внучкой. И теперь она использовала эту связь.

И она ударила. Поток чистого, белого света ударил в сливающиеся фигуры Агафены и демона. Они закричали. Свет разделял их, разрывал их союз.

Но энергии Маруси было недостаточно. Она была слишком молода, ее сила еще не окрепла. Поток света начал ослабевать. Агафевна и демон, хоть и раненые, снова начали сливаться.

И тут, когда надежда почти угасла, в пролом в стене, который проделал Степан, ворвался он. Финч. Бледный, худой, но живой. И в его руках был посох.

— Получай, тварь! — крикнул он.

Он ударил посохом о землю. И из него, из этого куска старого, сухого дерева, хлынул поток энергии земли. Он направил ее на Маргариту, подпитывая ее, усиливая ее удар.